Сколько ты стоишь?

Наверное, и правда любовался, потому что вдруг сказал:

— Ты очень красивая.

Варя чуть покраснела. Странно: вроде бы не пила, а ощущала себя так, словно залпом махнула бокал шампанского. И в груди что-то искрилось и бурлило…

— Спасибо, — ответила она тихо, решив перевести всё в шутку. — Ты тоже ничего.

Илья засмеялся, как и Варя, не торопясь вставать.

Вместо этого протянул руку и дотронулся до её щеки. Сердце у Вари сразу же забилось, но не от страха — от волнения.

И приятно было очень…

Илья не позволил себе ничего дольше краткого прикосновения, и, с одной стороны, это было досадно, а с другой — радостно, что он настолько считается с её чувствами.

А едва Берестов убрал руку, над их головами раздался голос Люды:

— Ребят… а что это вы тут делаете?

Варя вздрогнула и вскочила на ноги, пытаясь придумать оправдание собственному стоянию на коленях. Берестов поднялся более неторопливо и вместе с папкой, улыбнулся спокойно, как будто ничего особенного не случилось, и сказал:

— Цветы сажаем.

Варя кашлянула, а Люда засмеялась.

— Какие такие цветы?

— Офисные. Надеемся, что прорастут.

— Как золотое дерево в Стране дураков?

— Точно.

— А поливать их чем надо?

— Слезами рабов… тьфу, то есть сотрудников.

— А почему не кровью?

— Тогда вырастут не обычные цветы, а цветы-хищники. И слопают всех работников. Юрьевский не переживёт.

— Так, стоп! — Варя замахала руками на ржущих Люду с Ильёй. — У меня сейчас мозг взорвётся! Люд, я просто помогала этому… шутнику поднять папку!

— Фи, как скучно, — поморщилась девушка и вдруг совершенно нахально подмигнула Берестову. — Версия с деревом и слезами сотрудников мне больше понравилась!

— С какими слезами сотрудников? — из-за спины Люды вынырнул Мишин, и Варя мысленно застонала. Сейчас тут все креативщики соберутся и узнают, что они с Ильёй миловались, стоя на коленях!

— Да вот, — хихикнула Люда, — тут поступило предложение посадить офисные цветы и поливать их слезами сотрудников… наверное, чтобы быстрее росли.

Варин начальник хмыкнул.

— У дизайнеров их фикус вымахал уже будь здоров…

— Это пальма!

— Да без разницы. Вымахала их пальма будь здоров, но я не помню, чтобы они над ней рыдали. Чай выливают — это да. Но она уже, видимо, привыкла.

— Угу, — поморщилась Варя: она не очень любила, когда издеваются над цветами. — Они её так и называют: чайное дерево… Изверги.

— Зная наших дизайнеров, им больше пригодилось бы кофейное дерево, — фыркнул Мишин. — А нам в отделе нужно ламповое.

— Почему ламповое?

— А как в зарубежных мультиках: зажигаешь лампочку — и тебя осеняет очередной креативной идеей.

— А-а-а… — протянула Варя. — А я уж думала, ламповое — потому что все мы здесь ламповые няши, как сказал бы мой папа.

— Ну у тебя и папа, — заметил Мишин, пока Илья и Люда хихикали. — Можно подумать, что тоже креативщик.

— Не, — Варя улыбнулась. — Мой папа круче. Он лингвист! А креативнее лингвистов людей на свете не бывает!

— Тогда я буду надеяться, что моя дочь лингвистом не станет. Будет как-то обидно, если она переплюнет папу по креативности. — Сергей посмотрел на настенные часы и слегка присвистнул. — Шутки шутками, а через три часа жду от тебя, Варь, проект по «Дримчайлд». Собери в кулак всю свою креативность и выдай мне что-нибудь… ламповое.


— Так точно, шеф.





* * *




Настроение у Ильи сегодня было приподнятым. А всё из-за чего? Из-за того, что он смог прикоснуться к Варе, и при этом глаза у неё не были закрытыми. Она смотрела на него, и на её лице Берестов не замечал страха. Волнение — да, но не страх.

И как же это оказалось приятно. Удивительно, но он никогда не думал, что способен настолько сильно влюбиться в женщину.

У них с Аллой всё было иначе. Да и не имелось там особой любви… С её стороны была огромная благодарность за спасение в тот вечер, а Илья…

Сложно вспоминать. Словно и не с ним это было, а с кем-то другим. В сущности, тогда он и был кем-то другим. Растерянным мальчишкой, который только что поступил в юридический и которому очень не хватало нормального человеческого отношения со стороны девочек. Он тогда хромал гораздо сильнее, чем сейчас.

С Аллой Илье было хорошо. Она смотрела на него без жалости, а он принимал её со всеми причудами, коих у сумасшедшей девчонки-художницы было немало.

И они просто дружили… года полтора. А потом Алла вдруг заявила, что хочет нарисовать Илью обнажённым. Он фыркал и махал на неё руками, но Алла всегда была упрямой. И поспорила с ним на сущую глупость: если она сможет съесть целый «Ленинградский» торт, Берестов ей попозирует в неглиже.

Она смогла. А после Илья заботливо держал её волосы, чтобы Алла не окунала их в унитаз, и ругал ненормальную девчонку на чём свет стоит, пока она извергала из себя съеденный торт. Но делать было нечего — и на следующий день Берестову пришлось держать слово и обнажаться.

Ему до сих пор было смешно, когда он вспоминал, как покраснела Алла, едва он снял трусы. Но взгляд не отвела. И только Илья собирался сесть — не стоя же позировать два с лишним часа! — как она подошла и коснулась ладонью его члена. Он удивился, а она вдруг заявила:

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. Я давно решила… но не знала, как тебе сказать.

Илья пытался возразить, но Алла всегда была решительной. И да, сумасбродной. Поэтому он стал и её первым мужчиной, а затем и первым мужем.

Они довольно быстро поняли, что не подходят друг другу, да и великой любви между ними не было. Илья с некоторых пор любил покой и стабильность, а Алла была настоящей авантюристкой и дня не могла прожить без какой-нибудь проделки, которую Берестов характеризовал как «детский сад».

Но сам он, наверное, не смог бы предложить Алле расстаться, да и не было такой мысли в его голове. Она всё решила за двоих, без памяти влюбившись в одного из студентов своего вуза, и пришла плакаться Илье на плечо.

И Берестов её отпустил. Правда, с тем парнем у Аллы ничего не получилось, и со следующим тоже. И каждый раз после этого она звонила Илье, вздыхала и заявляла:

— Нет, а всё-таки ты лучше всех мужиков на свете. Жаль только, что мне с тобой скучно…

Последнее время они с Аллой почти не общались, но Илья знал, что у неё всё хорошо — видел фотографии в соцсетях.

Интересно, что она сказала бы, если бы узнала, при каких обстоятельствах он познакомился с Варей? Наверное, ничего… Треснула бы ему просто от души и хорошенько размахнувшись.

А вот Варя Илью не била. Может, зря?..





37





Несмотря на приподнятое настроение, в машину Берестов садился немного напряжённым. Настроение настроением, но, зная Варю… Сейчас как опять запаникует — и снова два шага назад в отношениях.

Правда, пока она не паниковала. Задумалась о чём-то, пока Илья включал тихую музыку и выруливал со стоянки, и молчала. Спросила, когда они уже катили по улице:

— А почему ты стал юристом?

Берестов от удивления чуть не забыл, как крутить руль.

— Почему… хм. А ты почему стала рекламщицей?

— А я на редакторское не поступила. Три специальности тогда было на факультете, куда я поступала — редактирование, книговедение и реклама. Я редактором хотела быть, но недобрала баллов. А на рекламу хватило. Думала перевестись, а потом захватила эта тема… И я осталась. Вот так.

— Ясно. — Илья задумался: как бы рассказать Варе, но не затронуть тему получения травмы?.. — А я вообще не знал, кем хочу стать. Поэтому просто написал на бумажках названия различных профессий, сунул их в кепку и вытащил юриста. Судьба, видимо — как и тебе, мне потом понравилось учиться.

Варя кивнула и вновь замолчала, о чём-то размышляя.

Примерно с таким же выражением лица Алинка собирала пазлы…

— Я хотела сказать тебе одну вещь ещё вчера, но… не решилась, — наконец медленно заговорила девушка. — Твой… способ получать удовольствие… я про шлюх… кажется мне более честным, чем способ Семёна.