Сказка на ночь
Часть 70 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Подхожу вплотную к супругу и обнимаю его очень крепко. Чувствую гулкое биение сердце, ловлю родной пульс. Удар за ударом, мы становимся идеальным отражение друг друга.
— Пойдём, — роняю тихо. — Завтрак подан. Я чувствовала, ты вернёшься сегодня.
К нам присоединяются братья моего мужа и их женщины. Сперва появляется Джон, после Марат приходит и усаживается за стол. Алена и Вика ночевали вместе со мной, поэтому уже находятся здесь. Трапеза проходит в тишине. Каждый думает о своём. Напряжения не ощущается. Но от общей тяжести ситуации никуда не сбежать. Мы точно провожаем призраков, мрачные миражи из мыслей выпроваживаем.
Джон хранит молчание, и это очень непривычно, видеть его настолько угрюмым и тихим. Где весельчак, у которого всегда найдётся пара фраз, которые мигом настроят окружающих на позитивный лад? Не думаю, будто мужчина сильно сожалеет насчёт гибели отца, ведь если судить по обрывкам информации, что дошла до меня, именно Ахметов-старший стал главной причиной его нынешнего изгнания. И произошло это ещё до возникновения кровавого долга. Джон никогда не приходил в наш дом, тогда уже Марат считался старшим из сыновей. Изгой обладает своей историей, абсолютно отдельной и довольно тёмной. У него к отцу были собственные счёты.
Я перевожу взгляд на Марата, украдкой изучаю его пальцы, отмечаю, как сильно сбиты костяшки. У Рустама точно также, в кровь кожа содрана, до мяса плоть обнажена. Эти двое точно разобрались и наверняка далеко не все успели выяснить.
Плохо же Джон за ними следил, раз не разнял вовремя. А с другой стороны, куда ещё им выплескивать дикую энергию? Пожалуй, иначе было попросту нельзя. Пришлось схлестнуться в поединке. Так выясняют между собой отношения эти безумные мужчины.
Под конец завтрака становится легче. Не помню, кто начинает говорить первым. Кажется, Алена отпускает ничего не значащее замечание. Я поддерживаю беседу. Слово за слово, каждый из присутствующих постепенно подключается к непринужденному обсуждению. Мы опять нормально общаемся, говорим как обычные люди.
Семья. Звучит очень непривычно, если учесть то, какой смысл я вкладываю в это слово теперь, кого именно имею ввиду.
Разве я могла раньше представить, что соединю свою жизнь с одержимым мужчиной из рода Ахметовых?
Теперь все эти люди моя семья. Трудно поверить. Тяжело принять до конца. Но спешить некуда. Впереди целая жизнь.
Я чувствую малыша внутри. Не движение, не шевеление. Чувствую гулкое биение крохотного, но уже очень сильного и храброго сердца.
Ребёнок говорит мне — «Мама, ты справишься». И от этого свет переполняет душу изнутри.
Вечером мы провожаем Марата и Вику в аэропорт. Я не уверена, что им действительно необходимо настолько срочно уезжать. Разумеется, бизнес требует личного присутствия. Но нужно ли так торопиться? Подозреваю, дело скорее в натянутых отношениях между нами. Марат был готов потратить любое количество времени на поиски отца, но как только все завершилось, вспомнил про срочные дела. Хотя мы ведём речь о том, чтобы встретиться снова, я понимаю, это произойдёт еще не скоро.
— Нам нужно закрепиться в Америке, многие проблемы остались позади, но кое-что до сих пор требует контроля, — поясняет Вика. — Теперь там наш дом.
— Мы тоже всегда вас ждём.
— Благодарю, — улыбается она и обнимает меня.
А я замечаю, что у Рустама от этой картины аж глаз дергается, мускул на щеке болезненно сокращается. Он не одобряет подобное общение. А потом муж видит, как на моих губах возникает искренняя улыбка, и смягчается, немного расслабляется.
— Юля, ты была права, — тихо произносит Вика. — Насчёт Олега.
Мы отстраняемся, разрываем контакт, смотрим друг на друга достаточно долго, а после объявляют посадку на рейс, и мы расходимся в разные стороны.
Я вижу, как Марат обнимает Вику, держит за талию. Осторожно и бережно. До боли знакомые повадки и движения.
Разве этот мужчина мог заставить любимую женщину страдать? Нет, не верю. Может, прежде я ошиблась, посчитала, будто с Викой случилось нечто ужасное, но в реальности ничего подобного не было? Теперь мне трудно разобраться. Одно знаю точно: сейчас она совершенно не производит впечатление сломленной жертвы.
Марат пожертвовал ради неё всем, что имел. Начал жизнь с нуля. Рустам говорил, его старший брат стал бомжом. Допускаю, намеренно сгущал краски, однако доля истины в тех словах тоже была. Им пришлось пройти тяжелый и долгий путь. И кажется, ещё не все вопросы разрешились до конца. Бизнес в Америке кажется довольно мутным делом. Судя по намёкам, которые я уловила между строк, ситуация там обстоит не особенно честно. Опять теневые схемы заработка. Криминал. Сложно представить, как Марат сумел добраться до вершины заново, ещё и в чужой стране, где не действовали привычные ему законы и правила, где не существовало никакой клановой поддержки.
— Ты же понимаешь, они должны снова к нам приехать, — выдаю я.
Рустам обнимает меня сзади, скрещивает руки на моем животе и с шумом втягивает воздух.
— Раз ты хочешь, то приедут.
— Хочу.
Я очень хочу, чтобы все мы нашли покой. Счастье. Прощения. Чтобы началась новая глава нашей истории. Гораздо более мирная и светлая. Вике желаю, чтобы сбылась ее мечта. У них с Маратом обязательно появится много детей. Просто нужно дождаться правильного момента. Когда царство будет возведено окончательно, появятся и наследники.
* * *
Вечером, когда мы лежим в постели, я изучаю свежие синяки и ссадины на теле Рустама, провожу кончиками пальцев по воспалённой коже.
— Как это произошло? — интересуюсь тихо.
— Марату досталось сильнее, — криво усмехается муж.
— И почему мне кажется, твой брат скажет Вике то же самое?
— Плевать, что он там скажет этой своей… бабе, — резко бросает Рустам, а после обнимает меня с такой нежностью, от которой моментально перехватывает дыхание.
Муж зацеловывает мое тело. Скользит губами по шее, помечает ключицы, чуть прикусывает тонкую кожу зубами, опускается ниже, к груди, жадно ловит ртом мой напрочь сбитый пульс.
— Рустам, — вплетаю пальцы в его волосы, заставляя притормозить, гулко сглатываю и продолжаю: — Мой вопрос был не об этом. Сразу казалось очевидным, вы наброситесь друг на друга с кулаками при первой же возможности.
Он нависает надо мной, буравит тяжёлым взглядом.
— Ты хочешь узнать про казнь? — интересуется хрипло.
— Да, — выдыхаю. — Кто это сделал?
— Это должен был сделать Марат, но все прошло не совсем по нашему плану. Гад умудрился и тут нас обставить.
Я слегка приподнимаю бровь, не решаюсь больше ничего произнести, не мешаю Рустаму вести рассказ.
— Мы провели суд и вынесли приговор. Поединок. Пусть судьба решит, чья возьмёт. Бой должен был провести Марат. На мечах. Вот только состязание долго не продлилось. Отца хватил удар. Видно, старик перебрал впечатлений. Не ждал возвращение блудного сына. И мертвеца увидеть не ждал. Короче, Марат даже толком его не прижал. Так слегка задел, обработал по касательной. И ублюдок рухнул сам. Намертво. Доктор его потом осмотрел, определил сердечный приступ.
— Так просто? — выдаю против воли. — А он точно…
— Мы сожгли его тело. Дотла. А то у нас возникла семейная традиция: погибать не до конца. Тут надо было убедиться наверняка. Поверь, урод не вернётся и не воскреснет. Пепел развеян. От него ничего не осталось. Ну кроме нас. Меня и моих братьев.
— Вы — другие, — заявляю твёрдо. — Вы — не он.
— Подонок жарится в аду, — хмуро заключает Рустам. — Но этого так мало за то, что он сделал. Я жалею, что Марат его толком не отделал. Даже загнать не успел.
— Зато никто из вас не стал отцеубийцей, — бормочу я. — Если от его тела ничего не осталось, выходит, и могилы нет?
— Такая мразь не достойна упокоения по нашим традициям.
— Рустам, — мой голос предательски срывается, а губы сводит судорога. — Я давно хотела спросить.
— Выкладывай.
— Как погибла моя мама? — выпаливаю сдавленно. — Где она похоронена? От нее тоже ничего не осталось после той чудовищной расправы?
Муж молчит. Его лицо выглядит абсолютно непроницаемым. Эмоции считываю только по горящим черным глазам.
Он будто спрашивает меня — «Зачем тебе знать?»
— Я должна понять, — едва двигаю губами. — Должна получить все ответы. Я так и не узнала подробностей насчет ее гибели. Твой отец говорил, что забрал ее кровь. До капли. Но каким именно образом? Неужели мою маму полностью уничтожили?
Слезы стекают по щекам. Жгучие. Горькие.
Рустам медленно собирает их губами, сцеловывает, точно пытается утолить мои печали, пробует забрать на себя абсолютно всю боль.
— Скажи, — требую тихо, но настойчиво. — Скажи мне правду про смерть моей мамы. Ты был там? Ты видел? Кто-то тебе рассказывал? Марат?
— Марат в этом не участвовал, хотя находился там, — отвечает он. — Меня не пустили, не разрешили даже наблюдать.
— Но ты ведь знаешь? — судорожно глотаю воздух. — Знаешь? Да?
Муж обнимает меня. Крепко. Прижимает к груди. Единственным движением изгоняет холод и дарит ощущение защиты. Он опять спасает из темноты.
— Мы посетим ее могилу вместе, — обещает Рустам. — После того, как ты родишь ребенка. И тогда я расскажу тебе, что произошло. Сейчас тебе нельзя волноваться.
— Хорошо, — киваю. — Ты прав.
Его сердце бьется рядом с моим. Гулко. Жестко. Размашисто. Но этот звук успокаивает, умиротворяет, дарит гармонию и надежду на будущее.
Глава 56
Откуда взялось это огромное зеркало?
Я не помню, чтобы выбирала нечто подобное для кабинета своего супруга. Конечно, многое он тут лично обустраивал, но такой необычный предмет я бы запомнила.
Поверхность зеркала чуть размытая, будто подернута легкой дымкой. Интересный эффект, словно под старину пытались сделать. Рама бронзовая, замысловатая, куча завитушек формируют необычную композицию.
Почему мне кажется, я видела эту вещь прежде? Где? Когда?
Присаживаюсь в кресло, но взгляд от зеркала не отвожу. Сердце гулко бьется о ребра, будто понимает гораздо больше, чем разум.
Моя ладонь опускается на живот, рефлекторно поглаживает. Теперь я и правда ощущаю шевеление своего малыша внутри. Срок приличный, иногда ребенок толкается сильно, показывает характер.
— Пойдём, — роняю тихо. — Завтрак подан. Я чувствовала, ты вернёшься сегодня.
К нам присоединяются братья моего мужа и их женщины. Сперва появляется Джон, после Марат приходит и усаживается за стол. Алена и Вика ночевали вместе со мной, поэтому уже находятся здесь. Трапеза проходит в тишине. Каждый думает о своём. Напряжения не ощущается. Но от общей тяжести ситуации никуда не сбежать. Мы точно провожаем призраков, мрачные миражи из мыслей выпроваживаем.
Джон хранит молчание, и это очень непривычно, видеть его настолько угрюмым и тихим. Где весельчак, у которого всегда найдётся пара фраз, которые мигом настроят окружающих на позитивный лад? Не думаю, будто мужчина сильно сожалеет насчёт гибели отца, ведь если судить по обрывкам информации, что дошла до меня, именно Ахметов-старший стал главной причиной его нынешнего изгнания. И произошло это ещё до возникновения кровавого долга. Джон никогда не приходил в наш дом, тогда уже Марат считался старшим из сыновей. Изгой обладает своей историей, абсолютно отдельной и довольно тёмной. У него к отцу были собственные счёты.
Я перевожу взгляд на Марата, украдкой изучаю его пальцы, отмечаю, как сильно сбиты костяшки. У Рустама точно также, в кровь кожа содрана, до мяса плоть обнажена. Эти двое точно разобрались и наверняка далеко не все успели выяснить.
Плохо же Джон за ними следил, раз не разнял вовремя. А с другой стороны, куда ещё им выплескивать дикую энергию? Пожалуй, иначе было попросту нельзя. Пришлось схлестнуться в поединке. Так выясняют между собой отношения эти безумные мужчины.
Под конец завтрака становится легче. Не помню, кто начинает говорить первым. Кажется, Алена отпускает ничего не значащее замечание. Я поддерживаю беседу. Слово за слово, каждый из присутствующих постепенно подключается к непринужденному обсуждению. Мы опять нормально общаемся, говорим как обычные люди.
Семья. Звучит очень непривычно, если учесть то, какой смысл я вкладываю в это слово теперь, кого именно имею ввиду.
Разве я могла раньше представить, что соединю свою жизнь с одержимым мужчиной из рода Ахметовых?
Теперь все эти люди моя семья. Трудно поверить. Тяжело принять до конца. Но спешить некуда. Впереди целая жизнь.
Я чувствую малыша внутри. Не движение, не шевеление. Чувствую гулкое биение крохотного, но уже очень сильного и храброго сердца.
Ребёнок говорит мне — «Мама, ты справишься». И от этого свет переполняет душу изнутри.
Вечером мы провожаем Марата и Вику в аэропорт. Я не уверена, что им действительно необходимо настолько срочно уезжать. Разумеется, бизнес требует личного присутствия. Но нужно ли так торопиться? Подозреваю, дело скорее в натянутых отношениях между нами. Марат был готов потратить любое количество времени на поиски отца, но как только все завершилось, вспомнил про срочные дела. Хотя мы ведём речь о том, чтобы встретиться снова, я понимаю, это произойдёт еще не скоро.
— Нам нужно закрепиться в Америке, многие проблемы остались позади, но кое-что до сих пор требует контроля, — поясняет Вика. — Теперь там наш дом.
— Мы тоже всегда вас ждём.
— Благодарю, — улыбается она и обнимает меня.
А я замечаю, что у Рустама от этой картины аж глаз дергается, мускул на щеке болезненно сокращается. Он не одобряет подобное общение. А потом муж видит, как на моих губах возникает искренняя улыбка, и смягчается, немного расслабляется.
— Юля, ты была права, — тихо произносит Вика. — Насчёт Олега.
Мы отстраняемся, разрываем контакт, смотрим друг на друга достаточно долго, а после объявляют посадку на рейс, и мы расходимся в разные стороны.
Я вижу, как Марат обнимает Вику, держит за талию. Осторожно и бережно. До боли знакомые повадки и движения.
Разве этот мужчина мог заставить любимую женщину страдать? Нет, не верю. Может, прежде я ошиблась, посчитала, будто с Викой случилось нечто ужасное, но в реальности ничего подобного не было? Теперь мне трудно разобраться. Одно знаю точно: сейчас она совершенно не производит впечатление сломленной жертвы.
Марат пожертвовал ради неё всем, что имел. Начал жизнь с нуля. Рустам говорил, его старший брат стал бомжом. Допускаю, намеренно сгущал краски, однако доля истины в тех словах тоже была. Им пришлось пройти тяжелый и долгий путь. И кажется, ещё не все вопросы разрешились до конца. Бизнес в Америке кажется довольно мутным делом. Судя по намёкам, которые я уловила между строк, ситуация там обстоит не особенно честно. Опять теневые схемы заработка. Криминал. Сложно представить, как Марат сумел добраться до вершины заново, ещё и в чужой стране, где не действовали привычные ему законы и правила, где не существовало никакой клановой поддержки.
— Ты же понимаешь, они должны снова к нам приехать, — выдаю я.
Рустам обнимает меня сзади, скрещивает руки на моем животе и с шумом втягивает воздух.
— Раз ты хочешь, то приедут.
— Хочу.
Я очень хочу, чтобы все мы нашли покой. Счастье. Прощения. Чтобы началась новая глава нашей истории. Гораздо более мирная и светлая. Вике желаю, чтобы сбылась ее мечта. У них с Маратом обязательно появится много детей. Просто нужно дождаться правильного момента. Когда царство будет возведено окончательно, появятся и наследники.
* * *
Вечером, когда мы лежим в постели, я изучаю свежие синяки и ссадины на теле Рустама, провожу кончиками пальцев по воспалённой коже.
— Как это произошло? — интересуюсь тихо.
— Марату досталось сильнее, — криво усмехается муж.
— И почему мне кажется, твой брат скажет Вике то же самое?
— Плевать, что он там скажет этой своей… бабе, — резко бросает Рустам, а после обнимает меня с такой нежностью, от которой моментально перехватывает дыхание.
Муж зацеловывает мое тело. Скользит губами по шее, помечает ключицы, чуть прикусывает тонкую кожу зубами, опускается ниже, к груди, жадно ловит ртом мой напрочь сбитый пульс.
— Рустам, — вплетаю пальцы в его волосы, заставляя притормозить, гулко сглатываю и продолжаю: — Мой вопрос был не об этом. Сразу казалось очевидным, вы наброситесь друг на друга с кулаками при первой же возможности.
Он нависает надо мной, буравит тяжёлым взглядом.
— Ты хочешь узнать про казнь? — интересуется хрипло.
— Да, — выдыхаю. — Кто это сделал?
— Это должен был сделать Марат, но все прошло не совсем по нашему плану. Гад умудрился и тут нас обставить.
Я слегка приподнимаю бровь, не решаюсь больше ничего произнести, не мешаю Рустаму вести рассказ.
— Мы провели суд и вынесли приговор. Поединок. Пусть судьба решит, чья возьмёт. Бой должен был провести Марат. На мечах. Вот только состязание долго не продлилось. Отца хватил удар. Видно, старик перебрал впечатлений. Не ждал возвращение блудного сына. И мертвеца увидеть не ждал. Короче, Марат даже толком его не прижал. Так слегка задел, обработал по касательной. И ублюдок рухнул сам. Намертво. Доктор его потом осмотрел, определил сердечный приступ.
— Так просто? — выдаю против воли. — А он точно…
— Мы сожгли его тело. Дотла. А то у нас возникла семейная традиция: погибать не до конца. Тут надо было убедиться наверняка. Поверь, урод не вернётся и не воскреснет. Пепел развеян. От него ничего не осталось. Ну кроме нас. Меня и моих братьев.
— Вы — другие, — заявляю твёрдо. — Вы — не он.
— Подонок жарится в аду, — хмуро заключает Рустам. — Но этого так мало за то, что он сделал. Я жалею, что Марат его толком не отделал. Даже загнать не успел.
— Зато никто из вас не стал отцеубийцей, — бормочу я. — Если от его тела ничего не осталось, выходит, и могилы нет?
— Такая мразь не достойна упокоения по нашим традициям.
— Рустам, — мой голос предательски срывается, а губы сводит судорога. — Я давно хотела спросить.
— Выкладывай.
— Как погибла моя мама? — выпаливаю сдавленно. — Где она похоронена? От нее тоже ничего не осталось после той чудовищной расправы?
Муж молчит. Его лицо выглядит абсолютно непроницаемым. Эмоции считываю только по горящим черным глазам.
Он будто спрашивает меня — «Зачем тебе знать?»
— Я должна понять, — едва двигаю губами. — Должна получить все ответы. Я так и не узнала подробностей насчет ее гибели. Твой отец говорил, что забрал ее кровь. До капли. Но каким именно образом? Неужели мою маму полностью уничтожили?
Слезы стекают по щекам. Жгучие. Горькие.
Рустам медленно собирает их губами, сцеловывает, точно пытается утолить мои печали, пробует забрать на себя абсолютно всю боль.
— Скажи, — требую тихо, но настойчиво. — Скажи мне правду про смерть моей мамы. Ты был там? Ты видел? Кто-то тебе рассказывал? Марат?
— Марат в этом не участвовал, хотя находился там, — отвечает он. — Меня не пустили, не разрешили даже наблюдать.
— Но ты ведь знаешь? — судорожно глотаю воздух. — Знаешь? Да?
Муж обнимает меня. Крепко. Прижимает к груди. Единственным движением изгоняет холод и дарит ощущение защиты. Он опять спасает из темноты.
— Мы посетим ее могилу вместе, — обещает Рустам. — После того, как ты родишь ребенка. И тогда я расскажу тебе, что произошло. Сейчас тебе нельзя волноваться.
— Хорошо, — киваю. — Ты прав.
Его сердце бьется рядом с моим. Гулко. Жестко. Размашисто. Но этот звук успокаивает, умиротворяет, дарит гармонию и надежду на будущее.
Глава 56
Откуда взялось это огромное зеркало?
Я не помню, чтобы выбирала нечто подобное для кабинета своего супруга. Конечно, многое он тут лично обустраивал, но такой необычный предмет я бы запомнила.
Поверхность зеркала чуть размытая, будто подернута легкой дымкой. Интересный эффект, словно под старину пытались сделать. Рама бронзовая, замысловатая, куча завитушек формируют необычную композицию.
Почему мне кажется, я видела эту вещь прежде? Где? Когда?
Присаживаюсь в кресло, но взгляд от зеркала не отвожу. Сердце гулко бьется о ребра, будто понимает гораздо больше, чем разум.
Моя ладонь опускается на живот, рефлекторно поглаживает. Теперь я и правда ощущаю шевеление своего малыша внутри. Срок приличный, иногда ребенок толкается сильно, показывает характер.