Сказка на ночь
Часть 71 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Маленький воин растет. Уже рвется в бой, мечтает броситься в атаку. Весь в отца, но я постараюсь привить ему чуть более четкие понятия о добре и зле, чем те, что есть у его папы.
Наша жизнь идет своим чередом, становится более спокойной, и если честно, трудно поверить в такой расклад. Никто не строит козни, не врывается к нам домой на танках. Никто не арестовывает моего мужа, не совершает попытки убийства.
А вообще, скорее всего, что-то происходит вокруг, просто меня это никак не затрагивает. Рустам окружил резиденцию серьезной охраной, которая не позволит врагам проникнуть внутрь, нарушить мой покой. Безопасность стоит превыше всего.
Мальта давно превратилась в нерушимую крепость.
Я рада, что муж больше общается с Маратом, пусть и просто говорит по телефону, но я чувствую, их связь очень важна. Когда они разговаривают, у Рустама даже тембр голоса меняется, поэтому я могу не понимать речь, смысл беседы, но четко улавливаю с кем именно ведется в данный момент общение. Вообще, я начинаю гораздо лучше ощущать супруга. Не только в подобные моменты. В целом. Часто бывает, мы понимаем друг друга с первого взгляда, слова не требуются. Подобное происходило и раньше, но теперь это случается намного чаще. Между нами точно протянута нить. Невидимая. Прочная. До одури порочная. Такую связь ничем не разорвать. Свыше дана.
Я узнаю больше деталей о братьях. Рустам редко балует подробностями, но порой вспоминает моменты из своего детства, самые разные, часто абсолютно чудовищные, дикие, однако для него это воспринимается нормально. Например, муж до сих пор сохраняет нож. Подарок Марата. Тогда Рустама отправили на Север. Наказали за меня. Старший брат дал ему оружие, хоть это и запрещалось правилами.
Жутко представлять маленького мальчика. Одного. Там. Среди бешеных зверей. В месте, где выжить считалось практически нереальным, чем-то на грани настоящего подвига.
Что у него было? Только тот самый нож и собственные кулаки. А еще дьявольский ум, безграничное желание выжить. Ради меня. Все ради меня.
Впрочем, Рустам никогда не был маленьким мальчиком в привычном понимании этого словосочетания. Он рос зверенышем среди одержимых животных. Даже в нашу самую первую встречу отличался от остальных детей. Казался старше, мрачнее, сильнее. И уже тогда от него веяло опасностью.
Бояться должны были окружающие, а не Рустам.
Марат всегда играл важную роль в его жизни, служил примером, образцом для подражания. К нему Рустам был привязан крепче, чем к родному отцу.
Братья должны были примириться. Рано или поздно.
В тот день, когда мы впервые за прошедшие пять лет встретились в квартире Джона и Алены, Марат еще ничего не знал. Он считал отца погибшим, до него донеслись эти новости. Но мужчина и вообразить не мог, сколько всего скрыто. Не подозревал про орден, про то, что именно сотворил Ахметов-старший, как отдал родную дочь маньяку. Повстречав нас на нейтральной территории, не обрадовался, приготовился защищаться. Джохар не предупредил его о нашем визите, ничего не стал объяснять, посчитав, что с этим гораздо лучше справиться Рустам, ему и карты в руки.
Одно время Марат считал, будто меня удерживают силой, принудили к браку, но ему донесли, что я нахожусь с Рустамом по доброй воле, поводов для переживания нет.
Конечно, было трудно понять, как два злейших врага вдруг связали свои судьбы, как оставили позади долгие годы ненависти. Марат отлично знал про одержимость Рустама мною, но полагал, я ни за что на свете не пожелаю оказаться во власти его брата. Наш союз казался ему подозрительным даже после всех полученных новостей от доверенных людей. Ни Вика, ни Марат не догадывались, что тема с кровавым долгом закрыта раз и навсегда, что больше не последует кровавых подношений прошлому. Поэтому многое оказалось для них сюрпризом.
Страшная ситуация.
Хоть я и не знала всех подробностей того, что происходило между Маратом и Викой в тот период, когда им достались роли жертвы и палача, было и без деталей ясно: пришлось им совсем не легко. А теперь мир перевернулся. Оказалось, весь кошмар затеяли абсолютно другие люди. Ахметов-старший скрывал правду от сыновей, от своего клана. Вершил суд над исполнителем, но сам являлся одним из организаторов казни родной дочери.
Кто ожидал такого поворота?
Я надеялась, Ахметов-старший погиб от ужаса, от осознания того, что Марат жив. Вот он, родной сын, стоит перед ним. Реальный, из плоти и крови. Жаждет справедливой мести, желает воздать за грехи. Иначе никогда не насытится и не успокоиться.
Джону досталось от семьи. Рустама тоже затронуло серьезно. Всех братьев муштровали и дрессировали, ломали, пробовали выковать на нужный лад. Но Марату досталось похлеще всех остальных. Жизнь отца должен был забрать именно он.
Так выпал жребий. Так решила судьба.
А вообще, осознавая, каким ублюдком был Ахметов-старший, я не исключала тот факт, что он мог принять какой-нибудь препарат, который бы помог ему притвориться мертвым. Такой изворотливый гад способен на все.
Но все же хотелось верить в справедливость. В баланс, который наконец удалось восстановить.
Боялся ли этот урод чего-то? Теперь невозможно узнать, но я верю — да, боялся, трясся от ужаса, понимая, что теперь не выберется. Клетка захлопнулась. Та самая клетка, которую он годами пытался для всех своих детей выстроить. Зло погибло.
— Прошлое остается в прошлом, — выдаю тихо.
Открывается дверь и в кабинет заходит Рустам.
— Откуда это зеркало? — киваю на стену. — Финальное решение за тобой, но в декор комнаты оно слабо вписывается. Хотя очень красивое, оригинальная работа. Может, перевесим его в другое место?
— За ним скоро придут, — усмехается супруг. — Интересно, что ты опять его сразу заприметила.
— Ну а как иначе, — начинаю и запинаюсь. — Постой, именно это зеркало висело в квартире Алены и Джона, да? Или просто похожее? Но тогда ты выразился примерно таким же образом, мол, интересно, что я заметила именно это зеркало.
— Да, от тебя ничего нельзя скрыть.
— А ты еще пытаешься?
Вместо ответа я получаю поцелуй, от которого кружится голова. Близость Рустама ощущается будто разряд электричества. Казалось, нам давно пора привыкнуть. Даже надоесть уже должно. А мы не способны отлипнуть друг от друга, точно как в первую брачную ночь.
Только стук дверь возвращает нас обратно в реальность.
Рустам поправляет мое изрядно сбившееся платье, а после говорит, что посетитель может войти. Я нервно облизываю распухшие губы, которые до сих пор хранят вкус безумного поцелуя. Прежде казалось, чем сильнее вырастет живот, тем меньше желания начну испытывать к супругу, но практика показала: все обстоит ровно наоборот.
Я поворачиваюсь на звук шагов и против воли вжимаюсь в спинку кресла. Несколько раз моргаю, полагаю, будто гость мне пригрезился, отказываюсь верить собственным глазам.
— Я скучал по тебе, Райден, — холодно выдает Джеро.
А я перевожу взгляд на Рустама. Муж выглядит поразительно спокойным, точно ничего необычного не происходит и его враг не находится на пороге нашего дома.
— Забирай то, ради чего пришел, и покончим с этим, — произносит супруг.
— Здесь так много того, что я бы хотел забрать, — метис вдруг смотрит на меня, нагло впивается глазами в мое лицо, заставляя поморщиться от столь пристального внимания.
— Много — не вывезешь, — ледяным тоном отрезает Рустам. — Одну.
— Жаль, — коротко произносит Джеро.
И смотрит на мой сильно округлившийся живот с нескрываемым сожалением. От этого мне становится совсем не по себе.
Почему муж разрешает этому человеку здесь находится? Почему спокойно общается с ним? Что тут вообще происходит?
Метис подходит к зеркалу, снимает его и относит к столу, укладывает на деревянную поверхность, изучает обратную сторону, ощупывает пальцами.
Он как будто находится в поиске. Пытается отыскать скрытый механизм?
Раздается металлический щелчок, рама вокруг зеркала движется, приводя в действие потайную систему.
Джеро ловко отделяет металлическую пластину, откладывает в сторону. Ощупывает внутреннюю поверхность и через пару секунд извлекает на свет сверкающий клинок. Стальные всполохи бьют по глазам.
Я зажмуриваюсь.
— Рустам, — обращаюсь к мужу, но не успеваю завершить вопрос.
— Меч Кусанаги, — выдает супруг, заранее предвосхищая мои слова. — Символ императорской власти.
— И ты позволишь Джеро забрать его? — поражаюсь.
— Такой у нас уговор, — отвечает ровно.
— Вы что, — запинаюсь. — Вы правда договорились?
— Мне хватит оружия от Масамунэ и Мурамаса, — спокойно поясняет Рустам. — Я не намерен захватывать власть в Японии. Кому-то императорские реликвии важнее. Пусть там и пригодятся.
— Ты всерьез намерен отказаться от настоящей святыни? — плохо справляюсь с изумлением. — От того, что является предметом поклонения для многих людей? Действительно хочешь отдать вещь, которую тебе доверил учитель?
— Мне казалось, эти мечи тебе совсем не нравятся, — замечает резонно.
— Терпеть их не могу, — киваю. — Но они важны для тебя.
— Меч останется здесь, — вдруг произносит Джеро, возвращает клинок обратно, запечатывает в зеркале.
— Уверен? — выгибает бровь Рустам.
— Ты сам сказал, — ледяная улыбка расцветает на губах метиса. — Я могу забрать только одно. И мой выбор был для тебя очевиден задолго до этой встречи. Три дня назад. Верно? Когда ты ее поймал. Или четыре? Точные данные я не сумел раздобыть.
— Три, — подтверждает муж.
О чем они вообще говорят сейчас?
Кого это поймал Рустам?
— Я забираю любимую женщину, — произносит Джеро. — Меч меня дождется. Хотя может, вам клинок будет нужнее. Вам или тому, кто придет на смену.
Опять на мой живот смотрит.
Становится очень неуютно, и я скрещиваю руки, будто инстинктивно пытаюсь отгородиться.
Любимая женщина. Я точно помню, как Джеро утверждал, будто Рустам уничтожил его любимую женщину. Убил. Вот, именно так он и выразился. А теперь что?
— Забирай, — спокойно выдает мой муж. — Но если она снова рискнет встать на моем пути, то умрет по-настоящему, а не только в твоем оригинальном понимании.
Я запутываюсь сильнее и сильнее. Каждая новая фраза заставляет теряться в самых безумных догадках.
— Я позабочусь о ней, — обещает Джеро.
— Мои люди доставят ее, — кивает Рустам. — Прямо на твой самолет.
— Решил убедиться, что мы действительно улетим?
— Закономерный исход, — чеканит супруг. — С учетом того, как вы любите делать сюрпризы.
— Каждый останется при своем, — отмечает Джеро. — Месть не принесла бы тебе удовольствия. А меч реально важен, как бы ты не пытался это от меня утаить.
— Дело не в мести, — отрезает Рустам. — За то проклятое видео понесли наказание абсолютно все. Даже те, кто просто его случайно увидел. А твоя сестра ничем не поплатилась, хотя сама и является главной виновницей.
Наша жизнь идет своим чередом, становится более спокойной, и если честно, трудно поверить в такой расклад. Никто не строит козни, не врывается к нам домой на танках. Никто не арестовывает моего мужа, не совершает попытки убийства.
А вообще, скорее всего, что-то происходит вокруг, просто меня это никак не затрагивает. Рустам окружил резиденцию серьезной охраной, которая не позволит врагам проникнуть внутрь, нарушить мой покой. Безопасность стоит превыше всего.
Мальта давно превратилась в нерушимую крепость.
Я рада, что муж больше общается с Маратом, пусть и просто говорит по телефону, но я чувствую, их связь очень важна. Когда они разговаривают, у Рустама даже тембр голоса меняется, поэтому я могу не понимать речь, смысл беседы, но четко улавливаю с кем именно ведется в данный момент общение. Вообще, я начинаю гораздо лучше ощущать супруга. Не только в подобные моменты. В целом. Часто бывает, мы понимаем друг друга с первого взгляда, слова не требуются. Подобное происходило и раньше, но теперь это случается намного чаще. Между нами точно протянута нить. Невидимая. Прочная. До одури порочная. Такую связь ничем не разорвать. Свыше дана.
Я узнаю больше деталей о братьях. Рустам редко балует подробностями, но порой вспоминает моменты из своего детства, самые разные, часто абсолютно чудовищные, дикие, однако для него это воспринимается нормально. Например, муж до сих пор сохраняет нож. Подарок Марата. Тогда Рустама отправили на Север. Наказали за меня. Старший брат дал ему оружие, хоть это и запрещалось правилами.
Жутко представлять маленького мальчика. Одного. Там. Среди бешеных зверей. В месте, где выжить считалось практически нереальным, чем-то на грани настоящего подвига.
Что у него было? Только тот самый нож и собственные кулаки. А еще дьявольский ум, безграничное желание выжить. Ради меня. Все ради меня.
Впрочем, Рустам никогда не был маленьким мальчиком в привычном понимании этого словосочетания. Он рос зверенышем среди одержимых животных. Даже в нашу самую первую встречу отличался от остальных детей. Казался старше, мрачнее, сильнее. И уже тогда от него веяло опасностью.
Бояться должны были окружающие, а не Рустам.
Марат всегда играл важную роль в его жизни, служил примером, образцом для подражания. К нему Рустам был привязан крепче, чем к родному отцу.
Братья должны были примириться. Рано или поздно.
В тот день, когда мы впервые за прошедшие пять лет встретились в квартире Джона и Алены, Марат еще ничего не знал. Он считал отца погибшим, до него донеслись эти новости. Но мужчина и вообразить не мог, сколько всего скрыто. Не подозревал про орден, про то, что именно сотворил Ахметов-старший, как отдал родную дочь маньяку. Повстречав нас на нейтральной территории, не обрадовался, приготовился защищаться. Джохар не предупредил его о нашем визите, ничего не стал объяснять, посчитав, что с этим гораздо лучше справиться Рустам, ему и карты в руки.
Одно время Марат считал, будто меня удерживают силой, принудили к браку, но ему донесли, что я нахожусь с Рустамом по доброй воле, поводов для переживания нет.
Конечно, было трудно понять, как два злейших врага вдруг связали свои судьбы, как оставили позади долгие годы ненависти. Марат отлично знал про одержимость Рустама мною, но полагал, я ни за что на свете не пожелаю оказаться во власти его брата. Наш союз казался ему подозрительным даже после всех полученных новостей от доверенных людей. Ни Вика, ни Марат не догадывались, что тема с кровавым долгом закрыта раз и навсегда, что больше не последует кровавых подношений прошлому. Поэтому многое оказалось для них сюрпризом.
Страшная ситуация.
Хоть я и не знала всех подробностей того, что происходило между Маратом и Викой в тот период, когда им достались роли жертвы и палача, было и без деталей ясно: пришлось им совсем не легко. А теперь мир перевернулся. Оказалось, весь кошмар затеяли абсолютно другие люди. Ахметов-старший скрывал правду от сыновей, от своего клана. Вершил суд над исполнителем, но сам являлся одним из организаторов казни родной дочери.
Кто ожидал такого поворота?
Я надеялась, Ахметов-старший погиб от ужаса, от осознания того, что Марат жив. Вот он, родной сын, стоит перед ним. Реальный, из плоти и крови. Жаждет справедливой мести, желает воздать за грехи. Иначе никогда не насытится и не успокоиться.
Джону досталось от семьи. Рустама тоже затронуло серьезно. Всех братьев муштровали и дрессировали, ломали, пробовали выковать на нужный лад. Но Марату досталось похлеще всех остальных. Жизнь отца должен был забрать именно он.
Так выпал жребий. Так решила судьба.
А вообще, осознавая, каким ублюдком был Ахметов-старший, я не исключала тот факт, что он мог принять какой-нибудь препарат, который бы помог ему притвориться мертвым. Такой изворотливый гад способен на все.
Но все же хотелось верить в справедливость. В баланс, который наконец удалось восстановить.
Боялся ли этот урод чего-то? Теперь невозможно узнать, но я верю — да, боялся, трясся от ужаса, понимая, что теперь не выберется. Клетка захлопнулась. Та самая клетка, которую он годами пытался для всех своих детей выстроить. Зло погибло.
— Прошлое остается в прошлом, — выдаю тихо.
Открывается дверь и в кабинет заходит Рустам.
— Откуда это зеркало? — киваю на стену. — Финальное решение за тобой, но в декор комнаты оно слабо вписывается. Хотя очень красивое, оригинальная работа. Может, перевесим его в другое место?
— За ним скоро придут, — усмехается супруг. — Интересно, что ты опять его сразу заприметила.
— Ну а как иначе, — начинаю и запинаюсь. — Постой, именно это зеркало висело в квартире Алены и Джона, да? Или просто похожее? Но тогда ты выразился примерно таким же образом, мол, интересно, что я заметила именно это зеркало.
— Да, от тебя ничего нельзя скрыть.
— А ты еще пытаешься?
Вместо ответа я получаю поцелуй, от которого кружится голова. Близость Рустама ощущается будто разряд электричества. Казалось, нам давно пора привыкнуть. Даже надоесть уже должно. А мы не способны отлипнуть друг от друга, точно как в первую брачную ночь.
Только стук дверь возвращает нас обратно в реальность.
Рустам поправляет мое изрядно сбившееся платье, а после говорит, что посетитель может войти. Я нервно облизываю распухшие губы, которые до сих пор хранят вкус безумного поцелуя. Прежде казалось, чем сильнее вырастет живот, тем меньше желания начну испытывать к супругу, но практика показала: все обстоит ровно наоборот.
Я поворачиваюсь на звук шагов и против воли вжимаюсь в спинку кресла. Несколько раз моргаю, полагаю, будто гость мне пригрезился, отказываюсь верить собственным глазам.
— Я скучал по тебе, Райден, — холодно выдает Джеро.
А я перевожу взгляд на Рустама. Муж выглядит поразительно спокойным, точно ничего необычного не происходит и его враг не находится на пороге нашего дома.
— Забирай то, ради чего пришел, и покончим с этим, — произносит супруг.
— Здесь так много того, что я бы хотел забрать, — метис вдруг смотрит на меня, нагло впивается глазами в мое лицо, заставляя поморщиться от столь пристального внимания.
— Много — не вывезешь, — ледяным тоном отрезает Рустам. — Одну.
— Жаль, — коротко произносит Джеро.
И смотрит на мой сильно округлившийся живот с нескрываемым сожалением. От этого мне становится совсем не по себе.
Почему муж разрешает этому человеку здесь находится? Почему спокойно общается с ним? Что тут вообще происходит?
Метис подходит к зеркалу, снимает его и относит к столу, укладывает на деревянную поверхность, изучает обратную сторону, ощупывает пальцами.
Он как будто находится в поиске. Пытается отыскать скрытый механизм?
Раздается металлический щелчок, рама вокруг зеркала движется, приводя в действие потайную систему.
Джеро ловко отделяет металлическую пластину, откладывает в сторону. Ощупывает внутреннюю поверхность и через пару секунд извлекает на свет сверкающий клинок. Стальные всполохи бьют по глазам.
Я зажмуриваюсь.
— Рустам, — обращаюсь к мужу, но не успеваю завершить вопрос.
— Меч Кусанаги, — выдает супруг, заранее предвосхищая мои слова. — Символ императорской власти.
— И ты позволишь Джеро забрать его? — поражаюсь.
— Такой у нас уговор, — отвечает ровно.
— Вы что, — запинаюсь. — Вы правда договорились?
— Мне хватит оружия от Масамунэ и Мурамаса, — спокойно поясняет Рустам. — Я не намерен захватывать власть в Японии. Кому-то императорские реликвии важнее. Пусть там и пригодятся.
— Ты всерьез намерен отказаться от настоящей святыни? — плохо справляюсь с изумлением. — От того, что является предметом поклонения для многих людей? Действительно хочешь отдать вещь, которую тебе доверил учитель?
— Мне казалось, эти мечи тебе совсем не нравятся, — замечает резонно.
— Терпеть их не могу, — киваю. — Но они важны для тебя.
— Меч останется здесь, — вдруг произносит Джеро, возвращает клинок обратно, запечатывает в зеркале.
— Уверен? — выгибает бровь Рустам.
— Ты сам сказал, — ледяная улыбка расцветает на губах метиса. — Я могу забрать только одно. И мой выбор был для тебя очевиден задолго до этой встречи. Три дня назад. Верно? Когда ты ее поймал. Или четыре? Точные данные я не сумел раздобыть.
— Три, — подтверждает муж.
О чем они вообще говорят сейчас?
Кого это поймал Рустам?
— Я забираю любимую женщину, — произносит Джеро. — Меч меня дождется. Хотя может, вам клинок будет нужнее. Вам или тому, кто придет на смену.
Опять на мой живот смотрит.
Становится очень неуютно, и я скрещиваю руки, будто инстинктивно пытаюсь отгородиться.
Любимая женщина. Я точно помню, как Джеро утверждал, будто Рустам уничтожил его любимую женщину. Убил. Вот, именно так он и выразился. А теперь что?
— Забирай, — спокойно выдает мой муж. — Но если она снова рискнет встать на моем пути, то умрет по-настоящему, а не только в твоем оригинальном понимании.
Я запутываюсь сильнее и сильнее. Каждая новая фраза заставляет теряться в самых безумных догадках.
— Я позабочусь о ней, — обещает Джеро.
— Мои люди доставят ее, — кивает Рустам. — Прямо на твой самолет.
— Решил убедиться, что мы действительно улетим?
— Закономерный исход, — чеканит супруг. — С учетом того, как вы любите делать сюрпризы.
— Каждый останется при своем, — отмечает Джеро. — Месть не принесла бы тебе удовольствия. А меч реально важен, как бы ты не пытался это от меня утаить.
— Дело не в мести, — отрезает Рустам. — За то проклятое видео понесли наказание абсолютно все. Даже те, кто просто его случайно увидел. А твоя сестра ничем не поплатилась, хотя сама и является главной виновницей.