Скажи мяу, ведьма, или Дорога проклятых кошек
Часть 30 из 90 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«А вчера ты говорил, что моя служба мало изменит судьбу народа, кукловод проклятый…» – со злостью подумала Лара и сказала:
– Это всё красивые слова, за которыми вы скрываете свои истинные цели. Территория для вас – это не люди, а дополнительный доход. Люди вам не интересны.
– Дура, – с презрением выдохнул канцлер, – ты спасёшь империю…
– Мне плевать на империю! Я хочу спасти лишь себя, сестру и Андреаса!
– Какое невероятное расточительство – иметь такой дар и не использовать его для великого дела! Ты помогла бы своей империи сохранить больше земель…
– Ни черта не желаю делать для своей империи, – сквозь зубы процедила Лара. – Плевать я хотела на вас, курфюрста и императора. От вашей делёжки моя жизнь не изменится. Я простолюдинка и никакими землями не владею. Чего ради мне стараться?
Йорг Хольдт посмотрел на неё чуть более заинтересованно.
– То есть ты хочешь стать землевладелицей?
– Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
Сталеглазый медленно покачал головой.
– Наделить такой силой такую пустую особу…
– Я не пустая! – крикнула Лара. – Я помогла бы людям напрямую, но не через вас. От ваших дроблений их доля легче не станет. Одни хозяева просто сменят других!
Внимательный взгляд канцлера остановился на её лице.
– Так я и не спорю.
Лара почувствовала себя обезоруженной.
– Чем больше у человека власти, тем больше ответственности, – продолжил Йорг Хольдт, вставая из-за стола. – Увы, не все правители обладают умом, чтобы это понять. – Он взял кувшин и налил ей кружку пенистого пива. – В том, что война длится тридцать лет, виноват каждый из них. Князья торгуются о землях, населённых людьми, словно речь идёт о товаре. И мне это противно. Я хочу, чтобы это закончилось. Помоги мне, Лара.
Та растерялась. Но к кружке не притронулась.
– Наш курфюрст умён и честен, но излишне прямолинеен, – добавил канцлер, возвращаясь на место. – Иоганн Георг пытается примирить германских католиков и протестантов, не допуская иностранного вмешательства. Он – один из немногих, кто не ищет выгоды в этой войне. И без нас ему не справиться.
– Вы поддерживаете веротерпимость, будучи колдуном? – слегка удивилась Лара.
– Религия важна лишь для народа. Для тех, кто правит миром, это пустой звук. – Канцлер тоже налил себе пива и сделал глоток. – Что скажешь, Лара Франц-Ганцен-Мюллер? Саксония может рассчитывать на твою помощь?
– Я помогу вам, если вы поможете мне спасти Андреаса.
Ответ последовал мгновенно:
– Нет. Он будет тебе только мешать.
– Тогда ваши взывания к моему патриотизму были бесплодны. – Лара с чистой совестью пригубила прославленного ростокского пива.
– Мне казалось, что ты гуманистка, – ледяным тоном проговорил сталеглазый.
– Вы моего гуманизма недостойны.
– Влюблённая идиотка…
– Я не влюблённая! – заспорила та, громко ставя кружку. – Можно мне ещё пива?
– Нет! – Йорг Хольдт нетерпеливо постучал пальцем по столу. – Вставай. Я провожу тебя до комнаты.
– Вы хотели сказать, до тюрьмы? – покорно вставая, уточнила Лара.
Канцлер проводил её до самой постели.
– Ложись.
«Три часа ещё не истекли!» – с ужасом подумала Лара, забираясь на кровать.
– Теперь вы снимете с меня заклятие? – опасливо спросила она.
– Разумеется, – кивнул сталеглазый и вытянул в её сторону руку. – Я наложу на тебя новое.
– Что?!
– Спи, кисонька. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
Веки Лары немедленно сомкнулись, а голова упала на подушку.
– Ур-рэв-ре-вэй-куц-та-ин! – грубо ворвалось в её сон.
Лара, словно по приказу, открыла глаза. Не успела она прийти в себя, как на неё обрушилось новое заклятие:
– Ши-рва-ци-ас-воль-он-тэ.
«Нет! Нет!!! – мысленно кричало всё её существо, распознав знакомые слоги. – Я больше не хочу!»
– Поднимайся, ослица. И не смей колдовать. – Оказалось, что слова для подчинения воли произнёс Хансен, имевший все основания её ненавидеть.
Лара села на постели. Рядом с беловолосым охранником стояла низенькая, скромно одетая женщина с уставшим лицом. Она смотрела на Лару так отчаянно, что та испугалась.
– Какой у тебя рост?
– Не знаю. – Лара неуверенно сползла с кровати.
– Ой, жердь-то какая… – застонала незнакомка, буквально пригвоздив её к месту. – Я не поспею!
– Поспеешь, – отозвался Хансен. – Его милость не любит, когда одежда наколдована.
«Жердь?! Да ты сама не красавица!» – Лара с обидой уставилась на незваную гостью.
И губы, и глаза, и даже щёки – всё как будто тянулось у женщины книзу, отчего её лицо выглядело исключительно несчастным. Она безнадёжно махнула рукой.
– Пусть разденется.
– Раздевайся, – передал Хансен Ларе, и если слова незнакомой женщины не вызывали у неё ничего, кроме недоумения, то его приказов она ослушаться не могла.
Лара с содроганием вспомнила, как на допросе её раздевал епископ, и принялась расстёгивать камзол. Женщина отвернулась к столику, на котором пестрел ворох тканей, а Хансен развалился в кресле, положив одну ногу на колено.
«За подножку рассчитывается!» – догадалась Лара, и пальцы против её воли перешли к пуговицам штанов.
– Тебе непременно нужно здесь находиться? – спросила она. Слава богу, заклятие не мешало ей разговаривать.
– Непременно, – с вызовом ответил охранник. – Продолжай.
– А вы тут зачем? Извольте уйти! – напустилась на него женщина таким противно-жалобным голосом, что Хансен не вытерпел и подскочил.
Выходя за дверь, он мрачно распорядился:
– Стой смирно, ослица. Делай всё, что попросит швея.
Лара смотрела на женщину с искренней благодарностью.
– Спасибо. Вы будете шить мне платье?
– Ох, если бы у нас было время! – заголосила та. – Уже готовое платье я буду удлинять, и управиться надо до завтра.
– Почему до завтра?
– Потому что утром вы с его милостью уедете.
Никаких подробностей Лара от швеи не добилась. Когда она сняла мужскую одежду, на неё надели вышитую сорочку, две нижних юбки и платье из голубой тафты, что оказалось ей коротковатым.
– Что ж ты длинная такая? – чуть не плакала женщина, стоя на коленях и измеряя расстояние от подола платья до пола. – Это ж мне всю ночь не спать…
Лара не слушала.
«Завтра канцлер повезёт меня в Оснабрюк! – осмысливала она. – Ещё дальше от Крэха и Адской Тьмы…»
– Какое сегодня число?
– Двадцать третье сентября, – вздохнула швея.
– Проклятый ублюдок! – зашипела Лара, ещё больше напугав женщину.
– Ты чего кричишь-то?
– Прошу вас, помогите мне бежать! – взмолилась она. – Я дам вам столько денег, сколько пожелаете… И подол подшивать не придётся!
Женщина, охая, поднялась на ноги и плаксиво сказала:
– Да как я тебе помогу? Я сама немногим лучше пленницы! Как управлюсь с твоим туалетом, мне заплатят да память сотрут…
– Это всё красивые слова, за которыми вы скрываете свои истинные цели. Территория для вас – это не люди, а дополнительный доход. Люди вам не интересны.
– Дура, – с презрением выдохнул канцлер, – ты спасёшь империю…
– Мне плевать на империю! Я хочу спасти лишь себя, сестру и Андреаса!
– Какое невероятное расточительство – иметь такой дар и не использовать его для великого дела! Ты помогла бы своей империи сохранить больше земель…
– Ни черта не желаю делать для своей империи, – сквозь зубы процедила Лара. – Плевать я хотела на вас, курфюрста и императора. От вашей делёжки моя жизнь не изменится. Я простолюдинка и никакими землями не владею. Чего ради мне стараться?
Йорг Хольдт посмотрел на неё чуть более заинтересованно.
– То есть ты хочешь стать землевладелицей?
– Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
Сталеглазый медленно покачал головой.
– Наделить такой силой такую пустую особу…
– Я не пустая! – крикнула Лара. – Я помогла бы людям напрямую, но не через вас. От ваших дроблений их доля легче не станет. Одни хозяева просто сменят других!
Внимательный взгляд канцлера остановился на её лице.
– Так я и не спорю.
Лара почувствовала себя обезоруженной.
– Чем больше у человека власти, тем больше ответственности, – продолжил Йорг Хольдт, вставая из-за стола. – Увы, не все правители обладают умом, чтобы это понять. – Он взял кувшин и налил ей кружку пенистого пива. – В том, что война длится тридцать лет, виноват каждый из них. Князья торгуются о землях, населённых людьми, словно речь идёт о товаре. И мне это противно. Я хочу, чтобы это закончилось. Помоги мне, Лара.
Та растерялась. Но к кружке не притронулась.
– Наш курфюрст умён и честен, но излишне прямолинеен, – добавил канцлер, возвращаясь на место. – Иоганн Георг пытается примирить германских католиков и протестантов, не допуская иностранного вмешательства. Он – один из немногих, кто не ищет выгоды в этой войне. И без нас ему не справиться.
– Вы поддерживаете веротерпимость, будучи колдуном? – слегка удивилась Лара.
– Религия важна лишь для народа. Для тех, кто правит миром, это пустой звук. – Канцлер тоже налил себе пива и сделал глоток. – Что скажешь, Лара Франц-Ганцен-Мюллер? Саксония может рассчитывать на твою помощь?
– Я помогу вам, если вы поможете мне спасти Андреаса.
Ответ последовал мгновенно:
– Нет. Он будет тебе только мешать.
– Тогда ваши взывания к моему патриотизму были бесплодны. – Лара с чистой совестью пригубила прославленного ростокского пива.
– Мне казалось, что ты гуманистка, – ледяным тоном проговорил сталеглазый.
– Вы моего гуманизма недостойны.
– Влюблённая идиотка…
– Я не влюблённая! – заспорила та, громко ставя кружку. – Можно мне ещё пива?
– Нет! – Йорг Хольдт нетерпеливо постучал пальцем по столу. – Вставай. Я провожу тебя до комнаты.
– Вы хотели сказать, до тюрьмы? – покорно вставая, уточнила Лара.
Канцлер проводил её до самой постели.
– Ложись.
«Три часа ещё не истекли!» – с ужасом подумала Лара, забираясь на кровать.
– Теперь вы снимете с меня заклятие? – опасливо спросила она.
– Разумеется, – кивнул сталеглазый и вытянул в её сторону руку. – Я наложу на тебя новое.
– Что?!
– Спи, кисонька. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
Веки Лары немедленно сомкнулись, а голова упала на подушку.
– Ур-рэв-ре-вэй-куц-та-ин! – грубо ворвалось в её сон.
Лара, словно по приказу, открыла глаза. Не успела она прийти в себя, как на неё обрушилось новое заклятие:
– Ши-рва-ци-ас-воль-он-тэ.
«Нет! Нет!!! – мысленно кричало всё её существо, распознав знакомые слоги. – Я больше не хочу!»
– Поднимайся, ослица. И не смей колдовать. – Оказалось, что слова для подчинения воли произнёс Хансен, имевший все основания её ненавидеть.
Лара села на постели. Рядом с беловолосым охранником стояла низенькая, скромно одетая женщина с уставшим лицом. Она смотрела на Лару так отчаянно, что та испугалась.
– Какой у тебя рост?
– Не знаю. – Лара неуверенно сползла с кровати.
– Ой, жердь-то какая… – застонала незнакомка, буквально пригвоздив её к месту. – Я не поспею!
– Поспеешь, – отозвался Хансен. – Его милость не любит, когда одежда наколдована.
«Жердь?! Да ты сама не красавица!» – Лара с обидой уставилась на незваную гостью.
И губы, и глаза, и даже щёки – всё как будто тянулось у женщины книзу, отчего её лицо выглядело исключительно несчастным. Она безнадёжно махнула рукой.
– Пусть разденется.
– Раздевайся, – передал Хансен Ларе, и если слова незнакомой женщины не вызывали у неё ничего, кроме недоумения, то его приказов она ослушаться не могла.
Лара с содроганием вспомнила, как на допросе её раздевал епископ, и принялась расстёгивать камзол. Женщина отвернулась к столику, на котором пестрел ворох тканей, а Хансен развалился в кресле, положив одну ногу на колено.
«За подножку рассчитывается!» – догадалась Лара, и пальцы против её воли перешли к пуговицам штанов.
– Тебе непременно нужно здесь находиться? – спросила она. Слава богу, заклятие не мешало ей разговаривать.
– Непременно, – с вызовом ответил охранник. – Продолжай.
– А вы тут зачем? Извольте уйти! – напустилась на него женщина таким противно-жалобным голосом, что Хансен не вытерпел и подскочил.
Выходя за дверь, он мрачно распорядился:
– Стой смирно, ослица. Делай всё, что попросит швея.
Лара смотрела на женщину с искренней благодарностью.
– Спасибо. Вы будете шить мне платье?
– Ох, если бы у нас было время! – заголосила та. – Уже готовое платье я буду удлинять, и управиться надо до завтра.
– Почему до завтра?
– Потому что утром вы с его милостью уедете.
Никаких подробностей Лара от швеи не добилась. Когда она сняла мужскую одежду, на неё надели вышитую сорочку, две нижних юбки и платье из голубой тафты, что оказалось ей коротковатым.
– Что ж ты длинная такая? – чуть не плакала женщина, стоя на коленях и измеряя расстояние от подола платья до пола. – Это ж мне всю ночь не спать…
Лара не слушала.
«Завтра канцлер повезёт меня в Оснабрюк! – осмысливала она. – Ещё дальше от Крэха и Адской Тьмы…»
– Какое сегодня число?
– Двадцать третье сентября, – вздохнула швея.
– Проклятый ублюдок! – зашипела Лара, ещё больше напугав женщину.
– Ты чего кричишь-то?
– Прошу вас, помогите мне бежать! – взмолилась она. – Я дам вам столько денег, сколько пожелаете… И подол подшивать не придётся!
Женщина, охая, поднялась на ноги и плаксиво сказала:
– Да как я тебе помогу? Я сама немногим лучше пленницы! Как управлюсь с твоим туалетом, мне заплатят да память сотрут…