Сёстры меча и песни

– Нет, твой почерк более чем прекрасен.

– Или, возможно, я писала недостаточно быстро для тебя, или…

– Эвадна, если я попрошу тебя стать моим писцом, ты согласишься?

Она застыла. Секундное мгновение она могла только дышать и смотреть на него, гадая, не почудилось ли ей предложение.

Деймон рассматривал ее, пока свечение пламени мерцало на его лице.

– Прежде чем ты дашь ответ, я хочу, чтобы ты знала: это будет непросто. Мне нужен кто-то, кому я могу беспрекословно доверять, да, но также я нуждаюсь в партнере, который доверяет мне, которого не пугают ни вызовы, ни противостояние. Кто готов встретить их лицом к лицу вместе со мной.

Эвадна даже и не мыслила, что в обычной записи заклинаний может быть нечто сложное, но она услышала серьезность в его голосе. Оставалось только гадать, с чем именно связаны эти сложности.

– Ты дразнила меня из-за тех людей, с которыми я встречался сегодня, – сказал он, когда ее молчание начало тяготить. – Но это не я их пригласил. Это сделала тетя Селена. Она хочет контролировать каждое мое действие. И любой выбранный ею писец стал бы шпионом, что сообщал бы ей обо всех моих действиях, заклинаниях, которые я решу записать. – Он сделал паузу, проводя кончиком пальца по краю чаши. – Моя тетя была одним из моих учителей в Дестри. Она была добра ко мне, но все еще ждет подчинения ее приказам. Она могущественна. И будет крайне недовольна моими выбором писца, потому что не имеет власти над тобой.

Эвадна удивилась тому, что он столь многое открыл ей.

Она глубоко вздохнула.

– Всю свою жизнь я хотела быть кем-то большим, чем я есть. Хотела быть быстрой и сильной, как моя сестра. Жаждала волшебства, обладать способностью оживлять магию в своих заклинаниях. Я хотела быть кем-то, кто оставит след в этом мире, пусть и небольшой.

Она сглотнула, с трудом осознавая, что только что поведала ему сокровенные вещи. Но когда девушка подняла взгляд, чтобы посмотреть на него, увидела, как тронут Деймон ее словами, как между ними зарождается в этот момент робкая дружба.

– Ты оставишь свой след, Эвадна, – прошептал он.

И она вспомнила, как ради нее и Хальцион он нарушил закон, как сделал ее невидимой и привел в тюрьму агоры. Как заметил ее исчезновение из лагеря и велел отцу искать девушку, – найти раньше, чем это сделают призрачные собаки. «Почему?» – задалась вопросом Эвадна.

– Я и в самом деле знаю Язык Бога, но прошло много лет с тех пор, как я в нем практиковалась, – сообщила она.

– Я помогу освежить твою память.

– Лорд Стратон может не оценить такое соглашение. Предполагалось, что я буду его виночерпием.

– У него не будет проблем с поиском нового виночерпия.

– Тебя не беспокоит, что моя сестра… – Слова застряли у Эвадны в горле. Она не могла произнести их, не могла выплеснуть наружу ту боль, что пролегала между ней и Деймоном.

Он молчал, поощряя ее заканчивать свою мысль вслух.

– Мне кажется, что при взгляде на меня ты видишь только Хальцион, – продолжила она. – Что я служу тебе постоянным напоминанием о случившемся.

– Так вот что ты чувствуешь, когда смотришь на меня? – парировал он. – Видишь моего брата? То, как отец поступил с твоей сестрой?

Эвадна выдержала его взгляд, гордость не позволяла отвести глаза. Ей приходилось признавать правду: день ото дня она видела Деймона таким, какой он есть на самом деле.

– Нет. Я вижу мага, который время от времени меня раздражает.

Он улыбнулся, и в уголках его глаз образовались морщинки.

– Рад слышать.

Но Деймон не сказал, что видел, когда смотрел на нее, а Эвадне очень хотелось спросить его.

Она не могла отыскать причин для отказа. Она хотела знать секреты этой семьи. Что ж, это был ее шанс, а другой ей вряд ли когда-нибудь представится. Эвадна задалась вопросом, было ли это благословением небес.

– Да, – сказала она. – Я буду твоим писцом.

– Спасибо, – ответил он, и Эвадна услышала нотки облегчения в голосе юноши. Неужели он действительно считал, что она ему откажет?

Он достал очередной лист папируса и положил его перед Эвадной вместе с пером и чернильницей. Она недоуменно вздернула бровь.

– Ты хочешь начать сейчас?

Деймон выглядел так, словно вот-вот рассмеется.

– Нет. Нужно составить проект договора нашего соглашении. Мы должны действовать быстро, пока тетя не успела вмешаться.

Эвадна вздохнула, но взяла перо. Она, обмакнув перо в чернила, принялась ждать, пока Деймон не скажет ей, что писать.

Погруженный в свои мысли, он барабанил пальцами по столу. Эва вспомнила их разговор с Селеной несколько ночей назад, осознав, что он был столь же неопытен, как и она. У него никогда раньше не имелось писца.

– В этот день, – начал Деймон, – в пятый день Огненной Луны, я составляю контракт между Деймоном из Митры, магом, и Эвадной из Изауры, писцом…

Эвадна записывала, медленно вычерчивая произносимые им слова чернилами.


– Как долго продлится срок этого соглашения? – спросил ее Деймон, прервавшись.

Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Пять лет.

Он кивнул и продолжил надиктовывать текст договора. Все звучало прекрасно, пока они не достигли пункта о проникновении в разум.

Деймон будет обладать властью и полномочиями проникать в разум Эвадны только в двух случаях: когда она сама пожелает этого, либо когда у Деймона появятся доказательства того, что Эвадна предала его, раскрыв или продав заклинания другому.





Эвадна знала, что маги наделены способностью заглядывать в чужой разум и память, но на применения подобных сил были наложены строгие ограничения. Никто никогда не овладевал ее разумом, и ей не хотелось испытывать это на себе.

Она прервалась на середине фразы. Деймон это заметил.

– Что-то не так, Эвадна?

– Проникновение в разум… Мне не нравится мысль об этом.

– Это обязательный пункт в каждом договоре между магами и писцами, – мягко объяснил Деймон. – Я не сделаю этого, если только ты не предашь меня.

Эвадна молча воззрилась на текст. Она бы не подписалась под чем-то подобным.

Деймон пододвинул к ней еще один папирус.

– Тогда давай начнем все сначала.

Эвадна с удивлением наблюдала, как юноша кидает наполовину законченный договор в жаровню. Когда тот загорелся, Деймон заново начал диктовать, а Эвадна – записывать. Его слова были идентичны тем, что он произносил ранее, пока они не дошли до пункта про проникновение в разум.

Он пропустил его, отказался от своего права заглядывать в ее мысли.

Когда они добрались до конца договора, Эвадна готова была подписать его. Она нацарапала внизу свое имя и передала перо с папирусом Деймону. Затем он его подписал своей правой рукой, – рукой, которой не мог колдовать. Почерк был неровным, но его имя застыло на бумаге рядом с ее.

– Что теперь? – поинтересовалась Эвадна.

– Мы отправимся в Дестри, чтобы контракт был заверен печатью и обнародован.

Деймон подхватил в руку папирус, чернила на котором все еще блестели.

– Встретимся на рассвете во внутреннем дворе. Спокойной ночи, Эвадна.

Он покинул обеденную залу, а Эвадна осталась сидеть за столом, уставившись на горящее в жаровне пламя, ошеломленная всем, что только что произошло. А затем она выпила вино из своей чаши и уже собиралась было встать и потащиться в постель, когда ей в голову закралась одна мысль.

Она вернулась обратно и потянулась за папирусом, который Деймон забыл на столе. Миф о Всевидящей Короне Аканты. Пропавшей реликвии. Эвадна откинулась на подушку. Нащупала Крылатое Ожерелье Киркоса, провела пальцем по твердой форме спрятанной под туникой реликвии и начала перечитывать написанный миф.

Когда Деймон увидел, какой миф она выбрала, его поведение переменилось. Он стал относиться к ней с подозрением, как будто она что-то знала. Может, где найти Всевидящую Корону? Но почему он решил, что Эвадне известно об этом? Потому что корона была сделана из сплетенных оливковых ветвей, а она была родом из рощи?

«Каждый из них хранит свой собственный секрет», – подумала Эвадна и снова коснулась своего секрета, что висел на шее в ожидании, когда она призовет его магию, чтобы взлететь.

Хальцион хранила тайну. Как и Стратон.

Что скрывали на суде? Чем занимались Хальцион и Ксандер, тренируясь наедине все это время? Деймон, как постепенно начинала догадываться Эвадна, знал правду.

Она подумала о своем дяде Озиасе, Лисандре, об отце Амары. Все они связаны одним и тем же желанием – найти и завладеть реликвией.

Эвадна бросила свой миф в огонь жаровни и наблюдала, как папирус вспыхивает, сворачивается и превращается в пепел. Так же быстро, как дыхание срывается с губ. Так же безвозвратно, как потерянная жизнь.

И тут она поняла, какой секрет скрывали ее сестра, Ксандер и Стратон.





15. Хальцион




Работа на каменоломне начиналась на рассвете. Хальцион оказалась единственной женщиной среди осужденных, большая часть из которых были охотниками за реликвиями, но все они – убийцами. Ее первый день прошел не менее ужасно, чем ее встреча с магом. Камера была маленькой, и как только на рассвете железную дверь отперли, внутрь зашли трое заключенных. Их бороды были длинными и узловатыми, глаза – голодными, а ухмылки источали намеки, от которых у Хальцион похолодело на сердце.

– Добро пожаловать в каменоломню, – промурлыкал самый крупный из них. У него не хватало переднего зуба, а лицо обветрилось от долгих дней, проведенных на солнце. – Хотя мне трудно представить, чтобы ты отняла у кого-то жизнь. Кого ты убила, милая?