Сёстры меча и песни

– Удачи вам в поисках такого человека, господин. – Эвадна вернулась к своей работе, но под пристальным взглядом Деймона не могла расслабиться. – Боюсь, такого человека можно отыскать лишь в мифах.

– Тогда я обречен. Ведь какой мифический герой еще живет и дышит? – Юноша замолчал, ожидая услышать возражения. Когда Эва промолчала, Деймон хотел было уйти, но, добравшись до зеркального пруда, развернулся. – Возможно, мне стоит провести беседу и с тобой, Эвадна?

Слова ошеломили ее. Она выронила щетку и уставилась на него, разинув рот.

– Зачем?

– Я ищу писца. Ты правша. Возможно, ты и есть тот миф, который я ищу.

Глаза Эвадны сузились. Лесть. Вот что он делал. Пытался смягчить ее неприязнь к своей семье, к этому месту. Пытался заслужить доверие.

Она оперлась на пятки, и ее лодыжку пронзила боль. Девушка не понимала, почему так важно, какая именно рука используется для письма.

– Откуда вы знаете, что я правша? – осведомилась она, смутившись.

– Ты наливаешь вино этой рукой.

– Вы наблюдаете за мной, потому что не доверяете?

– Нет. Я обещал твоей сестре присмотреть за тобой.

Он зашагал прочь, а Эвадна застыла на месте, пораженная его ответом.

Эвадна и представить не могла, что Хальцион просила Деймона об этом. Но ведь он навещал Хальцион в ее камере на агоре? Зачем? Эвадна до сих пор не разобралась.

И вот сейчас она стояла на полу с саднящими коленями и горящими от щелока руками, натирая до блеска полы, в то время как ей только что предложили поделиться своими знаниями.

Эвадна встала, подхватила свое ведро и щетку и, стараясь не пересекаться с Тулой, помчалась вверх по лестнице, расплескивая щелок и воду всю дорогу до двери Деймона. Она была приоткрыта, и скользившая наружу полоса солнечного света осветила ее, когда девушка подняла руку, чтобы постучать…

И обнаружила, что не может этого сделать. Естественно, он не думал, что она в самом деле станет его писцом. Эвадна отступала, ее обтянутая перчаткой рука так и повисла в воздухе, когда дверь неожиданно распахнулась.

Обнаружив ее на пороге, Деймон в кои-то веки выглядел потрясенным.

– Да?

– Я пришла вымыть ваш пол, – выпалила Эвадна, неловко опуская руку. – И, возможно, после мы могли бы побеседовать. Хотя, если вы уже отозвали свое предложение, я пойму.

Юноша был спокоен. Эва, решив, что он вот-вот откажет ей, продолжила отступать в тень.

– Мои полы не нуждаются в чистке. Оставь ведро в коридоре и заходи.

Эвадна поставила ведро, положила рядом щетку. Деймон терпеливо ожидал, пока она стягивает с себя кожаные перчатки. Затем скользнула мимо него и впервые оказалась в его покоях.

– Простите меня. От меня разит щелоком.

Деймон фыркнул и закрыл за ними дверь.

– Я могу представить куда более неприятные вещи. Проходи и садись за стол.

Его кабинет оказался просторным. Вдоль одной стены тянулись бесчисленные окна, впускающие потоки солнечного света. Другая стена была заставлена полками, каждая из которых оказалась загромождена свитками. Их оказалось столь много, что у Эвадны на мгновение закружилась голова при мыслях обо всех историях, что могли в них скрываться. В комнате также стоял письменный стол с ножками из слоновой кости, чья дубовая столешница также завалена стопками папируса, банками с перьями и несколькими чернильницами.

Она проследовала за ним через весь кабинет и опустилась в стоящее около стола кресло. Ее глаза блуждали по комнате, впитывая каждую деталь. Ковер из львиной шкуры. Меч в ножнах в углу. Дверь по другую сторону от нее, которая, должно быть, вела в его спальню. Притягивающая взгляд фреска на потолке. В солнечных лучах растянулся, виляя хвостом и наблюдая за Эвадной, Аркалос. При виде собаки страх по-прежнему расползался по коже, но он был уже не таким острым, как раньше. Эва глубоко вдохнула, чтобы расслабиться.

– Ты когда-нибудь была писцом, Эвадна?

– Нет.

– Я так понимаю, ты грамотна в Общем Наречии, но как насчет Языка Бога?

– Да, я свободно владею обоими языками. Я… – Девушка запнулась. Уже было собиралась рассказать ему о своих надеждах стать магом, о том, как усердно занималась грамотой, веруя, что в любой день ее писания волшебным образом соскользнут с папируса. Каким же хрупким казалось это воспоминание… и ей пришлось проглотить эмоции, которые оно вызывало.

– Ты? – подсказал он, выжидая.

– Не берите в голову, господин.

– Я не господин для тебя, Эвадна. Просто Деймон.

– Ладно… Деймон.

– Итак. Я хочу нанять писца, кого-то, кто записывал бы мои заклинания, да и вел обычные записи. Как ты, наверное, знаешь, я не могу писать удобной для меня рукой. Магия делает это невозможным, потому что письмена не задерживаются на папирусе. И как бы сильно я ни хотел запомнить все свои заклинания, некоторые из них слишком длинные и сложные, и было бы проще записывать их. Потому писец будет посвящен в мои секреты. Мне нужен кто-то, кому я смогу доверять, на кого смогу положиться, кто не выдаст мои заклинания другому магу, сопернику. – Юноша сделал паузу, взглянув на чистый, сложенный на его столе папирус. – Если ты согласна, Эвадна, тогда мне бы хотелось, чтобы ты взяла перо и записала свой любимый миф.

Эвадну просьба озадачила, но затем поняла, что это – часть проверки. Выбрав перо и открыв баночку с чернилами, положив перед собой квадратик папируса, она размышляла.

Она практически выбрала миф о Киркосе. Сколько раз, сидя на коленях своего отца, Эва слушала эту легенду, снова и снова?


Но ей не хотелось привлекать внимание к Киркосу. Она опасалась, что могут всплыть тайны его реликвии.

Мысленным взором окинула существующие в мире мифы и, возможно, из-за тоски по дому, невероятной тоски по роще, решила написать о создании короны Аканты из оливковой ветви.

Эвадна закончила и, отложив перо, понесла папирус Деймону, выбрав длинный путь, дабы избежать приближения к дремлющему Аркалосу.

Сначала лицо Деймона было настороженным, но потом она заметила, как он, вчитываясь в слова, нахмурил брови. Эвадна не могла этого объяснить, но ее сердце быстро и отчаянно забилось в грудной клетке. Ей показалось, что, сама того не ведая, каким-то образом написала нечто неуместное.

Деймон опустил папирус и взглянул на нее.

– Спасибо тебе, Эвадна. Можешь идти.

По правде говоря, она не должна была быть разочарована или ошеломлена. Но на какое-то безумное мгновение она поверила, что может стать писцом, что его слова не оказались лестью, что это – не жестокая игра. Что он не размахивал перед ней надеждой только ради того, чтобы затем вырвать ее из рук.

Эвадна ушла, не сказав ни слова. Она нашла свое ведро и щетку точно там же, где оставила их, и, сердитая, вернулась во двор.

– Где ты была, деточка? – поинтересовалась, нахмурившись, Тула, когда застала девушку на лестнице.

– Я помогала Деймону.

– Лорду Деймону, – поправила Тула. – И не приставай к нему больше, слышишь? Он крайне занятой человек.

Эвадна промолчала. Она вернулась к уборке, выплеснув на ни в чем не повинный пол часть своего гнева, – гнева, который хотелось бы обрушить на Деймона. Но вскоре Эва устала, и ее разочарование ослабело. Руки начали болеть, и она в расстроенных чувствах прислонилась к одной из колонн.

Их беседа не продлилась и получаса. Даже четверти часа.

Она продержалась всего десять минут.

В тот вечер за ужином Деймон испил свое вино.

Это только усилило раздражение Эвадны, потому что теперь приходилось следить и за его чашей, наполняя ту по мере необходимости. Он не говорил о своих прошедших встречах, отчего создавалось впечатление, что ни Стратон, ни Козима, ни Лира понятия не имели, что Деймон вообще их проводил. Разговоры вертелись о налогах, болезнях и легионе, к которому вскоре должен был вернуться Стратон.

Когда ужин закончился, все поднялись из-за стола. За исключением Деймона. Он так и остался сидеть, держа в руках чашу с вином и просматривая свиток, что разложил перед собой в свечении жаровен. И Эвадна не могла покинуть залу, потому что чаша все еще была там, а он продолжал время от времени потягивать вино.

Измученная, она прислонилась к одной из колонн, наблюдая за его чашей. Прохладный ночной ветерок ворвался в комнату, колыша белые шторы. На вилле стояла тишина, покой, напоминая сказочный пейзаж. Лунный свет проник внутрь, освещая пол, и Эвадна прикрыла глаза, как вдруг услышала мягкое звучание своего имени:

– Эвадна.

Она выпрямилась и потянулась за кувшином с вином.

– Возьми одну чашу и присоединяйся ко мне, – пригласил Деймон.

Эвадна сделала, как он велел, и уселась на подушку за столом прямо напротив него. Деймон взял кувшин и потянулся к пустой чаше, наполняя ту вином. После чего подвинул чашу к девушке, и она, удивившись, захлопала глазами.

– Ради этого вы задержали меня допоздна, лорд Деймон? – протянула она, позволив своему раздражению зазвенеть в голосе. – Чтобы налить вина?

– И да, и нет. Я хочу поговорить с тобой наедине.

– Вы говорили со мной наедине и раньше.

Мгновение он пристально смотрел на нее. Голубой цвет его левого глаза был столь ярок, что отвлекал на себя все внимание. Эвадна опустила взгляд на чашу с вином.

– Не собираешься пить, Эвадна?

– Вы почти не пьете то, что я вам наливаю, господин.

– Деймон. Просто Деймон. И я пил сегодня вечером.

– Чего вы… ты хочешь от меня? – спросила Эвадна. Она так устала, так тосковала по дому, что отбросила все приличия.

– Миф, который ты написала сегодня, – начал он, вытаскивая из кучи свитков квадратик папируса. Когда Деймон положил папирус лицевой стороной вверх на стол между ними, Эвадна узнала свой почерк. – Создание Эвфимием Всевидящей Короны Аканты. Почему из всех возможных мифов ты выбрала именно этот?

Эвадна потерла лоб.

– Не знаю. Это просто миф, и я выбрала его по наитию.

Он, казалось, не поверил ей и продолжал напряженно ждать объяснений.

– Я знаю, что ты остался мной недоволен, – сказала она, и в ней вновь вспыхнул гнев.

– Ничего подобного.

– Хотя мне неизвестно почему. Возможно, все дело в наклоне почерка…