Синан и Танечка

* * *


– Граждане отъезжающие, по вагонам! – зычно закричала рыжая приземистая проводница.

Поезд запыхтел, лязгнули колеса. Люди на перроне, пропахшем дегтем и гнилью, засуетились. Кто-то принялся поспешно обниматься, давать напутствия, прощаться. Кто-то потащил в вагон тяжелые чемоданы. В шумной круговерти смешались обрывки разговоров.

– Да не спешите, что вы напираете?

– Кто напирает? Я? Да это вы застряли в проходе.

– Анечка, обязательно дай телеграмму, как приедешь!

– Владик, я позвоню!

Их компания отбывала налегке. Бело-голубые клетчатые сумки, которые где-то в огромном количестве раздобыла Ирка, пока еще были свернуты и сложены на дно единственного небольшого чемодана.

Ирка отслеживала появлявшихся перед вагоном пассажиров, которые должны были ехать вместе с ними.

– Петр Андреевич, здравствуйте! Ваше место боковое снизу. Люся, опаздываешь. Давай-давай, сейчас отправляемся.

В руках у нее был пухлый конверт со стопкой билетов и еще какими-то документами. А на лацкане плаща болтался бейджик: «Туристическая фирма «Горизонт», Ирина».

Официально Ирка считалась руководителем группы, которая в составе десяти человек отправлялась в Турцию с туристической целью. Неофициально все они, включая Таню, назывались «челноками» – работниками теневой российской торговли. Рейсы в Турцию за шубами, кожаными куртками, обувью и одеждой совершались регулярно, и перекупщики экономили на всем, чтобы при минимальных вложениях получить максимальную прибыли. Сейчас они отправлялись на поезде до болгарского города Русе, а оттуда должны были двинуться в Турцию на туристическом автобусе. Болгарские визы уже стояли в загранпаспортах, стопкой лежащих у Ирки в конверте. А турецкие должны были проставить на границе.

Убедившись, что все прибыли на место и загрузились в поезд, Ирка скомандовала Тане:

– Ну, с богом! – и сама полезла в вагон.

Таня вошла вслед за ней и огляделась. Неловко признаться, но она впервые за свои 23 оказалась в поезде, и все здесь было для нее необычным. Отделанные пластиком с узором «под дерево» стенки вагона, закрывавшие нижнюю часть окна маленькие белые занавески с эмблемой железной дороги, полки слева и справа, откидные столики, титан с кипятком в начале вагона. Ирка, искоса наблюдавшая за глазевшей по сторонам Таней, фыркнула:

– Хорошо, не самолетом летим. А то б у тебя вообще шок был.

Таня покраснела и юркнула на свою полку. Что-то зашипело, состав будто вздрогнул всем своим железным телом, и Таня увидела, как за окном медленно поплыл прочь вокзал.

– Ну, тронулись наконец, – Ирка плюхнулась на полку напротив нее и шваркнула на стол свой конверт. – Ща разберемся тут, перекусим чего-нибудь и спать. Ты, Танька, расслабляйся пока, ехать долго. Зато потом уже времени на расслабон не будет.

По вагону двинулась рыжая проводница, проверяя билеты. Когда она дошла до их мест, Ирка выложила перед ней документы сразу на всю группу. И та заржала басом:

– Тургруппа? Ну-ну.

Сидевшая сбоку Надежда Павловна, бывшая учительница физики в школе, потупилась. Щеки ее налились свекольным цветом. Ей, кажется, страшно неловко было, что она вынуждена была сменить благородную профессию и стать торговкой. Расположившийся напротив нее усатый Петр Андреевич забарабанил толстыми пальцами по столу и уставился в окно. А Ирка нахально отбрила проводницу:

– А че, рожами не вышли? Какие-то проблемы?

– Да мне, то что, хоть симфонический оркестр. Белье брать будете? – отозвалась та.

Ночью, когда все улеглись, Ирка потащила Таню в тамбур курить. Таня сама не курила, просто стояла, глядя на проносящиеся за окном редкие золотые огоньки. А Ирка рассказывала, махая сигаретой, как указкой:

– Вот ты молодец, Танька, что решилась. Это сейчас верное дело, кто поумнее, уже сообразили. Сама посмотри, кто с нами едет. Сплошь бывшие. Бывшая училка, бывший научный сотрудник, бывший начальник базы. А почему? Да потому, что за их знания никто теперь не платит. А жить-то надо на что-то. Тут уж если мордой будешь крутить, с голоду сдохнешь.

– Они все уже не в первый раз? – спросила Таня.

– Да нет, конечно, – фыркнула Ирка. – Насобачились. Только некоторые до сих пор все переживают. Как Надежда эта. Видела, она ж чуть со стыда не сгорела, когда проводница просекла, кто мы такие. Как же, педагог – а шубами торгует.

Ирка откинула голову и звонко расхохоталась, сверкая зубами.

Таня знала уже, что Жженый, как она и думала, Ирку бросил. И в своей симпатичной однушке она после этого прожила не долго. Вскоре Жженый выставил ее оттуда, заселив на место Ирки новую пассию. Она же вместе с Таней сняла комнату на окраине, туда и перетащила огромные тюки с шубами, которые сбывала в том самом меховом салоне. Правда, вскоре тюки опустели, Ирка собралась в новый рейс и, как и обещала, взяла Таню с собой, одолжив денег на первую закупку.

– Да ничего, как дело пойдет, отдашь, – отмахивалась она от Тани. – А мне с тобой вдвоем и самой сподручней. Все-таки свой человек, надежный.

Ночью колеса поезда отстукивали свою убаюкивающую мелодию. Спящий вагон размеренно дышал. Кто-то похрапывал, Надежда Павловна тоненько посвистывала во сне. Серая штора надвинута была на окно не до конца, и в образовавшуюся щель временами заглядывали фонари, освещая темный состав белыми вспышками.

Таня лежала, растянувшись на койке, забросив руки за голову, смотрела в пластиковое донышко верхней полки, исчирканное кривыми надписями: «ДМБ-88», «Цой – жив», и думала, что с каждым часом, с каждой минутой становится все ближе к Асеньке. Пускай найти ее будет непросто, пускай она пока даже не представляет, с чего начнет. Но зато они будут на одной земле, под одним небом.

Интересно, какая она сейчас? Ей ведь уже почти четыре года, совсем большая. Наверное, волосы у нее отросли и уже заплетаются в косички. А глаза – все такие же, умные, цепкие и прозрачные, как вода в лесном ручье. И она разговаривает, конечно, разговаривает. Наверное, болтает вовсю. Таня вдруг подумала, что разговаривает Ася, конечно, на турецком, русские слова, наверное, совсем забыла. И от этой мысли внутри заболело.

Дорога была утомительной и скучной. Чувство новизны вскоре притупилось, и Таня начала томиться в поезде. Нельзя же было бесконечно вглядываться в мелькающий за окном пейзаж.

Кажется, и ее попутчики к вечеру следующего дня измаялись, потому что постепенно все стянулись к ним с Иркой. Вскоре на столе откуда ни возьмись появились бутылки пива и вина, «челноки» соорудили нехитрую закуску. Кто-то сбегал к титану и принес несколько залитых кипятком китайских растворимых супов в стакане. Надежда Павловна пожертвовала на общее застолье отварную курочку, которую запасла из дома. У Славки, студента, оказались колбаса и сыр.

Замелькали стаканы, зазвучали тосты: за успех поездки, за всеобщее процветание. Потом разговор как-то сам собой перетек на оставшихся дома близких. Надежда Павловна начала рассказывать о недавно родившемся внуке:


– Всего шесть месяцев, а уже такой смышленый. За ложкой тянется, сам хочет есть.

– И моя Асенька так делала, – поддержала Ася.

– А у вас, Танечка, разве дети есть? – удивился Петр Андреевич. – Вы такая молоденькая, я думал, вчерашняя школьница.

– Есть. Дочка, – закивала Таня.

– А с кем же она осталась? – заинтересовалась Надежда Павловна.

И тут вдруг в беседу вклинилась Ирка.

– Ой, да хорош сочинять! – прикрикнула она на Таню. – Болтает она, не слушайте. Мы с ней одинокие и свободные, как две звезды, – и, толкнув Таню в бок, заливисто расхохоталась.

А позже, вечером, когда все снова разошлись по своим полкам, шепотом отчитывала ее:

– Слушай, ты что, всем подряд собираешься рассказывать свою стремную историю? Про похищение детей и вот это все? Да тебя за чокнутую примут. Мне напряги в группе не нужны, поняла? Держи язык за зубами.

У Тани от ее отповеди неожиданно заныло в груди. Не то чтобы она так уж стремилась всем и каждому рассказать про постигшее ее несчастье. Но то, как Ирка прервала ее рассказ, то, как отмахнулась от ее истории и заставила всех поверить, что ничего подобного не было, будто бросало тень сомнения на сам факт существования Асеньки. Тане и без того все чаще начинало казаться, что дочка только примечталась ей, привиделась в сладком сне. Ирка была единственной из ее окружения, кто видел Асю, держал ее на руках, точно знал, что она была. И от такого ее поведения становилось тоскливо и муторно.

К концу следующего дня они наконец сошли с поезда в болгарском городке. Таня впервые оказалась за границей и теперь восторженно крутила головой во все стороны. Ей казалось, что все здесь должно быть иным – и солнце, и воздух, и люди. Однако небо над головой оказалось такое же синее, как дома, может, только более яркое, южное. И здание вокзала с колоннами очень напоминало образцы советской постройки. Вокруг сновали люди, мало чем отличавшиеся от соотечественников. Разве что больше было черноглазых и темноволосых.

Перед зданием вокзала к ним подскочил улыбчивый смуглый парень с черными кудрями.

– Ира-ханым, – приветствовал он Ирку, говоря по-русски, но с певучим акцентом – турецким, как позже узнала Таня. – Принцесса моя, как я скучал!

– Привет, Мустафа! – поздоровалась с ним Ирка и тут же прикрикнула на попытавшегося обнять ее турка. – Ну-ну, руки-то убери, ишь, обрадовался.

– Ай, ты с ума меня сводишь! – продолжал скалиться Мустафа, но руки от Иркиной талии все же отдернул.

– Да ладно, было б с чего сводить, – отбрила та. – Ну, где автобус? Веди, мы без сил.

Тане действительно казалось, что земля дрожит и покачивается у нее под ногами, будто она все еще ехала в поезде. Мустафа повел их через длинную парковку туда, где стояло несколько туристических автобусов.

– Это наш представитель от принимающей стороны, – на ходу объясняла Тане Ирка. – Мустафа. Он с нами поедет до Стамбула, там разместит. А потом свозит на склад, где товар можно будет взять оптом и по дешевке.

Таня кивала.

Вскоре они оказались перед длинным белым автобусом, поперек борта которого шла яркая надпись: «Gorisont». Водитель нажал что-то в кабине, дери с шипением распахнулись, Таня забралась в автобус и заняла одно из кресел.

– Спи давай, – посоветовала ей вскоре опустившаяся рядом Ирка. – Завтра и присесть минутки не будет.

– Посмотреть хочется, – кивнула Таня на окно. – Все-таки заграница.

Но вскоре глаза у нее действительно начали слипаться, и она задремала. Проснулась только один раз, когда проходили границу – чтобы предъявить паспорт, и тут же уснула снова. А когда утром открыла глаза и потянулась, разминая затекшее после сна в кресле тело, за окнами была уже Турция.



К несчастью, для того, чтобы действительно хорошо узнать Турцию, прогуляться по улочкам Стамбула, полюбоваться Босфором, сходить в Топ Капы, времени у Тани не было. Ирка не соврала, когда пообещала, что в поездке их ждет бешеный ритм. С первого же дня приезда Мустафа принялся возить их по складам, каким-то фабрикам, цехам. И все Танины попутчики алчно набрасывались на шубы, куртки, косухи, кожаные плащи, туфли, мокасины, сумки и ремни. Тут наконец и пригодились клетчатые сумки, всю дорогу пролежавшие свернутыми в Иркином чемодане.

Таня не отставала. Следуя указаниям Ирки, выбирала шубы, с неким благоговением прикасаясь рукой к шелковистому меху – то черному, то серебристому. Сама она никогда ничего подобного не носила. Ирка оценивала отобранные ею товары:

– Не, это не пойдет, не модно. Вытаскивай. Во, а это норм. Бирку навесим – и в магазин. А это что? Очень уж броско – Надежде Павловне отдай, такое только для Черкизона сгодится.

А потом хлопала Таню по плечу:

– Ниче, научишься еще. Я в первый раз тоже ни фига не соображала, что пойдет, а что мимо.

По вечерам, в комнатке хостела, где разместил их Мустафа, Ирка учила Таню сворачивать шубы и куртки в тючки размером с футбольный мяч.

– Эти гады болгары на границе за каждую пошлину дерут, – объясняла она. – А наши, россияне, тем более. А нам что, деньги девать некуда? Нет уж, обойдутся. Часть, конечно, в салоне положим, как положено. А часть в моторе спрячем, не докопаются.

– А Мустафа и водитель? Они не сдадут? – волновалась Таня.

– Я тебя умоляю, – смеялась Ирка. – Конечно же, они в доле. Я им такие хорошие бабули отстегиваю, что они хоть труп любимой невесты в капоте спрячут и через границу провезут.



Неделя в Турции пролетела быстро. Таня выполняла указания Ирки, бойко торговавшейся с поставщиками кожаных и меховых изделий, что-то покупала, паковала, пыталась вести в пухлом блокноте учет расходов и предполагаемых доходов, а сама только и думала о том, что время утекает сквозь пальцы, а к тому, чтобы найти дочь, она пока так и не приблизилась. Но как ее искать, кого расспрашивать, учитывая, что турецкий она не знала, было непонятно. Только теперь Таня осознала, какой наивной была, полагая, что, как только окажется в одной стране с Асенькой, сразу же нападет на ее след.

Накануне отъезда Мустафа предложил им с Иркой заехать к одному своему знакомому, владельцу небольшого обувного магазина. Ирка сначала отказывалась:

– Обувь – не моя тема, я по шубам.