Сиделка

— Подойди ко мне, — приказала леди Горн. Голос ее звучал тихо, но в его интонациях мне почудилось напряжение. — Скажи, правда, что лорд Горн умирает? — дождавшись, пока я встану перед ней, спросила она.

— Доктора полагают, что да.

— А ты? Как считаешь ты?

Графиня впилась в меня взглядом.

— Я всего лишь сиделка, миледи, — как можно смиреннее сказала я в ответ.

— Но Эрик говорит, что ты сумела поставить его на ноги.

— Лорд Каллеман преувеличивает, миледи. Его рана зажила без моего вмешательства.

— И все-таки, — леди Горн снова пытливо заглянула мне в лицо. — Ты же можешь предположить…

— Я надеюсь, что Единый будет милостив к лорду Горну.

Мне не хотелось поддаваться непреодолимому желанию рассказать графине все, что знаю. И даже то, чего не знаю.

Взгляд ее глубоких черных глаз вынуждал меня сделать это, но я держалась. Проклятая магия… Видно, у матушки графа что-то вроде ментального дара. И сейчас она пытается применить его ко мне. «Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали». Сосредоточенная на том, чтобы правильно выговорить фразу, я смогла преодолеть чужое влияние. Этому фокусу меня научил Жиль — старый картежник из «Серой Утки». Жильберу не раз доводилось играть с одаренными, и он знал много всяких приемчиков, помогающих справиться с незаметной «промывкой мозгов».

— Кэтрин, ты должна сказать мне правду, — мягко произнесла леди Горн.

— Я делаю все возможное, чтобы лорду Горну стало легче, но я не могу обещать, что милорд поправится.

— Но вы с ним…

Графиня не договорила.

— Если у него хватает сил на…

Она снова не стала заканчивать свою мысль.

— Разумеется, ты понимаешь, о чем я.

Леди Горн посмотрела на меня выжидающе.

— Это не то, о чем вы подумали, миледи. Я просто помогала милорду лечь.

— Ах, ну да. Теперь это так называется, — тонко усмехнулась графиня.

Она замолчала и отвернулась к окну. Несмотря на возраст, леди Горн была очень красива.

Белая, почти фарфоровая кожа, высокие скулы, тонкий точеный носик, пухлый капризный рот. Лишь небольшие морщинки в уголках глаз да проницательный, умудренный опытом взгляд выдавали в ней много пожившую женщину.

— Можешь идти, — неожиданно сказала она и небрежно махнула рукой, словно прогоняя надоедливую муху.

Похоже, графиню расстроило мое нежелание «сотрудничать». Но тут уж ничего не поделаешь. Откровенничать я не люблю, да и, если честно, не умею.

— Миледи, — я коротко поклонилась и поторопилась покинуть гостиную.





* * *


На втором этаже было тихо. В пустынном коридоре мои шаги отдавались глухим эхом. После того случая, когда мне померещилась какая-то тень, я все время непроизвольно ожидала неведомой опасности, но ничего не происходило.

Я остановилась возле двери. Маленькая щель, заманчиво светлеющая в проеме, предлагала подойти поближе и послушать, о чем говорят Каллеман и Горн. Думаете, я отказалась? Ничего подобного! Прильнув к стене, замерла и затаила дыхание.

— И что? Совсем никаких сведений? — послышался хриплый голос Горна.

— Не то чтобы совсем никаких, — глухо произнес Каллеман. — Ее родители действительно проживали в Ютланде, умерли во время эпидемии виры.

Ого! А вот это уже интересно! С чего бы магу интересоваться моим прошлым?

На душе стало неспокойно. Если Каллеман докопается до правды…

— Тогда что не так? — спросил Горн. — Ведь что-то тебя насторожило?

— Не знаю. Вроде все сходится, но кое-какие мелочи выбиваются из общей картины. Судя по рассказам тех, кто знал Кэтрин Стоун раньше, девушка всегда была скромной и молчаливой. И не вызывала особого интереса, чего не скажешь о той Кэтрин, которую мы знаем.


Рес! Рес-рес-рес! Я плотнее прижала к себе вазу с яблоками. Чтоб этому въедливому магу! И сиятельству вместе с ним!

— Значит, все-таки хорошенькая? — хмыкнул граф. — Интересно, почему она мне солгала?

— По ее словам, не хотела тебя смущать.

— А вы, значит, даже об этом разговариваете?

— Дерек, успокойся. Это глупо.

— Ты с ней спал?

— С чего ты взял?

— Я ведь тебя знаю, Эрикен. Хорошенькие крестьяночки — твоя слабость.

— В отличие от тебя, я не замахиваюсь на особ из высшего света, — хмыкнул Каллеман. — Кстати, леди Алиса очень интересовалась, куда ты пропал.

— Надеюсь, ты нашел, что сказать?

— Разумеется. Дела государственной важности — очень обтекаемое понятие, под него можно подвести все, что угодно.

— И все-таки ты не ответил, — настойчиво произнес Горн. — Ты спал с моей сиделкой?

— Нет, — недовольно ответил Каллеман.

— Странно. На тебя это не похоже.

— Знаешь, Фредерик, мне сейчас немного не до того, — раздраженно буркнул маг. — И ты об этом прекрасно осведомлен. Пока мы не поймаем этих тварей…

Он не договорил. В комнате повисла тишина.

— Никак не могу понять, как я оказался на полу, — спустя минуту с сомнением сказал Горн. — Не помню, чтобы пытался встать.

— Ничего удивительного. Ты был в беспамятстве, все рвался куда-то. А тут еще Кэтрин рядом не было, вот ты и упал.

— Думаешь? Ладно, — задумчиво ответил Горн, но сомнение из его голоса никуда не делось. — Что еще удалось узнать про девчонку?

— Ее работа, — задумчиво произнес Каллеман. — Ни один больной из тех, за кем она ухаживала, не умер. Даже самые тяжелые. И все, как один, жалели, что она ушла.

— Полагаешь, магия?

— Нет. У Кэтрин нет дара, это я первым делом проверил.

— Уже и это успел? Неужели она согласилась?

— Кто ее спрашивал? — хмыкнул Каллеман. — Мы заключили магический договор. Ты же знаешь, если бы в ней была хоть капля дара, я бы почувствовал.

Рес! Вот почему Каллеман так легко согласился на мое предложение! А я-то гадала, с чего он пошел мне навстречу.

— Это странно, но рядом с ней мне тоже становится легче, — задумчиво сказал Горн. — И боль уходит. И тьма не так одолевает.

— А я тебе говорил.

— Да, помню. Прости, что усомнился. Может, проверить ее на сфере?

— Дерек, я же тебе сказал, нет у нее дара.

— Тогда что с ее аурой?

— А что с ней не так?

— Неужели не заметил?

— Ты же знаешь, я в этом не силен.

— Три оттенка синего и два — желтого. Цвета очень сильной магии жизни.

— Да? Странно.

— Если она не та, за кого себя выдает, то на это должна быть веская причина, — задумчиво произнес Горн. — И, Эр, ты должен эту причину выяснить.

— Ты можешь объяснить, зачем?