Швея из Парижа
Часть 55 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На деньги Лены она арендовала подходящее помещение на Седьмой авеню, недалеко от дома 550. Уговорить Сэма бросить прежнюю работу и взять на себя руководство мастерской не составило труда. Эстелла наняла двух женщин, заключив с ними контракт на месяц, а Джейни каждый день приходила на примерку. Бэйб Пейли из журнала «Вог», которая присутствовала в «Барбизоне» и пообщалась с некоторыми из женщин, заказавших одежду, взяла у Эстеллы интервью на тему ее нестандартного подхода к продажам. Бэйб пригласила с собой Луизу Даль-Вульф[71], чтобы сфотографировать Эстеллу за работой, и пообещала опубликовать статью в ближайшем номере.
К концу второй недели на столе лежала кипа готовых заказов. У Сэма отекли веки – хоть спички вставляй, чтобы не закрылись. Джейни откупорила бутылку шампанского.
– Мы справились! – выдохнула Эстелла.
– Кто бы сомневался, – провозгласила Джейни.
Сэм обнял Эстеллу.
– Спасибо тебе, – шепнула она.
– Это тебе спасибо, – с хитринкой улыбнулся он. – Такого удовольствия я в жизни не испытывал.
– Будем надеяться, покупатели на этом не остановятся, – нахмурилась Эстелла.
Джейни передала ей бокал с шампанским:
– Насладись моментом. Об остальном позаботишься завтра. Отпразднуй то, чего уже добилась.
Эстелла кивнула.
– За Лену. – Она подняла бокал.
– И за тебя, – добавил Сэм.
Эстелла пила шампанское с друзьями в своей мастерской, молясь, чтобы успех растянулся хотя бы на полгода – весь срок аренды помещения, а то и больше. Она молилась, чтобы женщины Манхэттена приняли «Стеллу Дизайн» с распростертыми объятиями.
* * *
Поток заказов от подруг девушек из «Барбизона» нарастал медленно, но постоянно. Универмаг «Форсайт» затребовал весь ассортимент моделей, а Лео Ричиер, жену владельца, видели в обществе в двух платьях – «Звезды и полосы» и шелковом «Свобода». Затем вышла статья в «Вог», после которой закупщики из шести универмагов пожелали встретиться с Эстеллой, чтобы осмотреть коллекцию.
Эстелла вбежала в мастерскую, схватила Сэма за руку, оттащила от стола и с горящими от возбуждения глазами протянула ему письма.
– У нас есть покупатели! – выкрикнула она. – Мне назначили встречи «Лорд и Тейлор», «Сакс», «Бест и Ко.» и «Джимбелс».
– Ты серьезно? – Сэм пробежал глазами письма и тоже заулыбался, а потом с криком «Ура!» взял Эстеллу за талию и закружил. Оба залились смехом, заставив женщин в мастерской недоуменно уставиться на них.
– Мы в деле! – объявила Эстелла.
– Ты была единственной, кто еще сомневался. – Сэм поцеловал ее в щеку.
Когда он отпустил ее, она огляделась вокруг и посмотрела на швей, так похожих на тех, кем когда-то были она сама, ее мама, Наннетт и Мари. Улыбка погасла. Именно этого желала мама, на этом настаивала, когда провожала Эстеллу на поезд почти два года назад. И она справилась. Вот только написать маме не может и даже не знает, хочет ли. А жива ли мама вообще?
И сейчас, в своей собственной мастерской, Эстелла поняла: единственное, чего она хочет, – это чтобы мама выжила. И Алекс тоже. Сколько еще должно пройти времени, прежде чем она узнает о судьбе дорогих ей людей?
* * *
Прошел год. «Неужели уже март сорок третьего?» – удивленно думала Эстелла, открывая дверь в свой офис в доме 550 на Седьмой авеню. На вывеске была выгравирована надпись: «Стелла Дизайн, инкорпорейтед». Эстелла прошла мимо стола администратора. Девушка, одетая в костюм от «Стелла Дизайн», поприветствовала ее. Эстелла заглянула в салон, обставленный в стиле ар-деко – банкетка, три стула, кофейные столики; на стенах фотографии Джейни в моделях от «Стеллы».
Затем она направилась в пошивочный цех, где за столами сидели тридцать женщин. Ее встретил гул восторженных голосов, как всегда в те дни, когда была готова партия одежды – раскроена, пошита и окончательно отделана, когда приходили заказчики и увозили ее. В центре всего этого процесса находился Сэм и следил, чтобы все операции делались как следует. Он помахал Эстелле рукой, пока та шла к своему рабочему столу у окна.
Она просмотрела эскизы – шла подготовка летней коллекции. Кроме них, на столе лежало письмо от Элизабет Хоус, которая предлагала Эстелле занять свое место в «Фешен-груп», после того как она сложит полномочия. Письмо пришло неделю назад, однако Эстелла пока не ответила. Достаточно ли у нее знаний и действительно ли она настолько преуспела в бизнесе, чтобы сидеть рядом с женщинами, имевшими намного больше опыта? Рядом с письмом стояла фотография Ксандера, который идеально вписался в жизнь Эстеллы, словно пуговица совпала с петелькой. Он очень быстро научился узнавать Эстеллу, отыскивать ее в комнате и предпочитать всем другим. А еще ребенок очень быстро научился называть ее мамой, потому что именно так называла ее миссис Парди, несмотря на все протесты Эстеллы.
– Лучшей матери, чем вы, мальчику и пожелать невозможно, – настойчиво твердила она в ответ.
«Мальчик нуждается и в отце», – хотела добавить Эстелла, но промолчала. Она все понимала. Вестей от Алекса не было, и она не знала, где он. Война продолжалась, становясь все более жестокой и опасной. «Останься в живых», – каждый день молилась Эстелла за Алекса.
Останься в живых, чтобы однажды, когда все закончится, я могла познакомить тебя с Ксандером. Мама, я прошу и за тебя тоже. Останься в живых, мама.
С утра Ксандером занималась миссис Парди, а вторую половину дня мальчик проводил с Эстеллой – ковылял вокруг столов, обучаясь ходить, подбирал булавки, играл с пуговицами – в общем, делал все то, что, наверное, считается опасным, однако к вечеру умудрялся остаться целым и невредимым. У него отросли волосы, такие же темные, как у матери и отца, однако ребенок загадочным образом унаследовал темные глаза от Алекса, а фарфоровую кожу от Лены. А вот смех и жизнелюбие были у него свои, врожденные.
Манхэттенскому обществу поведали историю – через Бэйб Пейли и Лео Ричиер, которым Эстелла доверила прояснить ситуацию, пока не поползли сплетни, – что Эстелла усыновила ребенка умершей родственницы. Иначе она сильно рисковала – нельзя заниматься бизнесом, будучи незамужней и с ребенком; никто не захочет вести дела с женщиной, имеющей дурную репутацию. К счастью, Эстелла была совершенно очевидно не беременна на своем первом показе в 1941 году, совпавшем по времени с рождением Ксандера, так что высшему обществу ничего не оставалось, кроме как поверить.
Сегодняшний день обещал стать не вполне обычным – Эстеллу пригласили принять участие в церемонии вручения премии American Fashion Critics’ Awards. Она, Сэм и Джейни с Нейтом планировали чертовски приятно провести время. Эстелла выбрала для себя платье из джерси, изумрудно-зеленое, с открытой спиной – то самое, что принесло ей успех на показе в «Барбизоне», – а для Джейни пошила ярко-желтое тюлевое платье, солнечное, под стать подруге. Тюль – дешевый материал, ненормируемый и пока недооцененный – просто находка для «Стелла Дизайн»! Платье без бретелек, с вырезом в форме сердца, горизонтальными оборками на талии и пышной, расширяющейся книзу длинной юбкой выгодно подчеркивало фигуру Джейни. В нем подруга выглядела настоящей принцессой.
Эстелла покинула офис сразу после ланча и сделала прическу. На этот раз она не стала закалывать волосы, а распустила свои блестящие черные локоны по спине, что впечатлило даже ее саму.
Сэм заехал за ней и, хотя он сам раскраивал ткань и видел платье тысячу раз, присвистнул от изумления.
– Выглядишь сногсшибательно. – Он поцеловал ее в щеку. Эстелла улыбнулась. Она знала, что Сэм сделал бы комплимент в любом случае, что бы на ней ни было надето. Верный друг… Сэм снова и снова доказывал на деле свою преданность, и каждый день Эстелла благодарила судьбу, что по пути в Нью-Йорк им посчастливилось оказаться на одном пароходе.
– Теперь ты можешь опять встречаться с девушками. Самая трудная часть работы позади, – сказала она, садясь в такси рядом с Сэмом. Весь прошедший год они трудились не покладая рук, и Эстелла внезапно поняла, что личная жизнь Сэма, обычно бурная, но непостоянная и никогда слишком долго не зацикленная на одной женщине, сошла на нет. – Иначе я буду переживать, что разрушила твою жизнь.
– Эстелла, ты сделала с моей жизнью как раз противоположное.
Намек был вполне прозрачен, однако Эстелла дала себе слово на вечеринке держаться от Сэма на некотором отдалении, чтобы не отталкивать других женщин.
Они прибыли в Метрополитен-музей одновременно с Джейни и Нейтом, и, когда Эстелла увидела, как Нейт пожирает глазами свою жену, сразу поняла – платье подруги нужно непременно запускать в производство. Она взяла Сэма под руку и вошла в музей.
Первым, кого Эстелла встретила, был Алекс.
Шок оказался настолько силен, что она остановилась как вкопанная; идущий сзади человек споткнулся о нее.
– Простите, – извинился за нее Сэм. Сама Эстелла лишилась дара речи.
Алекс – совершенно точно Алекс! – стоял в другом конце зала, невообразимо привлекательный в своем смокинге, и оживленно с кем-то разговаривал; щетина на лице отросла длиннее, чем полагалось, словно он только сегодня вечером прибыл в страну и отправился прямиком на вечеринку. Кроме того, черты лица заострились, а глаза выглядели усталыми, словно насмотрелись на такое, что невозможно видеть. Зная о прошлом Алекса, Эстелла даже боялась подумать, какие еще ужасы он мог пережить, чтобы вот так выглядеть.
Сэм проследил за ее взглядом:
– Ого!
– Я не знала, что он на Манхэттене, – прошептала Эстелла.
В эту секунду блондинка в белом платье с ненавистным Эстелле турнюром взяла Алекса под руку. Он как раз поднял глаза и увидел Эстеллу. На его лице отразился шок, равный тому, что чуть раньше испытала она; Алекс чуть не отдавил ногу блондинке, которая что-то буркнула с недовольной гримасой. Сэм развернул Эстеллу и увлек в направлении бара.
– Большой сайдкар, – выдохнула она.
– Эстелла! Bonsoir! – Бэйб Пейли поцеловала ее в обе щеки и кивком указала на бокал. – Похоже, ты собралась как следует оттянуться?
– Угадала, – отшутилась Эстелла, словно ничего серьезного не произошло и она пришла на вечеринку, чтобы просто развлечься.
– Позволь мне представить тебя кое-кому. Сэм, не возражаешь, если я ненадолго похищу у тебя Эстеллу?
А ведь Бэйб считает их парой…
Сэм явно подумал о том же, потому что ухмыльнулся и сказал:
– Увидимся позже, любимая!
Он весело помахал ей и умчался. Эстелла даже немного развеселилась. Это оказалось весьма кстати – по какой-то причине Бэйб нацелилась на блондинку, которая пялилась на Алекса с наигранным обожанием. Они присоединились к компании Алекса слишком быстро, чтобы Эстелла успела собраться с духом.
– Юджини, вот женщина, о которой я тебе рассказывала. Эстелла Биссетт, модельер, автор моего платья, – сказала Бэйб девушке Алекса.
– Простите, но я о вас не слышала. – Юджини наклеила фальшивую улыбку, вульгарнее билборда. – Не хочу вас обидеть, но я привыкла шить одежду у своих французских модельеров. Конечно, пока идет эта ужасная война, я не могу заполучить ничего хоть сколько-нибудь модного. Постоянно уговариваю папу, чтобы он убедил своих друзей из Сената не урезать нормы и позволить всем нам носить те вещи, которые мы хотим. А он только посмеивается, будто над несмышленой.
Эстелла могла поклясться – Алекс вздрогнул, когда Юджини упомянула «ужасную войну», как вздрогнула и сама Эстелла. Однако она упрямо продолжала смотреть на Юджини, не на него.
– Enchantée[72], – по неизвестной причине перешла она на французский.
Наверное, ей необходимо быть сейчас как можно больше француженкой, чтобы держать себя в руках.
– О, так вы француженка! – просияла Юджини, словно это существенно повысило рейтинг Эстеллы в ее глазах. – Что, черт возьми, вы здесь делаете?
– Создает людям массу проблем. А еще создает прекрасную одежду, – перебил ее Алекс. Он, совершенно очевидно, оклемался и нацепил на себя тот ненавистный Эстелле показушно-куртуазный тон, которым пользовался и в театре Пале-Рояль, то есть когда работал; Эстелла надеялась, что сегодня именно тот случай; ничто другое не заставило бы Алекса сопровождать на модной вечеринке женщину подобную Юджини.
Хотя это несправедливо по отношению к нему. Он теперь может встречаться с кем угодно.
Алекс наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку – учтивый жест, которого явно не сумел избежать, – и при этом коснулся губами ее кожи – легко и торопливо, однако Эстелле все равно показалось, что она ощутила его руку у себя на щеке, на шее и еще ниже.
– Скорее последнее, – ответила она. – Проблемы я оставляю тебе.
Он рассмеялся и на миг стал больше похож на того Алекса, которого она знала и который мог утратить бдительность от ее каламбура.
– Так вы знакомы? – вмешалась Юджини, несколько повысив голос и поворачивая голову то к нему, то к ней. Затем подошла на шаг ближе к Алексу, словно это давало ей право обладания им.
– Юджини – дочь сенатора Уинтона-Вуда, – мимоходом пояснила Бэйб. – Она интересуется модой и решила провести месяц у нас в редакции журнала «Вог», изучить американскую моду. Мы вводим ее в курс дела. Не возражаешь, если я завтра приглашу Юджини в твой демонстрационный зал, чтобы она могла увидеть, чем занимается «Стелла Дизайн»?
– Certainement[73], – великодушно согласилась Эстелла. – J’ai hâte de vous voir demain[74]. – Само собой, она не горела желанием снова встречаться с Юджини, однако была в долгу перед Бэйб и не могла не оказать той хотя бы небольшую ответную услугу.
К концу второй недели на столе лежала кипа готовых заказов. У Сэма отекли веки – хоть спички вставляй, чтобы не закрылись. Джейни откупорила бутылку шампанского.
– Мы справились! – выдохнула Эстелла.
– Кто бы сомневался, – провозгласила Джейни.
Сэм обнял Эстеллу.
– Спасибо тебе, – шепнула она.
– Это тебе спасибо, – с хитринкой улыбнулся он. – Такого удовольствия я в жизни не испытывал.
– Будем надеяться, покупатели на этом не остановятся, – нахмурилась Эстелла.
Джейни передала ей бокал с шампанским:
– Насладись моментом. Об остальном позаботишься завтра. Отпразднуй то, чего уже добилась.
Эстелла кивнула.
– За Лену. – Она подняла бокал.
– И за тебя, – добавил Сэм.
Эстелла пила шампанское с друзьями в своей мастерской, молясь, чтобы успех растянулся хотя бы на полгода – весь срок аренды помещения, а то и больше. Она молилась, чтобы женщины Манхэттена приняли «Стеллу Дизайн» с распростертыми объятиями.
* * *
Поток заказов от подруг девушек из «Барбизона» нарастал медленно, но постоянно. Универмаг «Форсайт» затребовал весь ассортимент моделей, а Лео Ричиер, жену владельца, видели в обществе в двух платьях – «Звезды и полосы» и шелковом «Свобода». Затем вышла статья в «Вог», после которой закупщики из шести универмагов пожелали встретиться с Эстеллой, чтобы осмотреть коллекцию.
Эстелла вбежала в мастерскую, схватила Сэма за руку, оттащила от стола и с горящими от возбуждения глазами протянула ему письма.
– У нас есть покупатели! – выкрикнула она. – Мне назначили встречи «Лорд и Тейлор», «Сакс», «Бест и Ко.» и «Джимбелс».
– Ты серьезно? – Сэм пробежал глазами письма и тоже заулыбался, а потом с криком «Ура!» взял Эстеллу за талию и закружил. Оба залились смехом, заставив женщин в мастерской недоуменно уставиться на них.
– Мы в деле! – объявила Эстелла.
– Ты была единственной, кто еще сомневался. – Сэм поцеловал ее в щеку.
Когда он отпустил ее, она огляделась вокруг и посмотрела на швей, так похожих на тех, кем когда-то были она сама, ее мама, Наннетт и Мари. Улыбка погасла. Именно этого желала мама, на этом настаивала, когда провожала Эстеллу на поезд почти два года назад. И она справилась. Вот только написать маме не может и даже не знает, хочет ли. А жива ли мама вообще?
И сейчас, в своей собственной мастерской, Эстелла поняла: единственное, чего она хочет, – это чтобы мама выжила. И Алекс тоже. Сколько еще должно пройти времени, прежде чем она узнает о судьбе дорогих ей людей?
* * *
Прошел год. «Неужели уже март сорок третьего?» – удивленно думала Эстелла, открывая дверь в свой офис в доме 550 на Седьмой авеню. На вывеске была выгравирована надпись: «Стелла Дизайн, инкорпорейтед». Эстелла прошла мимо стола администратора. Девушка, одетая в костюм от «Стелла Дизайн», поприветствовала ее. Эстелла заглянула в салон, обставленный в стиле ар-деко – банкетка, три стула, кофейные столики; на стенах фотографии Джейни в моделях от «Стеллы».
Затем она направилась в пошивочный цех, где за столами сидели тридцать женщин. Ее встретил гул восторженных голосов, как всегда в те дни, когда была готова партия одежды – раскроена, пошита и окончательно отделана, когда приходили заказчики и увозили ее. В центре всего этого процесса находился Сэм и следил, чтобы все операции делались как следует. Он помахал Эстелле рукой, пока та шла к своему рабочему столу у окна.
Она просмотрела эскизы – шла подготовка летней коллекции. Кроме них, на столе лежало письмо от Элизабет Хоус, которая предлагала Эстелле занять свое место в «Фешен-груп», после того как она сложит полномочия. Письмо пришло неделю назад, однако Эстелла пока не ответила. Достаточно ли у нее знаний и действительно ли она настолько преуспела в бизнесе, чтобы сидеть рядом с женщинами, имевшими намного больше опыта? Рядом с письмом стояла фотография Ксандера, который идеально вписался в жизнь Эстеллы, словно пуговица совпала с петелькой. Он очень быстро научился узнавать Эстеллу, отыскивать ее в комнате и предпочитать всем другим. А еще ребенок очень быстро научился называть ее мамой, потому что именно так называла ее миссис Парди, несмотря на все протесты Эстеллы.
– Лучшей матери, чем вы, мальчику и пожелать невозможно, – настойчиво твердила она в ответ.
«Мальчик нуждается и в отце», – хотела добавить Эстелла, но промолчала. Она все понимала. Вестей от Алекса не было, и она не знала, где он. Война продолжалась, становясь все более жестокой и опасной. «Останься в живых», – каждый день молилась Эстелла за Алекса.
Останься в живых, чтобы однажды, когда все закончится, я могла познакомить тебя с Ксандером. Мама, я прошу и за тебя тоже. Останься в живых, мама.
С утра Ксандером занималась миссис Парди, а вторую половину дня мальчик проводил с Эстеллой – ковылял вокруг столов, обучаясь ходить, подбирал булавки, играл с пуговицами – в общем, делал все то, что, наверное, считается опасным, однако к вечеру умудрялся остаться целым и невредимым. У него отросли волосы, такие же темные, как у матери и отца, однако ребенок загадочным образом унаследовал темные глаза от Алекса, а фарфоровую кожу от Лены. А вот смех и жизнелюбие были у него свои, врожденные.
Манхэттенскому обществу поведали историю – через Бэйб Пейли и Лео Ричиер, которым Эстелла доверила прояснить ситуацию, пока не поползли сплетни, – что Эстелла усыновила ребенка умершей родственницы. Иначе она сильно рисковала – нельзя заниматься бизнесом, будучи незамужней и с ребенком; никто не захочет вести дела с женщиной, имеющей дурную репутацию. К счастью, Эстелла была совершенно очевидно не беременна на своем первом показе в 1941 году, совпавшем по времени с рождением Ксандера, так что высшему обществу ничего не оставалось, кроме как поверить.
Сегодняшний день обещал стать не вполне обычным – Эстеллу пригласили принять участие в церемонии вручения премии American Fashion Critics’ Awards. Она, Сэм и Джейни с Нейтом планировали чертовски приятно провести время. Эстелла выбрала для себя платье из джерси, изумрудно-зеленое, с открытой спиной – то самое, что принесло ей успех на показе в «Барбизоне», – а для Джейни пошила ярко-желтое тюлевое платье, солнечное, под стать подруге. Тюль – дешевый материал, ненормируемый и пока недооцененный – просто находка для «Стелла Дизайн»! Платье без бретелек, с вырезом в форме сердца, горизонтальными оборками на талии и пышной, расширяющейся книзу длинной юбкой выгодно подчеркивало фигуру Джейни. В нем подруга выглядела настоящей принцессой.
Эстелла покинула офис сразу после ланча и сделала прическу. На этот раз она не стала закалывать волосы, а распустила свои блестящие черные локоны по спине, что впечатлило даже ее саму.
Сэм заехал за ней и, хотя он сам раскраивал ткань и видел платье тысячу раз, присвистнул от изумления.
– Выглядишь сногсшибательно. – Он поцеловал ее в щеку. Эстелла улыбнулась. Она знала, что Сэм сделал бы комплимент в любом случае, что бы на ней ни было надето. Верный друг… Сэм снова и снова доказывал на деле свою преданность, и каждый день Эстелла благодарила судьбу, что по пути в Нью-Йорк им посчастливилось оказаться на одном пароходе.
– Теперь ты можешь опять встречаться с девушками. Самая трудная часть работы позади, – сказала она, садясь в такси рядом с Сэмом. Весь прошедший год они трудились не покладая рук, и Эстелла внезапно поняла, что личная жизнь Сэма, обычно бурная, но непостоянная и никогда слишком долго не зацикленная на одной женщине, сошла на нет. – Иначе я буду переживать, что разрушила твою жизнь.
– Эстелла, ты сделала с моей жизнью как раз противоположное.
Намек был вполне прозрачен, однако Эстелла дала себе слово на вечеринке держаться от Сэма на некотором отдалении, чтобы не отталкивать других женщин.
Они прибыли в Метрополитен-музей одновременно с Джейни и Нейтом, и, когда Эстелла увидела, как Нейт пожирает глазами свою жену, сразу поняла – платье подруги нужно непременно запускать в производство. Она взяла Сэма под руку и вошла в музей.
Первым, кого Эстелла встретила, был Алекс.
Шок оказался настолько силен, что она остановилась как вкопанная; идущий сзади человек споткнулся о нее.
– Простите, – извинился за нее Сэм. Сама Эстелла лишилась дара речи.
Алекс – совершенно точно Алекс! – стоял в другом конце зала, невообразимо привлекательный в своем смокинге, и оживленно с кем-то разговаривал; щетина на лице отросла длиннее, чем полагалось, словно он только сегодня вечером прибыл в страну и отправился прямиком на вечеринку. Кроме того, черты лица заострились, а глаза выглядели усталыми, словно насмотрелись на такое, что невозможно видеть. Зная о прошлом Алекса, Эстелла даже боялась подумать, какие еще ужасы он мог пережить, чтобы вот так выглядеть.
Сэм проследил за ее взглядом:
– Ого!
– Я не знала, что он на Манхэттене, – прошептала Эстелла.
В эту секунду блондинка в белом платье с ненавистным Эстелле турнюром взяла Алекса под руку. Он как раз поднял глаза и увидел Эстеллу. На его лице отразился шок, равный тому, что чуть раньше испытала она; Алекс чуть не отдавил ногу блондинке, которая что-то буркнула с недовольной гримасой. Сэм развернул Эстеллу и увлек в направлении бара.
– Большой сайдкар, – выдохнула она.
– Эстелла! Bonsoir! – Бэйб Пейли поцеловала ее в обе щеки и кивком указала на бокал. – Похоже, ты собралась как следует оттянуться?
– Угадала, – отшутилась Эстелла, словно ничего серьезного не произошло и она пришла на вечеринку, чтобы просто развлечься.
– Позволь мне представить тебя кое-кому. Сэм, не возражаешь, если я ненадолго похищу у тебя Эстеллу?
А ведь Бэйб считает их парой…
Сэм явно подумал о том же, потому что ухмыльнулся и сказал:
– Увидимся позже, любимая!
Он весело помахал ей и умчался. Эстелла даже немного развеселилась. Это оказалось весьма кстати – по какой-то причине Бэйб нацелилась на блондинку, которая пялилась на Алекса с наигранным обожанием. Они присоединились к компании Алекса слишком быстро, чтобы Эстелла успела собраться с духом.
– Юджини, вот женщина, о которой я тебе рассказывала. Эстелла Биссетт, модельер, автор моего платья, – сказала Бэйб девушке Алекса.
– Простите, но я о вас не слышала. – Юджини наклеила фальшивую улыбку, вульгарнее билборда. – Не хочу вас обидеть, но я привыкла шить одежду у своих французских модельеров. Конечно, пока идет эта ужасная война, я не могу заполучить ничего хоть сколько-нибудь модного. Постоянно уговариваю папу, чтобы он убедил своих друзей из Сената не урезать нормы и позволить всем нам носить те вещи, которые мы хотим. А он только посмеивается, будто над несмышленой.
Эстелла могла поклясться – Алекс вздрогнул, когда Юджини упомянула «ужасную войну», как вздрогнула и сама Эстелла. Однако она упрямо продолжала смотреть на Юджини, не на него.
– Enchantée[72], – по неизвестной причине перешла она на французский.
Наверное, ей необходимо быть сейчас как можно больше француженкой, чтобы держать себя в руках.
– О, так вы француженка! – просияла Юджини, словно это существенно повысило рейтинг Эстеллы в ее глазах. – Что, черт возьми, вы здесь делаете?
– Создает людям массу проблем. А еще создает прекрасную одежду, – перебил ее Алекс. Он, совершенно очевидно, оклемался и нацепил на себя тот ненавистный Эстелле показушно-куртуазный тон, которым пользовался и в театре Пале-Рояль, то есть когда работал; Эстелла надеялась, что сегодня именно тот случай; ничто другое не заставило бы Алекса сопровождать на модной вечеринке женщину подобную Юджини.
Хотя это несправедливо по отношению к нему. Он теперь может встречаться с кем угодно.
Алекс наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку – учтивый жест, которого явно не сумел избежать, – и при этом коснулся губами ее кожи – легко и торопливо, однако Эстелле все равно показалось, что она ощутила его руку у себя на щеке, на шее и еще ниже.
– Скорее последнее, – ответила она. – Проблемы я оставляю тебе.
Он рассмеялся и на миг стал больше похож на того Алекса, которого она знала и который мог утратить бдительность от ее каламбура.
– Так вы знакомы? – вмешалась Юджини, несколько повысив голос и поворачивая голову то к нему, то к ней. Затем подошла на шаг ближе к Алексу, словно это давало ей право обладания им.
– Юджини – дочь сенатора Уинтона-Вуда, – мимоходом пояснила Бэйб. – Она интересуется модой и решила провести месяц у нас в редакции журнала «Вог», изучить американскую моду. Мы вводим ее в курс дела. Не возражаешь, если я завтра приглашу Юджини в твой демонстрационный зал, чтобы она могла увидеть, чем занимается «Стелла Дизайн»?
– Certainement[73], – великодушно согласилась Эстелла. – J’ai hâte de vous voir demain[74]. – Само собой, она не горела желанием снова встречаться с Юджини, однако была в долгу перед Бэйб и не могла не оказать той хотя бы небольшую ответную услугу.