Швея из Парижа
Часть 47 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Под губами Алекса ее шея запылала. Эстелла откинула голову и выгнула спину. Алекс одной рукой освобождал себя от одежды, в то время как другая ласкала грудь Эстеллы. Затем поиграла с ее соском, наметила путь к бедрам и наконец проникла между ног. Эстеллу окатило волной таких ощущений, что пришлось закрыть глаза. Рука Алекса продолжала вожделенно шарить между ее ног, а губы двинулись вверх по лодыжке, по колену и бедру, наконец оказавшись там, где была его рука. Эстелла уже не могла дышать и вообще ничего не могла, только выкрикивать его имя. В мире исчезло все, кроме Алекса.
Ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы восстановить дыхание и открыть глаза, однако и тогда она только и осилила, что простонать:
– Боже…
– Поцелуй меня еще, – улыбнулся Алекс.
И она поцеловала его, а затем потянула к себе и вобрала в себя полностью. Теперь он закрыл глаза и шептал ее имя, уткнувшись лицом в шею, стискивая ее ладонь настолько сильно, будто и его мир сжался до точки; остались только Эстелла и Алекс, и еще чувство, у которого не было имени, потому что подходящих слов не существовало.
Глава 28
Долгое время они не двигались – сил не осталось ни на что, кроме как лежать, прижавшись друг к другу, целоваться и приходить в себя. Наконец Эстелла перекатилась на живот и легла подбородком на руки. Алекс повернулся на бок, оперся на локоть и принялся ласково поглаживать ее обнаженную спину.
– А это лучше, чем я себе представлял, – сказал он, улыбаясь.
– Вот сейчас ты говоришь, как будто изображаешь из себя самого главного развратника в городе, – рассмеялась Эстелла.
– А мне что, не дозволено наслаждаться? – Алекс приподнял бровь.
– Конечно, дозволено. Но ты и правда… представлял себе такие вещи?
Он дотянулся до ее подбородка и поцеловал.
– Если мне за это ничего не прилетит, то да. Я тысячи раз в своем воображении проделывал с тобой это. – Он расхохотался. – Да ты покраснела! Не могу поверить! Наша дерзкая Эстелла не находит слов и краснеет!
Она перекатила его на спину и уперлась руками в грудь.
– Я была полной идиоткой. Ни о чем не догадывалась. Считала тебя мужчиной, который зачем-то взял и перевернул мою жизнь, и даже не позволяла себе думать иначе. И еще я всегда воспринимала тебя и Лену…
На миг они замолчали.
– Я понял, – сказал Алекс. – Я хотел внушить тебе, что мы с Леной вместе, чтобы не подпускать к себе. А теперь рад – ты чувствуешь то же самое, что и я.
– За это благодари Питера. Он задал мне такую трепку, какую я в жизни не получала.
Алекс поморщился:
– Прости. Такой уж он сверхзаботливый. Мы с ним прошли через огонь и воду. Агент со сломанной ногой – его брат. Питер туповат; просто считай, это был экстравагантный способ поблагодарить тебя за помощь.
– Не знала. И не извиняйся. Я рада, что он меня вразумил. Иначе прямо сейчас могла бы лежать в постели с кем-нибудь другим, – добавила она, озорно сверкнув глазами.
– Не шути так. – Алекс поцеловал ее снова, словно желая убедить – она находится сейчас в единственно правильном месте. Впрочем, Эстелла в убеждении не нуждалась.
– М-м-м… – протянула она, когда Алекс отпустил ее. – Должен быть закон, запрещающий такие вот поцелуи. Если только ты хочешь, чтобы он завершился кое-чем…
Она не закончила. Алекс поцеловал ее снова, точно так же, как вначале, и она забралась на него, провела руками по груди и ощутила, как его ладони в том же ритме начали движение по ее бедрам.
* * *
– Ты над чем-то работала перед моим приходом? – спросил Алекс чуть позже, закуривая сигарету и прислоняясь спиной к дивану.
Эстелла встала. Он наблюдал, как она идет, обнаженная, прекрасная и в данный момент вся его, и загасил сигарету – разве можно дышать, глядя на нее, да еще и с полными легкими дыма?
– Вот. – Эстелла вернулась и протянула ему тетрадь.
Алекс вытянул руку, и она легла на нее, свернувшись калачиком и уткнувшись головой ему в плечо. Он поцеловал ее волосы и снова ощутил нехватку воздуха; она оказалась женщиной, которая жаждет получить то, что бывает после секса, – медленные объятия, остановку времени зимним вечером, когда день давно померк, однако воздух все еще хранит то, чем они занимались, а надежда на повторение сияет, словно полная луна. Словно все время мира принадлежит им, чтобы целоваться, касаться друг друга и не отрываться друг от друга дольше чем на миг, никогда больше не знать одежд… Словно их вдвоем унесло течением из этого мира и выбросило на берег любви и желания.
Алекс просмотрел каждый эскиз, представляя Эстеллу в каждом из платьев, как соблазнительно ее тело движется под тканью и как она будет улыбаться, когда он сорвет с нее одежду.
– Ты задумала новую коллекцию? – Он снова закурил, пытаясь хоть чем-то занять руки, которые хотели одного – еще раз коснуться Эстеллы.
– Не знаю. Последние несколько месяцев я совсем не работала. Впервые в жизни ощутила себя потерянной. А сегодня вдруг вдохновение нашло. Вот только что делать с рисунками, не решила.
– У меня есть для тебя кое-что. – Алекс потянулся за брюками и достал из кармана конверт. – Собственно, потому я и пришел. В «Барбизон» не попасть, так что я отправился к Сэму, а он сказал, тебя можно найти здесь.
Он подал ей письмо и приготовился к любой реакции. Да, Эстелла заслужила все, что упомянуто в дарственной: особняк в Грамерси-парке, коллекцию живописи, мебель и деньги на банковских счетах Лены – а там накопилась порядочная сумма, поскольку Лена аккуратно и прилежно инвестировала средства, полученные в качестве залога за драгоценности Фрэнка и Гарри, – хотя Алекс знал, что она не согласится.
Пока она читала, Алекс сказал:
– Лена попросила меня составить документ перед отъездом во Францию. Теперь я думаю – может, у нее было предчувствие?
Эстелла добралась до конца письма и взглянула на Алекса широко раскрытыми глазами.
– Я не могу это принять. Худшей сестры, чем я, не найти на всем свете. Постоянно отталкивала Лену… Это все равно что украсть предназначенную ей жизнь.
Алекс сгреб Эстеллу в охапку, при виде ее страданий внезапно ощутив боль, не похожую ни на что испытанное им, – а он прошел через все виды физической боли. Если любовь способна так ранить… мало кто вообще отважился бы на любовь. Однако если любовь означает способность прижать к себе другого человека как самое ценное в мире сокровище, значит, она стоит всех богатств.
– Ты должна принять все. Это подарок, который Лена хотела тебе сделать. Чтобы ты прожила жизнь, о которой она лишь мечтала, так и говорится в письме. Иначе получится, ее жизнь прошла впустую. А для тебя это способ осуществить все, что не удалось сестре. Ты в долгу перед Леной. – Алекс понимал, что в каком-то смысле кривит душой, однако все сказанное было правдой. Лишь Эстелла может переписать набело жизнь Лены, преобразовать все ее страдания в нежность, тепло и любовь, а не потери и сожаления. – Она любила тебя. – Он поцеловал Эстеллу в лоб. – В самом деле любила.
Эстелла содрогнулась и судорожно всхлипнула. Алекс прижал ее к себе еще сильнее, она вцепилась в него, словно его присутствие приносило облегчение. На Алекса накатила волна обожания – он никак не мог поверить, что изо всех людей она искала утешения у него. Он не смог произнести ни слова. Так они сидели долгое время, слившись в одно целое, словно отогреваясь в объятиях друг друга.
Наконец Эстелла оторвалась от Алекса. Он вытер слезы на ее щеках.
– Я чувствую… – начала она.
– Вину?
– Да.
– Не надо. Ты будешь виновата, если все это так и будет валяться без применения. – Он указал на эскизы. – Сделай это для Лены. Исполни ее желание.
Она кивнула:
– Да! Я посвящу ей коллекцию.
– Вот и замечательно.
Они опять замолчали. Затем Эстелла спросила:
– Где ты пропадал?
Как же Алекс ненавидел ответ, который был вынужден дать!
– Мне нельзя рассказывать. Сама понимаешь.
– Ты нашел мою маму? – шепотом проговорила она.
На сей раз, слава богу, ответить можно.
– Да. Она жива. Однако перебралась в другое место. Куда именно, не могу сообщить.
– То есть и написать ей нельзя?
– Пока нет.
– Ты надолго в Нью-Йорк?
– А вот это не секрет, – улыбнулся Алекс. – У меня месяц отпуска. И я планирую провести с тобой столько времени, сколько получится. Целовать тебя, когда хочу, – он поцеловал ее шею, потом грудь, сначала нежно, а затем со все большей жадностью, – и где хочу. – Он спустился ниже, к животу, и вопросительно взглянул на нее.
– Не останавливайся, – прошептала Эстелла.
– И не подумаю.
* * *
Когда они закончили, Алекс перевернул Эстеллу и положил ее голову себе на грудь.
– Давай уедем в долину Гудзона. Подальше от всего. Только ты и я. – Она не ответила, и он добавил: – Можешь поработать и там, если именно это тебя беспокоит. Мне не помешает, ты только приезжай.
– Ты в самом деле хочешь провести со мной весь отпуск?
Алекс, уловив недоверчивость в голосе Эстеллы, повернул ее голову и заставил посмотреть себе в лицо.
Ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы восстановить дыхание и открыть глаза, однако и тогда она только и осилила, что простонать:
– Боже…
– Поцелуй меня еще, – улыбнулся Алекс.
И она поцеловала его, а затем потянула к себе и вобрала в себя полностью. Теперь он закрыл глаза и шептал ее имя, уткнувшись лицом в шею, стискивая ее ладонь настолько сильно, будто и его мир сжался до точки; остались только Эстелла и Алекс, и еще чувство, у которого не было имени, потому что подходящих слов не существовало.
Глава 28
Долгое время они не двигались – сил не осталось ни на что, кроме как лежать, прижавшись друг к другу, целоваться и приходить в себя. Наконец Эстелла перекатилась на живот и легла подбородком на руки. Алекс повернулся на бок, оперся на локоть и принялся ласково поглаживать ее обнаженную спину.
– А это лучше, чем я себе представлял, – сказал он, улыбаясь.
– Вот сейчас ты говоришь, как будто изображаешь из себя самого главного развратника в городе, – рассмеялась Эстелла.
– А мне что, не дозволено наслаждаться? – Алекс приподнял бровь.
– Конечно, дозволено. Но ты и правда… представлял себе такие вещи?
Он дотянулся до ее подбородка и поцеловал.
– Если мне за это ничего не прилетит, то да. Я тысячи раз в своем воображении проделывал с тобой это. – Он расхохотался. – Да ты покраснела! Не могу поверить! Наша дерзкая Эстелла не находит слов и краснеет!
Она перекатила его на спину и уперлась руками в грудь.
– Я была полной идиоткой. Ни о чем не догадывалась. Считала тебя мужчиной, который зачем-то взял и перевернул мою жизнь, и даже не позволяла себе думать иначе. И еще я всегда воспринимала тебя и Лену…
На миг они замолчали.
– Я понял, – сказал Алекс. – Я хотел внушить тебе, что мы с Леной вместе, чтобы не подпускать к себе. А теперь рад – ты чувствуешь то же самое, что и я.
– За это благодари Питера. Он задал мне такую трепку, какую я в жизни не получала.
Алекс поморщился:
– Прости. Такой уж он сверхзаботливый. Мы с ним прошли через огонь и воду. Агент со сломанной ногой – его брат. Питер туповат; просто считай, это был экстравагантный способ поблагодарить тебя за помощь.
– Не знала. И не извиняйся. Я рада, что он меня вразумил. Иначе прямо сейчас могла бы лежать в постели с кем-нибудь другим, – добавила она, озорно сверкнув глазами.
– Не шути так. – Алекс поцеловал ее снова, словно желая убедить – она находится сейчас в единственно правильном месте. Впрочем, Эстелла в убеждении не нуждалась.
– М-м-м… – протянула она, когда Алекс отпустил ее. – Должен быть закон, запрещающий такие вот поцелуи. Если только ты хочешь, чтобы он завершился кое-чем…
Она не закончила. Алекс поцеловал ее снова, точно так же, как вначале, и она забралась на него, провела руками по груди и ощутила, как его ладони в том же ритме начали движение по ее бедрам.
* * *
– Ты над чем-то работала перед моим приходом? – спросил Алекс чуть позже, закуривая сигарету и прислоняясь спиной к дивану.
Эстелла встала. Он наблюдал, как она идет, обнаженная, прекрасная и в данный момент вся его, и загасил сигарету – разве можно дышать, глядя на нее, да еще и с полными легкими дыма?
– Вот. – Эстелла вернулась и протянула ему тетрадь.
Алекс вытянул руку, и она легла на нее, свернувшись калачиком и уткнувшись головой ему в плечо. Он поцеловал ее волосы и снова ощутил нехватку воздуха; она оказалась женщиной, которая жаждет получить то, что бывает после секса, – медленные объятия, остановку времени зимним вечером, когда день давно померк, однако воздух все еще хранит то, чем они занимались, а надежда на повторение сияет, словно полная луна. Словно все время мира принадлежит им, чтобы целоваться, касаться друг друга и не отрываться друг от друга дольше чем на миг, никогда больше не знать одежд… Словно их вдвоем унесло течением из этого мира и выбросило на берег любви и желания.
Алекс просмотрел каждый эскиз, представляя Эстеллу в каждом из платьев, как соблазнительно ее тело движется под тканью и как она будет улыбаться, когда он сорвет с нее одежду.
– Ты задумала новую коллекцию? – Он снова закурил, пытаясь хоть чем-то занять руки, которые хотели одного – еще раз коснуться Эстеллы.
– Не знаю. Последние несколько месяцев я совсем не работала. Впервые в жизни ощутила себя потерянной. А сегодня вдруг вдохновение нашло. Вот только что делать с рисунками, не решила.
– У меня есть для тебя кое-что. – Алекс потянулся за брюками и достал из кармана конверт. – Собственно, потому я и пришел. В «Барбизон» не попасть, так что я отправился к Сэму, а он сказал, тебя можно найти здесь.
Он подал ей письмо и приготовился к любой реакции. Да, Эстелла заслужила все, что упомянуто в дарственной: особняк в Грамерси-парке, коллекцию живописи, мебель и деньги на банковских счетах Лены – а там накопилась порядочная сумма, поскольку Лена аккуратно и прилежно инвестировала средства, полученные в качестве залога за драгоценности Фрэнка и Гарри, – хотя Алекс знал, что она не согласится.
Пока она читала, Алекс сказал:
– Лена попросила меня составить документ перед отъездом во Францию. Теперь я думаю – может, у нее было предчувствие?
Эстелла добралась до конца письма и взглянула на Алекса широко раскрытыми глазами.
– Я не могу это принять. Худшей сестры, чем я, не найти на всем свете. Постоянно отталкивала Лену… Это все равно что украсть предназначенную ей жизнь.
Алекс сгреб Эстеллу в охапку, при виде ее страданий внезапно ощутив боль, не похожую ни на что испытанное им, – а он прошел через все виды физической боли. Если любовь способна так ранить… мало кто вообще отважился бы на любовь. Однако если любовь означает способность прижать к себе другого человека как самое ценное в мире сокровище, значит, она стоит всех богатств.
– Ты должна принять все. Это подарок, который Лена хотела тебе сделать. Чтобы ты прожила жизнь, о которой она лишь мечтала, так и говорится в письме. Иначе получится, ее жизнь прошла впустую. А для тебя это способ осуществить все, что не удалось сестре. Ты в долгу перед Леной. – Алекс понимал, что в каком-то смысле кривит душой, однако все сказанное было правдой. Лишь Эстелла может переписать набело жизнь Лены, преобразовать все ее страдания в нежность, тепло и любовь, а не потери и сожаления. – Она любила тебя. – Он поцеловал Эстеллу в лоб. – В самом деле любила.
Эстелла содрогнулась и судорожно всхлипнула. Алекс прижал ее к себе еще сильнее, она вцепилась в него, словно его присутствие приносило облегчение. На Алекса накатила волна обожания – он никак не мог поверить, что изо всех людей она искала утешения у него. Он не смог произнести ни слова. Так они сидели долгое время, слившись в одно целое, словно отогреваясь в объятиях друг друга.
Наконец Эстелла оторвалась от Алекса. Он вытер слезы на ее щеках.
– Я чувствую… – начала она.
– Вину?
– Да.
– Не надо. Ты будешь виновата, если все это так и будет валяться без применения. – Он указал на эскизы. – Сделай это для Лены. Исполни ее желание.
Она кивнула:
– Да! Я посвящу ей коллекцию.
– Вот и замечательно.
Они опять замолчали. Затем Эстелла спросила:
– Где ты пропадал?
Как же Алекс ненавидел ответ, который был вынужден дать!
– Мне нельзя рассказывать. Сама понимаешь.
– Ты нашел мою маму? – шепотом проговорила она.
На сей раз, слава богу, ответить можно.
– Да. Она жива. Однако перебралась в другое место. Куда именно, не могу сообщить.
– То есть и написать ей нельзя?
– Пока нет.
– Ты надолго в Нью-Йорк?
– А вот это не секрет, – улыбнулся Алекс. – У меня месяц отпуска. И я планирую провести с тобой столько времени, сколько получится. Целовать тебя, когда хочу, – он поцеловал ее шею, потом грудь, сначала нежно, а затем со все большей жадностью, – и где хочу. – Он спустился ниже, к животу, и вопросительно взглянул на нее.
– Не останавливайся, – прошептала Эстелла.
– И не подумаю.
* * *
Когда они закончили, Алекс перевернул Эстеллу и положил ее голову себе на грудь.
– Давай уедем в долину Гудзона. Подальше от всего. Только ты и я. – Она не ответила, и он добавил: – Можешь поработать и там, если именно это тебя беспокоит. Мне не помешает, ты только приезжай.
– Ты в самом деле хочешь провести со мной весь отпуск?
Алекс, уловив недоверчивость в голосе Эстеллы, повернул ее голову и заставил посмотреть себе в лицо.