Сходство
Часть 63 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Фрэнк хохотнул, коротко, натужно.
– Не заставляй меня говорить, что ты заслужила. Про это я долго могу рассказывать.
– Знаю, Фрэнк, – поддакнула я. – Когда у нас время будет, можешь распекать меня сколько душе угодно, только не сейчас. Ну как, продвинулся с остальными?
Фрэнк пожал плечами:
– Как и следовало ожидать.
– То есть ни на шаг?
– Ты так думаешь?
– Именно так. Я же их знаю. Допрашивай их хоть до пенсии, все равно ничего не добьешься.
– Возможно, – невозмутимо отвечал Фрэнк. – Время терпит, да? Еще на несколько лет пороху у меня хватит.
– Да ладно тебе, Фрэнк! Ты же сам говорил, с первого дня, что эти четверо крепко спаяны, со стороны ничего у них не выведаешь. Разве не потому ты хотел, чтобы я за них взялась изнутри?
Фрэнк неопределенно мотнул головой.
– Сам понимаешь, ничего ты у них не вытянешь. Припугнуть их хочешь? Так давай вместе и припугнем. Понимаю, ты на меня зол, но подожди злиться до завтра. Сейчас мы с тобой заодно.
Фрэнк поднял бровь:
– Да неужели?
– Да, Фрэнк, заодно. И вдвоем на них страху нагоним, как тебе одному и не снилось.
– Заманчиво, – отозвался Фрэнк. Он стоял у стены в вальяжной позе, руки в карманах, полуприкрыв глаза, пряча острый, оценивающий взгляд. – То есть как – страху нагоним?
Я сползла на краешек стула, подалась к нему.
– Начни меня допрашивать, а им пусть будет слышно. Дэниэл не в счет, его не напугать, если на него давить, он замкнется, и все; я про остальных. Включи у них внутреннюю связь, посади их поближе к мониторам. Если получится это сделать как бы случайно – отлично, если нет – ничего страшного. Если хочешь понаблюдать, пусть допрашивает Сэм.
– А что ты будешь говорить?
– Скажу, как бы невзначай, что память понемногу ко мне возвращается. Ничего определенного говорить не буду, только то, что знаю точно – как побежала в сторону коттеджа, кровь и все такое. Если этим их не проймешь, то ничем уже не помочь.
– А-а, – протянул Фрэнк с кривой усмешкой. – Так вот что ты готовила, вот для чего этот цирк – кислые мины, вспышки. А я, дурак, не сообразил.
Я пожала плечами:
– Да, так и хотела. А как сейчас – даже еще лучше. Говорю же, вместе мы на них страху нагоним. Могу разволноваться, дать понять, что не все тебе рассказываю… Хочешь для меня сценарий написать – пожалуйста, буду ему следовать. Ну, Фрэнки, что скажешь? Вместе мы сила?
Фрэнк задумался.
– А что ты хочешь взамен? – спросил он. – Чтоб не было сюрпризов.
Я нахально улыбнулась.
– Расслабься, Фрэнк, твоя профессиональная совесть может быть спокойна. Мне просто нужно знать, много ли ты им успел рассказать, чтобы глупость какую-нибудь не ляпнуть. Ты бы мне и так рассказал, да? Раз мы с тобой заодно.
– Да, – сухо ответил Фрэнк и вздохнул. – Ни хрена я им не рассказал, Кэсс. Твой арсенал нетронут. И буду рад, если ты его пустишь в ход, рано или поздно.
– Пущу, не волнуйся. Кстати, – спохватилась я, – вот что мне еще нужно: можешь убрать с моих глаз Дэниэла? Как закончишь с нами, отправь нас четверых домой, только ему ни слова, а то пулей примчится. Задержи его на час-другой. Только не напугай, обставь все как простую формальность, и пусть говорит в основном он. Хорошо?
– Интересно, – ответил Фрэнк. – А зачем?
– Хочу с остальными поболтать без него.
– Это я и так понял. Но зачем?
– Так будет лучше, вот зачем. Он у них главный, за всех решает, кому что говорить. Если остальные напуганы, а Дэниэла рядом нет и некому указывать, глядишь, у них языки развяжутся?
Фрэнк поковырял пальцем в зубах, посмотрел на ноготь.
– На что именно ты нацелилась?
– Пока не услышу, не могу сказать. Но мы всю дорогу знали, они что-то недоговаривают, так? Не хочу уходить, не сделав все возможное. Обрушу на них все сразу – самообвинения, слезы, угрозы, ребенка, Эдди Тормоза и прочее. Может, получим признание…
– Я же тебе говорил, и говорил с самого начала, – подчеркнул Фрэнк, – не это нам от тебя нужно. То, что его в суде не примут, – это, по-твоему, досадный пустячок?
– Откажешься от признания, если я его тебе на блюдечке поднесу? Даже если в суде не примут, нам сгодится. Вызовешь их сюда, дашь послушать запись, нажмешь на них как следует, тот же Джастин уже почти раскололся, тронь – и готово дело. – Я не сразу поняла, откуда взялось у меня чувство, будто все это уже было. То же, слово в слово, я говорила Дэниэлу, при этой мысли меня вдруг зазнобило, сердце сжалось. – Может, и не о признании ты мечтал, Фрэнки, но выбирать не приходится.
– Соглашусь, это лучше, чем сейчас. А сейчас ни хрена у нас нету.
– Ну вот. А я кое-что получше добуду. Может быть, оружие, место преступления, как знать.
– Старый прием, как с кетчупом, – сказал Фрэнк, по-прежнему разглядывая ноготь. – Переверни вверх тормашками, тряхни со всей дури – может, что и выльется.
– Фрэнк… – начала я и умолкла, дождалась, пока он взглянет на меня. – Это моя последняя попытка. Завтра я возвращаюсь. Дай попробовать.
Фрэнк вздохнул, обвел рассеянным взглядом допросную; не укрылась от него и свежая надпись на стене, и сломанная ручка в углу.
– Хотел бы я знать, – сказал он наконец, – откуда у тебя уверенность, что это один из них.
Я на миг перестала дышать. Все, что Фрэнку от меня было нужно, – хоть одна серьезная зацепка. Если он узнает, что я ее нашла, а от него скрыла, – мне конец: снимут с дела, и начнутся большие неприятности. Я и до Глэнскхи не доеду.
– Уверенности у меня нет, – ответила я спокойно. – Но, как ты и сказал, мотив у них есть.
– Мотив-то есть, более-менее убедительный. Но если на то пошло, есть он и у Нейлора, и у Эдди, и еще у кучи людей, мы даже не всех знаем. Девочка постоянно нарывалась, Кэсс. Может, в прямом смысле она и не грабила людей – хотя можно поспорить, она же получила долю “Боярышника” сомнительным путем, – но она грабила их эмоционально, а это может аукнуться. Она ходила по краю, а ты как будто знаешь, где именно она оступилась.
Я развела руками:
– Больше мне не за что ухватиться. У меня остался день, не хочу бросать дело, не вложившись в него целиком. Что же ты ко мне прицепился? Ты ведь их с самого начала подозревал.
– Так ты меня поймала на слове! Я тебя, детка, недооценил. Да, я их подозревал. Но ты-то – нет. Пару дней назад ты уверяла, что они белые и пушистые, мухи не обидят, – а сейчас смотришь волком и думаешь, как их к стенке прижать. Видно, что-то от меня скрываешь.
Он смотрел на меня в упор, не мигая. Я задумалась, запустила руку в волосы, будто подыскивая слова.
– Не в том дело, – сказала я медленно. – Я просто чую, Фрэнк. Нутром чую.
Фрэнк долго еще смотрел на меня, я постаралась принять свободную, непринужденную позу. Тут он сказал “Хорошо” – уже другим, деловым тоном, и приготовился включить камеру.
– Договорились. У вас тут две машины или придется мне везти малыша Дэнни до Глэнжопы, когда я с ним закончу?
– Мы на двух машинах, – сказала я. Радость и азарт кружили голову, я уже обдумывала, как себя вести на допросе, еще немного – и взмыла бы в воздух ракетой. – Спасибо, Фрэнк. Не пожалеешь.
– Да, – кивнул Фрэнк, – хорошо. – И переставил стулья, как было. – Сиди, жди. Я скоро.
Фрэнк оставил меня в допросной еще часа на два – наверное, в надежде, что кто-то из ребят расколется и я уже не понадоблюсь. Я, чтобы скоротать время, курила – здесь, вообще-то, курить нельзя, но кому какое дело – и обдумывала будущий допрос. Я знала, Фрэнк вернется, никуда не денется. Со стороны они неприступны, неуязвимы, даже Джастин выдержит самый лютый натиск Фрэнка. Чужакам до них не добраться. Они как средневековая крепость, возведенная с таким суровым, изощренным старанием, что взять ее можно только изнутри, коварством.
Наконец дверь распахнулась, заглянул Фрэнк:
– Сейчас подключу тебя по громкой связи, так что входи в образ. Пять минут – и занавес открывается.
– Дэниэла не подключай, – напомнила я.
– Не подведи, – сказал Фрэнк и опять исчез.
Когда он вернулся, я, сидя на краешке стола, стреляла обломками ручки в камеру, сделав из стержня катапульту.
– Здрасте, – оживилась я при виде него. – Думала, вы про меня забыли.
– Как же я мог про вас забыть? – Фрэнк улыбнулся обаятельнейшей из своих улыбок. – Даже кофе вам принес – с молоком, с двумя ложками сахара, ничего не перепутал? Что вы, что вы, не надо, – остановил он меня, когда я спрыгнула со стола и принялась подбирать обломки ручки, – потом уберут. Присядьте, побеседуем. Как ваши дела? – Он предложил мне стул, придвинул одноразовый стаканчик с кофе.
И заговорил медовым голосом – Фрэнк, когда захочет, само обаяние. Чудесно выглядите, мисс Мэдисон, как там ваша рана боевая и все такое; я, подыгрывая ему, оттянула свитер: вот, видите, швы почти зажили; а он: любо-дорого посмотреть! – и улыбнулся, в меру сексуально. Я хихикнула, похлопала ресницами – совсем чуточку, чтобы позлить Рафа.
Фрэнк поведал мне всю эпопею о Джоне Нейлоре, точнее, ее версию – не так, как на самом деле, а так, чтобы очернить Нейлора: пусть ребята расслабятся, прежде чем мы взорвем бомбу.
– Восхищаюсь вами! – Я качнулась на стуле, игриво покосилась на него. – Думала, вы давным-давно сдались.
Фрэнк покачал головой.
– Мы не сдаемся, – сказал он решительно, – если речь о чем-то серьезном. Времени не жалеем. Кичиться не в наших правилах, но мы всегда работаем, складываем головоломку. – Старался он вовсю, наверняка сценарий себе придумал. – Мы близки к цели. И теперь, мисс Мэдисон, нам пригодилась бы ваша помощь.
– Конечно. – Я перестала качаться на стуле, сделала серьезную мину. – Нужно взглянуть еще разок на этого самого Нейлора?
– Совсем другое. Нам нужны сейчас не ваши глаза, а ваша память. Помните, врачи говорили, что она будет к вам понемногу возвращаться?
– Да, – протянула я неуверенно, помолчав.
– Если что-то припомните, хоть что-нибудь, это нам большое подспорье. Сосредоточьтесь и скажите: вспоминается?
Я выждала и отвечала почти без колебаний:
– Не заставляй меня говорить, что ты заслужила. Про это я долго могу рассказывать.
– Знаю, Фрэнк, – поддакнула я. – Когда у нас время будет, можешь распекать меня сколько душе угодно, только не сейчас. Ну как, продвинулся с остальными?
Фрэнк пожал плечами:
– Как и следовало ожидать.
– То есть ни на шаг?
– Ты так думаешь?
– Именно так. Я же их знаю. Допрашивай их хоть до пенсии, все равно ничего не добьешься.
– Возможно, – невозмутимо отвечал Фрэнк. – Время терпит, да? Еще на несколько лет пороху у меня хватит.
– Да ладно тебе, Фрэнк! Ты же сам говорил, с первого дня, что эти четверо крепко спаяны, со стороны ничего у них не выведаешь. Разве не потому ты хотел, чтобы я за них взялась изнутри?
Фрэнк неопределенно мотнул головой.
– Сам понимаешь, ничего ты у них не вытянешь. Припугнуть их хочешь? Так давай вместе и припугнем. Понимаю, ты на меня зол, но подожди злиться до завтра. Сейчас мы с тобой заодно.
Фрэнк поднял бровь:
– Да неужели?
– Да, Фрэнк, заодно. И вдвоем на них страху нагоним, как тебе одному и не снилось.
– Заманчиво, – отозвался Фрэнк. Он стоял у стены в вальяжной позе, руки в карманах, полуприкрыв глаза, пряча острый, оценивающий взгляд. – То есть как – страху нагоним?
Я сползла на краешек стула, подалась к нему.
– Начни меня допрашивать, а им пусть будет слышно. Дэниэл не в счет, его не напугать, если на него давить, он замкнется, и все; я про остальных. Включи у них внутреннюю связь, посади их поближе к мониторам. Если получится это сделать как бы случайно – отлично, если нет – ничего страшного. Если хочешь понаблюдать, пусть допрашивает Сэм.
– А что ты будешь говорить?
– Скажу, как бы невзначай, что память понемногу ко мне возвращается. Ничего определенного говорить не буду, только то, что знаю точно – как побежала в сторону коттеджа, кровь и все такое. Если этим их не проймешь, то ничем уже не помочь.
– А-а, – протянул Фрэнк с кривой усмешкой. – Так вот что ты готовила, вот для чего этот цирк – кислые мины, вспышки. А я, дурак, не сообразил.
Я пожала плечами:
– Да, так и хотела. А как сейчас – даже еще лучше. Говорю же, вместе мы на них страху нагоним. Могу разволноваться, дать понять, что не все тебе рассказываю… Хочешь для меня сценарий написать – пожалуйста, буду ему следовать. Ну, Фрэнки, что скажешь? Вместе мы сила?
Фрэнк задумался.
– А что ты хочешь взамен? – спросил он. – Чтоб не было сюрпризов.
Я нахально улыбнулась.
– Расслабься, Фрэнк, твоя профессиональная совесть может быть спокойна. Мне просто нужно знать, много ли ты им успел рассказать, чтобы глупость какую-нибудь не ляпнуть. Ты бы мне и так рассказал, да? Раз мы с тобой заодно.
– Да, – сухо ответил Фрэнк и вздохнул. – Ни хрена я им не рассказал, Кэсс. Твой арсенал нетронут. И буду рад, если ты его пустишь в ход, рано или поздно.
– Пущу, не волнуйся. Кстати, – спохватилась я, – вот что мне еще нужно: можешь убрать с моих глаз Дэниэла? Как закончишь с нами, отправь нас четверых домой, только ему ни слова, а то пулей примчится. Задержи его на час-другой. Только не напугай, обставь все как простую формальность, и пусть говорит в основном он. Хорошо?
– Интересно, – ответил Фрэнк. – А зачем?
– Хочу с остальными поболтать без него.
– Это я и так понял. Но зачем?
– Так будет лучше, вот зачем. Он у них главный, за всех решает, кому что говорить. Если остальные напуганы, а Дэниэла рядом нет и некому указывать, глядишь, у них языки развяжутся?
Фрэнк поковырял пальцем в зубах, посмотрел на ноготь.
– На что именно ты нацелилась?
– Пока не услышу, не могу сказать. Но мы всю дорогу знали, они что-то недоговаривают, так? Не хочу уходить, не сделав все возможное. Обрушу на них все сразу – самообвинения, слезы, угрозы, ребенка, Эдди Тормоза и прочее. Может, получим признание…
– Я же тебе говорил, и говорил с самого начала, – подчеркнул Фрэнк, – не это нам от тебя нужно. То, что его в суде не примут, – это, по-твоему, досадный пустячок?
– Откажешься от признания, если я его тебе на блюдечке поднесу? Даже если в суде не примут, нам сгодится. Вызовешь их сюда, дашь послушать запись, нажмешь на них как следует, тот же Джастин уже почти раскололся, тронь – и готово дело. – Я не сразу поняла, откуда взялось у меня чувство, будто все это уже было. То же, слово в слово, я говорила Дэниэлу, при этой мысли меня вдруг зазнобило, сердце сжалось. – Может, и не о признании ты мечтал, Фрэнки, но выбирать не приходится.
– Соглашусь, это лучше, чем сейчас. А сейчас ни хрена у нас нету.
– Ну вот. А я кое-что получше добуду. Может быть, оружие, место преступления, как знать.
– Старый прием, как с кетчупом, – сказал Фрэнк, по-прежнему разглядывая ноготь. – Переверни вверх тормашками, тряхни со всей дури – может, что и выльется.
– Фрэнк… – начала я и умолкла, дождалась, пока он взглянет на меня. – Это моя последняя попытка. Завтра я возвращаюсь. Дай попробовать.
Фрэнк вздохнул, обвел рассеянным взглядом допросную; не укрылась от него и свежая надпись на стене, и сломанная ручка в углу.
– Хотел бы я знать, – сказал он наконец, – откуда у тебя уверенность, что это один из них.
Я на миг перестала дышать. Все, что Фрэнку от меня было нужно, – хоть одна серьезная зацепка. Если он узнает, что я ее нашла, а от него скрыла, – мне конец: снимут с дела, и начнутся большие неприятности. Я и до Глэнскхи не доеду.
– Уверенности у меня нет, – ответила я спокойно. – Но, как ты и сказал, мотив у них есть.
– Мотив-то есть, более-менее убедительный. Но если на то пошло, есть он и у Нейлора, и у Эдди, и еще у кучи людей, мы даже не всех знаем. Девочка постоянно нарывалась, Кэсс. Может, в прямом смысле она и не грабила людей – хотя можно поспорить, она же получила долю “Боярышника” сомнительным путем, – но она грабила их эмоционально, а это может аукнуться. Она ходила по краю, а ты как будто знаешь, где именно она оступилась.
Я развела руками:
– Больше мне не за что ухватиться. У меня остался день, не хочу бросать дело, не вложившись в него целиком. Что же ты ко мне прицепился? Ты ведь их с самого начала подозревал.
– Так ты меня поймала на слове! Я тебя, детка, недооценил. Да, я их подозревал. Но ты-то – нет. Пару дней назад ты уверяла, что они белые и пушистые, мухи не обидят, – а сейчас смотришь волком и думаешь, как их к стенке прижать. Видно, что-то от меня скрываешь.
Он смотрел на меня в упор, не мигая. Я задумалась, запустила руку в волосы, будто подыскивая слова.
– Не в том дело, – сказала я медленно. – Я просто чую, Фрэнк. Нутром чую.
Фрэнк долго еще смотрел на меня, я постаралась принять свободную, непринужденную позу. Тут он сказал “Хорошо” – уже другим, деловым тоном, и приготовился включить камеру.
– Договорились. У вас тут две машины или придется мне везти малыша Дэнни до Глэнжопы, когда я с ним закончу?
– Мы на двух машинах, – сказала я. Радость и азарт кружили голову, я уже обдумывала, как себя вести на допросе, еще немного – и взмыла бы в воздух ракетой. – Спасибо, Фрэнк. Не пожалеешь.
– Да, – кивнул Фрэнк, – хорошо. – И переставил стулья, как было. – Сиди, жди. Я скоро.
Фрэнк оставил меня в допросной еще часа на два – наверное, в надежде, что кто-то из ребят расколется и я уже не понадоблюсь. Я, чтобы скоротать время, курила – здесь, вообще-то, курить нельзя, но кому какое дело – и обдумывала будущий допрос. Я знала, Фрэнк вернется, никуда не денется. Со стороны они неприступны, неуязвимы, даже Джастин выдержит самый лютый натиск Фрэнка. Чужакам до них не добраться. Они как средневековая крепость, возведенная с таким суровым, изощренным старанием, что взять ее можно только изнутри, коварством.
Наконец дверь распахнулась, заглянул Фрэнк:
– Сейчас подключу тебя по громкой связи, так что входи в образ. Пять минут – и занавес открывается.
– Дэниэла не подключай, – напомнила я.
– Не подведи, – сказал Фрэнк и опять исчез.
Когда он вернулся, я, сидя на краешке стола, стреляла обломками ручки в камеру, сделав из стержня катапульту.
– Здрасте, – оживилась я при виде него. – Думала, вы про меня забыли.
– Как же я мог про вас забыть? – Фрэнк улыбнулся обаятельнейшей из своих улыбок. – Даже кофе вам принес – с молоком, с двумя ложками сахара, ничего не перепутал? Что вы, что вы, не надо, – остановил он меня, когда я спрыгнула со стола и принялась подбирать обломки ручки, – потом уберут. Присядьте, побеседуем. Как ваши дела? – Он предложил мне стул, придвинул одноразовый стаканчик с кофе.
И заговорил медовым голосом – Фрэнк, когда захочет, само обаяние. Чудесно выглядите, мисс Мэдисон, как там ваша рана боевая и все такое; я, подыгрывая ему, оттянула свитер: вот, видите, швы почти зажили; а он: любо-дорого посмотреть! – и улыбнулся, в меру сексуально. Я хихикнула, похлопала ресницами – совсем чуточку, чтобы позлить Рафа.
Фрэнк поведал мне всю эпопею о Джоне Нейлоре, точнее, ее версию – не так, как на самом деле, а так, чтобы очернить Нейлора: пусть ребята расслабятся, прежде чем мы взорвем бомбу.
– Восхищаюсь вами! – Я качнулась на стуле, игриво покосилась на него. – Думала, вы давным-давно сдались.
Фрэнк покачал головой.
– Мы не сдаемся, – сказал он решительно, – если речь о чем-то серьезном. Времени не жалеем. Кичиться не в наших правилах, но мы всегда работаем, складываем головоломку. – Старался он вовсю, наверняка сценарий себе придумал. – Мы близки к цели. И теперь, мисс Мэдисон, нам пригодилась бы ваша помощь.
– Конечно. – Я перестала качаться на стуле, сделала серьезную мину. – Нужно взглянуть еще разок на этого самого Нейлора?
– Совсем другое. Нам нужны сейчас не ваши глаза, а ваша память. Помните, врачи говорили, что она будет к вам понемногу возвращаться?
– Да, – протянула я неуверенно, помолчав.
– Если что-то припомните, хоть что-нибудь, это нам большое подспорье. Сосредоточьтесь и скажите: вспоминается?
Я выждала и отвечала почти без колебаний: