Сходство
Часть 62 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Дэниэлу звонил Мэкки, – объяснила Эбби. – Ждут нас завтра с утра. Всех.
– Зачем?
Ну и сволочь этот Фрэнк! Когда я ему звонила, он уже все продумал. А мне ни слова.
Раф пожал плечами:
– Не сказал. Просто – цитирую – “хочу с вами побеседовать”. Конец цитаты.
– Но почему именно там? – допытывался Джастин. Он смотрел на телефон Дэниэла, лежавший на кухонном столе, как на какую-то прыгучую тварь. – До сих пор они к нам сами приезжали. Зачем нам…
– Куда именно? – спросила я.
– В Дублинский замок, – сказала Эбби. – В отдел тяжких преступлений, или как его там.
Отдел тяжких преступлений и организованной преступности находится этажом ниже Убийств – всего-то один пролет. Заурядные ножевые ранения – совсем не тот уровень, разве что тут замешан криминальный авторитет, но ребята этого не знают, а звучит внушительно.
– Ты знала? – спросил у меня Дэниэл.
От его ледяного взгляда мне сделалось нехорошо. Раф поднял глаза к потолку и буркнул что-то невнятное, я разобрала лишь слово “параноик”.
– Нет. Откуда мне знать?
– Я думал, твой друг Мэкки и тебе позвонил. Пока ты гуляла.
– Не звонил. И он мне не друг.
Я и не пыталась скрыть раздражение, пусть Дэниэл гадает, притворяюсь я или нет. Мне осталось два дня, и один из них Фрэнк хочет потратить на бесконечные вопросы ни о чем – чем мы мажем бутерброды, ладим ли мы с Брендой Четыре Сиськи. Он ждет нас с утра – значит, хочет растянуть эту хренотень часов на восемь, а то и на двенадцать. Интересно, выйду я из образа Лекси, если пну его по яйцам?
– Так я и знал, не стоило им звонить, когда нам стекло выбили, – сокрушенно пробормотал Джастин. – Так и знал. Они про нас почти забыли.
– Так давайте не поедем, – предложила я. Пусть Фрэнк решит, что я веду себя глупо, нарушаю уговор, мне плевать. – Не потащат же нас силком.
Потрясенное молчание.
– Это правда? – спросила Эбби у Дэниэла.
– Думаю, да, – ответил тот. Он глядел на меня испытующе, я буквально слышала, как в мозгу у него вращаются мысли. – Мы же не под арестом. Это была просьба, а не приказ, как бы это ни прозвучало у Мэкки. И все-таки, думаю, надо поехать.
– Да неужели? – ехидно спросил Раф. – Ты так думаешь? А если я думаю, не послать ли Мэкки в задницу?
Дэниэл обернулся, смерил его взглядом.
– Я собираюсь и дальше помогать следствию, – сказал он спокойно. – Отчасти потому, что это разумно, но главное, я хочу знать, кто это сделал. Если кто-то из вас откажется сотрудничать и вызовет подозрения Мэкки, дело ваше, но помните, тот, кто ранил Лекси, все еще на свободе, и, думаю, мы должны помочь его найти.
Вот же хитрый ублюдок – говорит в микрофон то, чего ждет от него Фрэнк, набор красивых избитых фраз. Эта парочка друг друга стоит.
Дэниэл обвел нас вопросительным взглядом. Никто не ответил. Раф открыл было рот, но сдержался, брезгливо покачал головой.
– Ладно, – сказал Дэниэл. – Тогда закругляемся и спать. Завтра день тяжелый. – И взялся за губку.
Я сидела с Эбби в гостиной, делала вид, что читаю, придумывала для Фрэнка ругательства пострашнее – и тут меня осенило. Дэниэл, оказавшись перед выбором, предпочел провести один из последних дней с Фрэнком, а не со мной. А это, учитывая обстоятельства, своеобразный комплимент.
В то утро мы проделали весь ритуал с завтраком, шаг за шагом. Эбби коротко постучала в дверь; вдвоем, бок о бок, мы готовили завтрак, она возилась у плиты, румяная от жара. Двигались мы непринужденно, подавали друг другу то одно, то другое, не дожидаясь просьб. Я вспомнила, как в первый вечер меня пронзила боль при мысли, насколько они близки, а теперь, незаметно для себя, и я с ними сплотилась. Джастин хмурился, нарезая треугольничками гренки; Раф на автопилоте схватил кофе и ушел; Дэниэл завтракал, подсунув под блюдце край раскрытой книги. Я не позволяла себе ни на секунду задуматься о том, что не пройдет и двух дней, как меня уже здесь не будет; даже если мы еще свидимся когда-нибудь, будет уже не то.
Завтракали неспешно. Даже Раф, выпив свой кофе, вернулся, сел со мной на один стул, откусил от моего гренка. Окна запотели, во дворе щипали траву кролики – они осмелели и с каждым днем подбирались все ближе к дому.
Что-то переменилось за ночь. Все острые углы между нами сгладились, мы стали бережнее друг к другу, нежнее. Иногда мне кажется, что в глубине души, чутьем, которое сильнее логики, они всё понимали.
– Пора, – сказал наконец Дэниэл. Закрыл книгу, положил на кухонную стойку.
По кухне пронесся вздох, еле слышный. Раф, сидевший ко мне вплотную, вздрогнул.
– Да, – сказала себе под нос Эбби. – Пошли.
– Я хотел с тобой кое-что обсудить, Лекси, – сказал Дэниэл. – Сядешь со мной?
– Что обсудить? – вскинулся Раф. И вцепился мне в локоть.
– Если бы это тебя касалось, – ответил Дэниэл, неся в раковину тарелку, – я бы и тебя позвал.
И вновь откуда-то взялись острые углы, вспороли воздух кристаллами льда.
– Ну вот, – спокойно сказал Дэниэл, когда подъехал на машине к крыльцу и я села вперед, – мы готовы.
Я почуяла опасность, будто потянуло паленым. Меня насторожил взгляд Дэниэла – он смотрел не на меня, а в окно, на дом в прохладной утренней дымке, на Джастина, торопливо протиравшего ветровое стекло, на Рафа, ковылявшего вниз по ступенькам, спрятав в шарф подбородок; лицо у Дэниэла было сосредоточенное, задумчивое, немного печальное.
Неизвестно, чего ждать от Дэниэла, есть ли у него хоть какие-то рамки. Револьвер я оставила за тумбочкой Лекси – в Убийствах есть металлоискатель. Связи не будет только по дороге в город и обратно, предупреждал меня Фрэнк.
Дэниэл чуть заметно, таинственно улыбнулся, глядя на голубое небо в легкой дымке.
– Денек будет чудный, – сказал он.
Я уже готова была выскочить, хлопнув дверью, подбежать к Джастину, пожаловаться, что Дэниэл меня достал, и попроситься поехать с остальными – размолвок на этой неделе было столько, что еще одна никого не насторожит, – но тут дверь позади меня распахнулась и на заднее сиденье запрыгнула Эбби, пунцовая, растрепанная – ворвалась вихрем: перчатки, шляпка, пальто.
– Эй, ребята, – она хлопнула дверцей, – можно с вами?
– Конечно, – отозвалась я. Давненько я не была так рада кого-то видеть.
Дэниэл оглянулся на нее через плечо:
– Ты же вроде собиралась ехать с Джастином и Рафом.
– Смеешься, что ли? Видишь, в каком они настроении? Даже со Сталиным и Пол Потом веселей было бы ехать, чем с ними.
Дэниэл неожиданно улыбнулся ей – настоящей улыбкой, теплой и радостной.
– Дурака валяют. Ну и пусть, только без нас, побудут час-другой вдвоем в машине – глядишь, и образумятся.
– Может, и так, – неуверенно отозвалась Эбби. – Или поубивают друг друга. – Выудив из сумочки складную расческу, она с яростью набросилась на свои волосы. А Джастин уже рванул с места, только его и видели.
Дэниэл, не оборачиваясь, протянул Эбби раскрытую ладонь. Ни на нее, ни на меня он не смотрел, а устремил невидящий взгляд на вишни в цвету. Эбби отложила расческу, взяла его за руку, сжала пальцы. И не отпускала, пока он осторожно не высвободил руку; потом он со вздохом завел машину.
22
Фрэнк, вот подлец, завел меня в допросную (Минутку, сейчас к вам подойдут, мисс Мэдисон) и бросил там одну на два часа. И даже не в уютной допросной, с кулером и удобными стульями, а в маленькой, паршивой, немногим лучше обезьянника, – сюда мы сажаем тех, кого хотим припугнуть. Расчет Фрэнка оправдался, с каждой минутой я все больше нервничала. Ведь неизвестно, чем Фрэнк сейчас занят: рассказывает ребятам, кто я на самом деле, или о ребенке, или о Неде – да все что угодно. Я понимала, что держусь как подозреваемая, чего он и добивался, но не могла с собой справиться, лишь пуще злилась. И даже в камеру не скажешь, что я обо всем этом думаю, наверняка Фрэнк включил для ребят трансляцию.
Я поменяла стулья – Фрэнк, разумеется, мне подсунул самый шаткий, без колпачка на одной из ножек, на него мы сажаем подозреваемых, чтобы их вывести из равновесия. Хотелось заорать в камеру: Придурок, я же здесь работала, здесь моя территория, не смей так со мной! Но вместо этого я выудила из кармана куртки шариковую ручку и от нечего делать стала выводить на стене затейливыми буквами: ЗДЕСЬ БЫЛА ЛЕКСИ. Ни на чье внимание я не рассчитывала, стены и так сплошь испещрены надписями, рисунками, цветистой похабщиной. Несколько имен я узнала.
На душе было мерзко. Я столько раз торчала в этой комнате – здесь мы с Робом допрашивали подозреваемых, понимая друг друга с полуслова, как два охотника-загонщика, но Роба сейчас нет, а меня будто выпотрошили, осталась пустая оболочка, вот-вот осяду на пол. Я ткнула в стену ручкой так свирепо, что у нее отлетел кончик. Сломанную ручку запустила в камеру, треснуло стекло, но легче мне не стало.
Когда Фрэнк наконец соизволил зайти, я с ума сходила от злости, и было от чего.
– Так-так-так, – сказал он и выключил камеру. – Кого я вижу! Присаживайся.
Я не стала садиться.
– Что ты, черт возьми, затеял?
Брови Фрэнка взлетели вверх.
– Допрашиваю подозреваемых. С каких это пор мне нужно твое разрешение?
– Надо было у меня, черт подери, спросить, прежде чем устраивать подлянку. Я же здесь не шутки шучу, Фрэнк, я работаю, а так можно все испортить.
– Работаешь? Так это у вас, детишек, теперь называется?
– Ты сам так назвал. Я выполняю твое задание, приблизилась наконец к разгадке, так зачем ты мне палки в колеса вставляешь?
Фрэнк привалился к стене, руки на груди.
– Если ты решила вести нечестную игру, Кэсс, то я отвечу тем же. Испытай на себе.
На самом-то деле я знала, играет он честно. Всего лишь поставил меня, как нашкодившего ребенка, в угол, подумать о своем поведении; он зол на меня, с радостью засветил бы мне в глаз, и есть за что, и если я срочно не придумаю, как выкрутиться, завтра меня ждут большие неприятности. Но Фрэнк, как бы он ни был зол, никогда не поставит под удар расследование. И я знала – понимала спокойным уголком сознания, свободным от ярости, – что могу этим воспользоваться.
– Ну ладно. – Я вздохнула, провела рукой по волосам и все же села. – Ладно, так мне и надо, я заслужила.