Сходство

– Если найдут его труп, может, все и поверят в моего таинственного незнакомца. Готов спорить на сколько угодно.

– Хватит издеваться, Фрэнки.

Фрэнк засмеялся.

– Совсем за него не волнуешься? Ни капельки?

– Хотелось бы знать, где он, вот и все.

– Спокойно, крошка. Одна моя знакомая сегодня вечером искала, где ее друг Мартин, и набрала по ошибке номер малыша Рафа. Он, к сожалению, не успел сказать, где он, но по звукам в трубке все более-менее ясно. Эбби попала в яблочко: мальчик ваш где-то в пабе, бухает по-черному и клеит девок. И явится к вам живым-здоровым, отходняк не в счет.

Значит, Фрэнк тоже волновался – поэтому отыскал практикантку с приятным голосом и посадил на телефон. Может быть, Нейлор был для него просто средством позлить Сэма, а на самом деле Фрэнк уже давно всерьез подозревал Рафа. Я поерзала туда-сюда, поджала ноги.

– Отлично, – сказала я. – Хорошая новость.

– А голос почему такой, будто у тебя кошка сдохла?

– Им несладко, – ответила я и рада была, что Фрэнк не видит моего лица. От усталости я чуть не падала с дерева, пришлось ухватиться за ветку. – То ли оттого, что я могла умереть, то ли у них есть какая-то тайна, но все четверо на куски разваливаются.

Фрэнк, чуть подумав, сказал очень мягко:

– Знаю, ты к ним привязалась, детка. Ничего страшного. Мне они не близки, но если ты о них лучшего мнения и это тебе подспорье в работе – пожалуйста! Но они тебе не друзья. Их трудности – для тебя не трудности, а возможности.

– Знаю, – сказала я, – знаю. Просто мне тяжело на это смотреть со стороны.

– Чуточку сострадания не повредит, – бодро ответил Фрэнк и чем-то смачно захрустел. – Главное – не распускаться. Впрочем, есть у меня новость, тебя отвлечет. Твой Раф не один сегодня пропал.

– То есть как?

Фрэнк выплюнул косточку.

– Задумал я следить за Нейлором, с безопасного расстояния, – узнать, какой у него распорядок дня, с кем он общается и так далее, чтобы облегчить тебе задачу. Да как бы не так! Сегодня он не пришел на работу. Родители со вчерашнего вечера его не видели, говорят, на него это не похоже; отец у него в инвалидной коляске, Джон не позволяет матери в одиночку его таскать. Твой Сэмми с парой практикантов за его домом присматривают, и Бёрна с Догерти мы тоже подключили, мало ли что.

– Далеко не убежит, – заверила я. – Этот парень никуда из Глэнскхи не денется, разве что волоком утащат. Объявится.

– Да, тоже так думаю. И насчет того, убийца ли он, это ничего не говорит, потому как раз убежал, то, значит, виноват – это миф. Вот в чем я уверен: Нейлор пустился в бега не от страха. Как по-твоему, выглядел он напуганным?

– Нет, – ответила я. – Ни капли. Он с ума сходил от злости.

– И мне так показалось. На допрос он пришел недовольный. Я видел, как он уходил: ступил за порог, обернулся и плюнул на дверь. Этот парень зол, очень зол, Кэсси, в руках себя держать не умеет, и, скорее всего, он где-нибудь поблизости. Не знаю, почему он сбежал – то ли слежки опасается, то ли что-то задумал, так что на всякий случай будь осторожна.

Я послушалась: всю дорогу до дома держалась подальше от обочин, а револьвер со взведенным курком сжимала в руке. И лишь тогда его спрятала под корсет, когда за мной захлопнулась калитка и я снова очутилась в саду, в яркой полосе света, лившегося из окон.

Сэму я звонить не стала, на этот раз не потому что забыла. Я не знала, ответит ли он, а если ответит, о чем нам с ним говорить.





17




Раф появился в библиотеке на другое утро, около одиннадцати, – куртка застегнута не на ту пуговицу, рюкзак болтается на локте, вот-вот упадет. От него несло куревом и пивным перегаром, ноги заплетались.

– Ну, – он качнулся, неторопливо обвел нас взглядом, – привет-привет!

– Ты где пропадал? – прошипел Дэниэл.

В каждом слове прорывался гнев. Стало ясно, что он все это время скрывал, как неспокойно ему за Рафа.

– То тут, то там, – ответил Раф. – Болтался. А вы как?

– Мы думали, с тобой что-то стряслось, – сказал Джастин громким, сердитым шепотом. – Почему не позвонил? Или хотя бы сообщение не отправил?

Раф повернулся к нему.

– Занят был, – ответил он, помолчав. – Да и не хотелось.

Один из старшекурсников, добровольный страж порядка в библиотеке, поднял голову от стопки книг по философии и шикнул в нашу сторону.

– Нашел время, – холодно сказала Эбби, – чтобы за юбками гоняться. Даже ты мог бы сообразить.


Раф развернулся, посмотрел на нее так, будто его оскорбили до глубины души.

– Да пошла ты! – сказал он во весь голос. – Без тебя разберусь, что и когда делать!

– Не смей так с ней говорить! – возмутился Дэниэл.

Ему было все равно, что нас могут услышать. Старшекурсники хором зашипели: “Тсс!”

Я дернула Рафа за рукав:

– Сядь, давай поговорим.

– Лекси, – начал Раф, с трудом сосредоточив на мне взгляд. Глаза у него были налиты кровью, волосы сальные. – Не стоило тебя оставлять одну, да?

– Ничего, – заверила я. – Я хорошо отдохнула. Садись, расскажи, как провел вечер.

Он протянул руку, пальцы скользнули по моей левой щеке, вдоль шеи, вдоль выреза блузки. Я видела, как у Эбби, сидевшей за его спиной, округлились глаза, слышала шорох из кабинки Джастина.

– Господи, до чего же ты славная, – сказал Раф. – С виду такая хрупкая, а на деле кремень. А остальные, по-моему, наоборот.

Один из старшекурсников привел Аттилу, вреднейшего из охранников в обозримом пространстве. В охрану он подался, мечтая крушить черепа бандитам, но поскольку эта публика в читальном зале редкость, довольствуется тем, что доводит до слез заблудившихся первокурсников.

– Он вам мешает? – спросил у меня Аттила.

Он пытался нависнуть над Рафом, да разница в росте не позволяла.

И вновь между нашей пятеркой и миром выросла невидимая стена: Дэниэл, Эбби и Джастин надели холодные, высокомерные маски, даже Раф встряхнулся, убрал от меня руку и будто вмиг протрезвел.

– Все хорошо, – вмешалась Эбби.

– Вас я не спрашиваю, – отрезал Аттила. – Вы его знаете?

Он обращался ко мне. Я ответила ангельской улыбкой:

– Вообще-то он мой муж. Суд запретил ему ко мне приближаться, но я передумала, пойдем сейчас в женский туалет, так хочется славно перепихнуться.

Раф прыснул.

– В женский туалет мужчинам нельзя, – тут же набычился Аттила. – А вы тут беспорядки нарушаете!

– Не волнуйтесь, – успокаивающе сказал Дэниэл. Встал, взял Рафа за плечо – вроде бы по-дружески, а на деле железной хваткой. – Мы уже уходим. Мы все.

– Руки убери, – огрызнулся Раф, пытаясь высвободиться.

Дэниэл быстро вывел его мимо Аттилы в проход между книжными полками и даже не посмотрел, идем ли мы следом.



Мы схватили сумки и под грозные крики Аттилы выбежали из библиотеки, Дэниэла с Рафом нагнали уже в фойе. Дэниэл вертел на пальце ключи от машины, Раф с оскорбленным видом привалился к колонне.

– Молодец, – язвительно сказала ему Эбби. – Честное слово. Высший класс!

– Хватит уже.

– И что нам теперь делать? – спросил Джастин. Он нес вещи Дэниэла и свои – навьюченный, недовольный. – Нельзя же просто взять и свалить.

– Почему нельзя?

Повисло внезапное потрясенное молчание. Распорядок наш до того устоялся, что мы считали его чуть ли не законом природы, нам и в голову не приходило его нарушить.

– Так чем займемся? – спросила я.

Дэниэл подбросил в воздух ключи от машины и поймал.

– Поедем домой, гостиную покрасим. И так вечно торчим в библиотеке. Работа по дому только на пользу.

Для человека непосвященного это прозвучало бы странно – Фрэнк сказал бы: Боже, да у вас там рок-н-ролл какой-то, а не жизнь, и как ты все бешеные повороты выдерживаешь? Но все в ответ закивали, даже Раф, хоть и чуть помешкав. Я уже успела понять, что дом – самая безопасная тема: если назревает ссора, то стоит кому-то перевести разговор на ремонт или перестановку мебели, как все тут же настраиваются на мирный лад. Грядут большие трудности, когда нельзя будет укрыться в тихой гавани из затирки швов и выведения пятен на паркете.

Сработало и на этот раз. Ветхие простыни поверх мебели, солнечный свет и прохлада из открытых окон, старая одежда, физический труд и запах краски, рэгтайм фоном, пьянящая радость прогульщиков и дом, что откликается на заботу, словно кошка, которую гладят, – вот что нам было нужно. Когда докрасили стены в гостиной, вид у Рафа был уже не воинственный, а виноватый, Эбби и Джастин расслабились настолько, что затеяли долгий, привычный спор о том, бездарь ли Скотт Джоплин[30], и у всех на душе потеплело.

– Кто первый в душ? – спросила я.

– Пусть Раф, – ответила Эбби. – Каждому по потребностям.

Раф скорчил рожу.