Сходство

– Ты на меня злишься?

– Ты не центр вселенной, понимаешь? – холодно ответил Джастин. – Хочешь верь, хочешь нет.

– Джастин, – сказала я, чуть выждав. – Я просто хотела…

– Если ты в самом деле хочешь помочь, – ответил Джастин, – оставь меня в покое.

Он вскочил и, отвернувшись от меня, стал неуклюже, рывками поправлять простыню. Убедившись, что ни слова больше от него не добьюсь, я вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, и вернулась наверх. У Дэниэла за дверью света не было, но я чуяла: он там, в нескольких шагах от меня, прислушивается, размышляет.



На другой день, когда я шла с пятичасового семинара, Эбби и Джастин встретили меня в коридоре.

– Рафа не видела? – спросила Эбби.

– Только в обед, – сказала я. Оба были в уличной одежде – Эбби в длинном сером пальто, Джастин в твидовом пиджаке, застегнутом на все пуговицы, на плечах и в волосах у них блестели дождинки. – У него ведь встреча с научным руководителем?

– Так он сказал, – ответила Эбби и вжалась в стену, пропуская толпу орущих студентов, – но уже четыре часа прошло, да и к кабинету Армстронга мы подходили, там было закрыто. Нет его там.

– Может, в “Погребок” зашел, пива выпить? – предположила я.

Джастин скривился. Не секрет, что Раф перебирает, но вслух говорить об этом не принято.

– Мы и туда заглядывали, – сказала Эбби. – А в Павильон он не пойдет – говорит, там одно быдло, ему там вспоминается закрытая школа, где он учился. Не знаю, где еще искать.

– В чем дело? – спросил Дэниэл, выйдя из аудитории напротив, где он вел семинар.

– Рафа потеряли.

– Гм. – Дэниэл перехватил поудобнее охапку книг и бумаг. – Звонили ему?

– Три раза, – ответила Эбби. – В первый раз он сбросил, потом отключил телефон.

– Вещи его в кабинке?

– Нет, – ответил Джастин, сползая по стенке и покусывая ноготь. – Всё забрал.

– Но это хороший знак. – Дэниэл бросил на него слегка удивленный взгляд. – Значит, ничего страшного с ним не случилось, под машину не попал, на “скорой” не увезли. Пошел куда-то один, только и всего.

– Да, но куда? – Джастин почти сорвался на крик. – И что нам теперь делать? До дома он без нас не доедет. Просто бросим его здесь?

Дэниэл смотрел перед собой, поверх беспокойного моря голов. В коридоре пахло влажными коврами; из-за угла раздался девичий крик, тоненький, пронзительный, Джастин, Эбби и я вздрогнули, но оказалось, это лишь притворный ужас, и крик сменился игривым щебетом. Дэниэл в задумчивости кусал губы и ничего не замечал.

Наконец он вздохнул.

– Раф. – Он сердито мотнул головой. – Вот что я думаю. Да, бросим его здесь, ничего не поделаешь. Захочет домой – позвонит кому-нибудь из нас или такси поймает.

– До Глэнскхи? А в город я ради него одного не поеду, только из-за того, что он дурью мается…

– Что ж, – ответил Дэниэл, – придумает, как добраться, куда он денется. – Он поправил стопку бумаг, из которой чуть не выпал листок. – Едем домой.

Мы почти покончили с ужином (ужин был на скорую руку: куриное филе из морозилки, рис, миска фруктов посреди стола), а Раф так и не позвонил. Телефон он включил, но звонки наши отправлялись на голосовую почту.

– Не узнаю его, – сказал Джастин, рассеянно поскребывая ногтем узор на ободке тарелки.

– Да ну, – возразила Эбби. – Загулял, подцепил девчонку, как в тот раз, помните? Он тогда два дня не появлялся.

– В тот раз было по-другому. А ты что киваешь? – сухо спросил у меня Джастин. – Ты же не помнишь. Тебя тогда вообще здесь не было.

Я испугалась, но, как видно, зря: все были настолько заняты Рафом, что мой мелкий промах остался незамеченным.

– Знаю с ваших слов, вот и киваю. Есть такая штука, общение, – очень рекомендую…

Все были в скверном настроении, в том числе и я. За Рафа я почти не волновалась, но из-за того, что его здесь нет, мне сделалось неуютно, то ли чутье детектива во мне заговорило (а Фрэнк всегда призывал к нему прислушиваться), то ли без Рафа равновесие в доме нарушилось, сделалось хрупким, неустойчивым.

– Почему в тот раз было по-другому? – спросила Эбби.

Джастин пожал плечами:

– Мы тогда еще не жили вместе.

– И что из этого? Тоже мне причина! Что ему делать, если он хочет с кем-то познакомиться? Тащить ее сюда?

– Он должен был позвонить. Или хотя бы записку оставить.


– Какую записку? – спросила я с нажимом, кромсая на мелкие кусочки персик. – Дорогие друзья, я пошел трахаться. Позвоню завтра, или сегодня вечером, если мне не дадут, или в три часа ночи, если она окажется плоха в постели…

– Хватит пошлить, – огрызнулся Джастин. – И ради бога, съешь ты этот несчастный персик, совсем его истерзала.

– Я не пошлю, а просто говорю. А персик когда захочу, тогда и доем. Я же тебе не указываю, как есть!

– Надо позвонить в полицию, – сказал Джастин.

– Нет, – возразил Дэниэл, стряхнув пепел. – Сейчас все равно смысла нет. Если пропал человек, полиция сколько-то ждет – по-моему, сутки, а то и дольше, – прежде чем начать розыск. Раф взрослый человек…

– Теоретически, – вставила Эбби.

– …имеет полное право где-то заночевать.

– А вдруг он наделал глупостей? – Джастин почти рыдал.

– Вот за что не люблю эвфемизмы. – Дэниэл задул спичку и аккуратно положил в пепельницу. – Мешают говорить по существу. Глупостей Раф наделал, я уверен, – вопрос, каких именно. Ты, наверное, боишься, что он задумал покончить с собой, а это, честное слово, почти невозможно.

Чуть погодя Джастин сказал, не поднимая глаз:

– Он вам рассказывал, что с ним случилось в шестнадцать лет? Когда родители перевели его в другую школу, десятую по счету?

– Без прошлого, – напомнил Дэниэл.

– Он не пытался покончить с собой, – вмешалась Эбби. – Он добивался внимания от своего папаши-болвана – и не сработало.

– Говорю же, без прошлого.

– А я не о прошлом. Я к тому, что сейчас совсем не тот случай, Джастин. Ведь Рафа в последние месяцы не узнать, правда? Счастливый, не то что раньше?

– В последние месяцы, – уточнил Джастин, – но не в последние недели.

– Что ж, – отозвалась Эбби, с хрустом разрезав пополам яблоко, – все мы сейчас не в форме. И все равно теперь все по-другому. Раф знает, что у него есть дом, есть люди, которым он дорог, и ничего он с собой не сделает. Просто ему сейчас несладко, вот он и пошел пить и бегать за юбками. Оклемается – вернется.

– А вдруг он… – Джастин осекся. – Не нравится мне это, сами понимаете, – сказал он тихо, уткнувшись в тарелку. – Ох не нравится.

– Как и всем нам, – поспешно сказал Дэниэл. – У всех у нас трудное время. Надо смириться, поберечь себя и друг друга.

– Ты говорил, со временем все наладится. Как бы не так, Дэниэл. Наоборот, разлаживается.

– Я имел в виду не три недели, а чуть больший срок. Если считаете это неразумным, прошу вас, так и скажите.

– Как ты можешь быть таким непрошибаемым? Это же не кто-нибудь, а Раф!

– Неважно, чем он сейчас занят, – Дэниэл вежливо отвернулся, чтобы не дымить в нашу сторону, – вряд ли помогло бы, если бы я устроил истерику.

– Никакая у меня не истерика. Так ведет себя нормальный человек, если у него друг пропал.

– Джастин, – сказала Эбби ласково, – все будет хорошо.

Но Джастин ее не слышал.

– А все оттого, что ты, черт подери, робот… Господи, Дэниэл, если бы ты хоть раз дал понять, что тебе не плевать на нас, да на что угодно…

– Думаю, вы можете с полным правом считать, – холодно ответил Дэниэл, – что все вы мне глубоко небезразличны.

– А вот и нет. С каким еще полным правом? Я с полным правом считаю, что все мы тебе до лампочки…

Эбби обвела жестом комнату, сад за окном и устало, почти обреченно уронила руку на колени.

– Так и есть, – выдохнул Джастин и плюхнулся в кресло. Свет падал на него под неудачным углом, и щеки у него казались впалыми, между бровей пролегла резкая морщина, и я на миг увидела его глубоким стариком. – Конечно. Дом. И вот смотри, во что это вылилось.

Повисло недолгое обиженное молчание.

– Я никогда, – начал Дэниэл, и в голосе его звенели грозные нотки, незнакомые мне, – не называл себя непогрешимым. Я говорю только, что стараюсь, очень стараюсь действовать в наших общих интересах. Если, по-вашему, я не справляюсь, вы вольны сами принимать решения. Считаете, что зря мы съехались, – уезжайте. Считаете, что надо позвонить в полицию, – звоните.

Джастин обреченно пожал плечами, вернулся за стол и вновь стал размазывать еду по тарелке. Дэниэл закурил очередную сигарету, глядя в одну точку, Эбби грызла яблоко, я превращала персик в пюре. Так мы и сидели молча.



– Потеряли своего бабника? – сказал Фрэнк, когда я, устроившись на своем любимом дереве, позвонила ему.

Как видно, мы его вдохновили на здоровое питание: он ел какие-то фрукты, я слышала, как он аккуратно сплевывает косточки.