Сходство
Часть 45 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но укажи дрожащей рукой, – напутствовал Раф. – Порадуй О’Нила.
У дверей отдела убийств я струсила. Тяжелее всего зайти: отметиться на входе как посетитель, говорить дежурные фразы администратору Бернадетте, ждать под изумленными взглядами, когда меня встретят и поведут коридорами, будто я здесь впервые. Я позвонила Фрэнку, попросила за мной прийти.
– Как раз вовремя, – сказал он, выглянув из-за двери. – У нас тут перерывчик, решили все пересмотреть, так сказать.
– То есть как – пересмотреть? – не поняла я.
Он распахнул дверь, пропуская меня вперед.
– Увидишь. Веселенькое вышло утро. Здорово вы его расписали, а?
Не то слово! Джон Нейлор сидел, скрестив на груди руки, за столом в допросной, все в том же линялом свитере и потертых джинсах, и симпатягой уже не выглядел – оба глаза подбиты, щеку разнесло, нижняя губа рассечена, переносица всмятку. Я напомнила себе, как он выцарапывал мне глаза, как бил меня коленом в живот, но это не вязалось с бедолагой, который, качаясь на стуле, напевал под нос “Восход луны”. Увидев, что мы с ним сотворили, я чуть не задохнулась.
Сэм сидел в наблюдательной комнате и, приникнув к одностороннему стеклу, а руки спрятав глубоко в карманы пиджака, смотрел на Нейлора.
– Кэсси, – сказал он. Вид у него был усталый. – Привет.
– Боже… – Я кивком указала на Нейлора.
– Ох, не говори. Он клянется, что с велосипеда упал, лицом в стену. И больше ни слова из него не вытянешь.
– Я как раз рассказывал Кэсси, – вставил Фрэнк, – положение то еще.
– Да уж, – согласился Сэм. И стал тереть глаза, будто никак не мог проснуться. – Положение, однако. Нейлора мы привезли… во сколько – часов в восемь? И с тех пор его допрашиваем, а он ни слова, смотрит в стену да песни горланит, в основном революционные.
– Для меня он сделал исключение, – заметил Фрэнк. – Прервал концерт, чтобы обозвать меня грязным дублинским ублюдком и сказать, мол, как мне не стыдно лизать жопу англичашкам. Кажется, он ко мне неровно дышит. Но вот что главное: мы выбили ордер на обыск его конуры, криминалисты только что привезли находки. Мы-то надеялись на окровавленный нож, одежду со следами крови или что-то в этом духе, но увы… Зато вот так сюрприз! – Он взял со стола пакеты с уликами, помахал ими в воздухе. – Глянь-ка!
Набор игральных костей, зеркальце в черепаховой оправе, плохонькая акварель с видом проселочной дороги, серебряная сахарница. Даже не успев ее повернуть и увидеть монограмму – затейливую М, – я поняла, откуда это. Лишь из одного знакомого мне места могло это взяться – из запасов дяди Саймона.
– Нашли у Нейлора под кроватью, – сказал Фрэнк, – в коробке из-под обуви. Уверен, если пошарить как следует в “Боярышнике”, то найдется такой же кувшинчик для сливок. Спрашивается, как все это очутилось у Нейлора в спальне?
– Он взламывал дом, – сказал Сэм. И снова уставился на Нейлора, а тот, развалившись на стуле, глядел в потолок. – Четыре раза.
– Но ничего не брал.
– Еще неизвестно. Это если верить Саймону Марчу, который жил в бардаке и пил не просыхая. Нейлор мог бы вынести чемодан всякого добра, а Марч не заметил бы.
– Или, – предположил Фрэнк, – он все это купил у Лекси.
– Конечно, – отозвался Сэм, – или у Дэниэла, или у Эбби, или у двоих других, или у старика Саймона, если на то пошло. Да только никаких доказательств нет.
– Никого из них не зарезали и не обыскали в полумиле от дома Нейлора.
Судя по их усталым, монотонным голосам, спор тянулся уже давно. Я решила не встревать – положила пакеты с вещдоками обратно на стол, привалилась к стене и слушала.
– Нейлор работает за гроши, чтобы прокормить больных родителей, – доказывал Сэм. – Откуда, спрашивается, у него деньги на антиквариат? И на кой черт ему это барахло?
– Дело в том, – ответил Фрэнк, – что всю семейку Марчей он на дух не переносит и на все готов, лишь бы им насолить, вдобавок, ты говоришь, ему деньги нужны. Денег на покупку у него, может, и нет, зато желающих купить этот хлам предостаточно.
Лишь тогда я поняла, из-за чего весь сыр-бор, отчего в комнате висит напряжение. Отдел искусств и антиквариата – только с виду чудики, очкарики с полицейскими жетонами, но занимаются они серьезными делами. Черный рынок охватывает весь мир и связан с организованной преступностью. В этой обменной сети, где в ходу самая разная валюта, от Пикассо до автоматов Калашникова и героина, люди рискуют, расплачиваются жизнью.
Сэм сердито, досадливо вздохнул, покачал головой и вновь приник к стеклу.
– Цель у меня одна, – сказал он, – выяснить, убийца ли он, и если да, арестовать. Чем он в свободное время занимается, мне дела нет. Пусть хоть “Мону Лизу” у себя прячет, мне плевать. Если ты всерьез думаешь, что он скупает антиквариат, передадим его в отдел антиквариата, но позже, а сейчас он подозреваемый в убийстве. И ничего больше.
Фрэнк поднял бровь.
– Ты не видишь тут связи. Но вот закономерность. До того как в дом въехала наша пятерка, Нейлор кидался кирпичами, изливал на стенах свою мелкую душонку. После их приезда он тоже пытался, но потом – раз! – Фрэнк щелкнул пальцами, – и в Багдаде все спокойно! По-твоему, эти пятеро чем-то ему приглянулись? Не хотел им портить свеженький ремонт?
– Они за ним погнались, – сказал Сэм сквозь зубы, готовый взорваться. – И он решил: себе дороже.
Фрэнк расхохотался:
– Думаешь, его обида за одну ночь была да сплыла? Куда там! Нейлор нашел другой способ вредить “Боярышнику”, иначе от своих штучек не отказался бы ни за что на свете. И смотри, что происходит, когда Лекси перестает ему сплавлять цацки. Он ждет неделю-другую, не выйдет ли она на связь, но она не выходит – и нате вам, снова камень в окно. Не боялся же он вчера ночью, что ему кишки выпустят?
– Тебе нужна закономерность? Вот тебе закономерность! В декабре его выгоняют, и он еще больше жаждет отомстить. Он не желает иметь дело со всеми сразу, но продолжает шпионить, узнаёт, что одна из них выходит гулять, когда и он свободен; некоторое время он ее выслеживает, потом убивает. А когда узнает, что и убить-то не смог, то совсем с катушек слетает, грозит поджогом. Если одна из нашей пятерки будет и дальше бродить по тропинкам без провожатых, как он поступит?
Фрэнк будто не слышал.
– Главное, – он повернулся ко мне, – решить, что нам делать с малышом Джонни. Можем его упечь за хулиганство, за кражу со взломом, да за что угодно, и молиться, чтобы он раскололся, признался в убийстве. А можем засунуть это добро обратно ему под кровать, сказать ему спасибо за помощь, отпустить домой да и посмотреть, куда вывезет.
По сути, спор этот назревал с самого начала, с той минуты, когда Фрэнк и Сэм встретились на месте преступления. Следователи отдела убийств – народ упертый: медленно, но верно сужают поле деятельности, отметают все лишнее, пока в поле зрения не останется только убийца. А спецагенты делают ставку на лишнее, на побочное, раскидывают сети пошире, с выбором не торопятся: неизвестно, что в сеть попадется, какая дичь покажется, если сидеть в засаде подольше. Поджигают сразу все фитили и ждут, где рванет.
– А дальше что, Мэкки? – спросил Сэм. – Представим на минуту, что ты прав, что Лекси сбывала ему антиквариат на продажу, и Кэсси это дело возобновит. А что потом?
– А потом, – ответил Фрэнк, – переговорю с отделом антиквариата, схожу на Фрэнсис-стрит, накуплю для Кэсси побольше славных побрякушек – с этого и начнем. – Он улыбался, но глаза, устремленные на Сэма, настороженно щурились.
– И сколько это будет продолжаться?
– Сколько надо.
Отдел искусств и антиквариата использует агентов постоянно; агенты изображают покупателей, укрывателей, сбытчиков с большими связями – и шаг за шагом подбираются к авторитетам. Такие операции длятся месяцами, годами.
– Я, черт подери, убийство расследую, – возмутился Сэм, – забыл? И никого за убийство арестовать не могу, пока жертва жива-здорова и возится с серебряными сахарницами.
– Ну и что? Бери его в разгар операции с антиквариатом. В лучшем случае выявим мотив, связь между ним и жертвой, к признанию его подведем. А в худшем – потеряем немного времени. Срок давности далеко не истек.
Быть не может, чтобы Лекси последние три месяца сбывала Джону Нейлору вещи из “Боярышника” забавы ради. Как только тест показал беременность, она все бы продала, лишь бы выбраться, а до этого – нет.
Я могла бы – нет, должна была – об этом сказать. Но потому промолчала, что Фрэнк был отчасти прав: Нейлор готов на что угодно, лишь бы во вред усадьбе. Беснуется, как зверь в клетке, сражается против Большого дома – векового средоточия власти – безоружный, камни и баллончик с краской не в счет. Заявись к нему кто-то с трофеями из Большого дома, подсказками, где и кому их сбыть, да еще обещанием большего, и скорее всего – почти наверняка! – он бы не устоял.
– Есть предложение, – сказал Фрэнк. – Возьмись-ка еще раз за Нейлора, но теперь без меня, не нашел я к нему подхода. Не торопись. Если проговорится про убийство – хоть словом, хоть намеком, – арестуем его, про антиквариат забудем, выведем Кэсси и дело закроем. А если ничего от него не добьешься…
– Что тогда? – жестко спросил Сэм.
– Если по-твоему не получится, возвращайся сюда, обсудим, как сделать по-моему.
Сэм смерил его долгим взглядом.
– Только без подвоха, – сказал он.
– То есть как – без подвоха?
– Не заходить, не стучать в дверь, когда он вот-вот расколется. Не надо мне этих штучек.
У Фрэнка чуть дернулась щека, но он лишь сказал дружелюбно:
– Без подвоха.
– Ладно. – Сэм тяжело вздохнул. – Постараюсь. Побудешь пока здесь?
Он смотрел на меня.
– Конечно, – отозвалась я.
– Ты мне можешь пригодиться, тогда позову. Соображу по ходу дела. – Он перевел взгляд на Нейлора, напевавшего теперь “За мной на Карлоу”, негромко, но назойливо. – Пожелай мне удачи, – сказал Сэм и ушел, поправив галстук.
– Твой дружок меня только что оскорбил? – спросил Фрэнк, едва за Сэмом закрылась дверь.
– На дуэль его вызови, если хочешь.
– Я играю честно, сама знаешь.
– Как и все мы, – ответила я. – Только представления о честности у каждого свои. И Сэм не уверен, что твои совпадают с его.
– Значит, апартаменты на Лазурном Берегу с ним делить не будем, – сказал Фрэнк. – Переживу. Как тебе моя теория?
Я смотрела в окошко на Нейлора, чувствуя, как Фрэнк буравит меня взглядом.
– Не знаю пока, – ответила я. – Слишком мало я этого парня видела, чтобы мнение составить.
– Зато на Лекси ты насмотрелась вдоволь – косвенно, но все равно знаешь о ней достаточно. По-твоему, была она способна на такое?
Я пожала плечами:
– Кто ее знает. В том-то и штука: никто не представлял, что она может выкинуть.
– Ты все это время помалкивала. Так долго молчать на тебя не похоже, тем более когда спрашивают твоего мнения. Я хочу знать, на чьей ты будешь стороне, если парень твой выйдет ни с чем и придется начинать спор по новой.
Открылась дверь допросной, Сэм зашел туда с двумя кружками чая, придержал дверь плечом. Вид у него был бодрый, почти веселый: стоит оказаться наедине с подозреваемым – и усталость как рукой снимет.
– Тсс, – шепнула я. – Хочу на это посмотреть.
Сэм сел поудобнее, подвинул Нейлору кружку.
– Ну, – начал он. Деревенский говор у Сэма, как по волшебству, стал слышнее: мол, мы заодно, против городских. – Детектива Мэкки я отправил в бумажках ковыряться, он нам здесь только мешал.
Нейлор оборвал песню, призадумался.