Шляпники

– Околачивается тут! – проревела она. – Караулит! Вынюхивает со злокозненными намерениями!

Сэм натянул на лицо обаятельную улыбку.

– Он всего лишь продаёт газеты! – возразила Корделия, когда разозлённая женщина начала надвигаться на них.

Но не Сэм Ловкохват вызывал у миссис Башмачник такой гнев. Она приблизилась к Корделии и нависла над ней, загораживая солнце.

– Видимо, тебя твоя тётка Шляпник послала, не так ли? – прорычала миссис Башмачник. – Чтобы за нами шпионить! Чтобы посмотреть, какие отличные Башмаки Мира творят Башмачники для принцессы!

Краешком глаза Корделия – наконец-то! – увидела, как Гусь выглядывает из окна своей классной комнаты. Он явно пришёл в ужас, увидев, как мать угрожает его тайному другу. За ним встревоженно маячила мисс Глаз-да-глаз.

– Вовсе нет, мэм, – сказала Корделия, стараясь, чтобы голос звучал вежливо, но твёрдо. – Я всего лишь пришла купить газету.

– Ха! – фыркнула миссис Башмачник. – Эта история такая же правдивая, как тот вздор, что печатают в этой «Ежедневной Пощёчине»!

С этими словами миссис Башмачник швырнула Сэму в ладонь два пенни и схватила газету.

– Убирайся отсюда, маленькая ушлая Шляпник! – выплюнула она. – И передай своей вредной тётке, что нечего слать сюда всяких проныр, чтобы украсть наши идеи!

ШЛЁП!

«Ежедневная Пощёчина», оправдывая своё название, хлопнула Корделию прямо по голове, а затем миссис Башмачник удалилась. К счастью, это была лишь газета, а не колотушка для кожи.

Корделия заметила, что Гусь в окне скривился и одними губами произнёс «Прости!», а потом мисс Глаз-да-глаз утянула его прочь.

– Фух! Ну и бой-баба, а? – ухмыльнулся Сэм. – Найду-ка я поприветливей местечко, чтоб газетки-то продавать.

Вместе они прошли две улицы. По дороге Сэм изображал, как миссис Башмачник набросилась на Корделию. Девочка не могла удержаться от улыбки, глядя, как Сэм размахивает руками, словно ветряная мельница, и голосит.

– Ваппинг же на юго-востоке, да? – спросила она его на углу Бонд-стрит.

Сэм кивнул.

– Ага.

– Значит, туда, – решила Корделия.

– Погодь-ка, – Сэм поймал Корделию за руку, всматриваясь в лежащую перед ними улицу.

Немного ниже по дороге поднималась большая суматоха. Раздалось какое-то бренчание, а затем на улицу выбежала фигура в белой развевающейся ночной сорочке.

– КАРАУЛ! – прокричала фигура.

Кто-то ещё высовывался из окна на верхнем этаже, гремя в медные горшки.

– Зовите Воролова! Нас ограбили!

– Это что… – Корделия была не совсем уверена. – Это что, Плащетворцы?

– Идём, – тихонько сказал Сэм, утягивая Корделию в какой-то переулок. – Давай-ка не будем впутываться.

– Это уже два ограбления, – пропыхтела Корделия, семеня рядом с шагающим вперёд Сэмом. – Прошлой ночью ограбили нас, а теперь, этим утром, – их!

Думаешь, это был один и тот же человек?

Сэм нахмурился.

– Поди так.

Они проходили мимо семейного Дома Перчаткотворцев на Генриетта-плейс. Корделия взглянула на него (дом на самом деле представлял собой два одинаковых розовых дома, стоявших бок о бок) и задумалась, как в таком милом на вид жилище могут обитать такие гнусные дети, как две пары близнецов-Перчаткотворцев.

Сэм сложил свою газеты в аккуратную пачку.

– Вот эт хорошее местечко, чтоб распродать ещё маленько плохих новостей, – объявил он.

– Мне надо идти, – сказала Корделия. – С Гусем или без него, я должна попасть в Ваппинг!

– Пока, Кор! – крикнул Сэм ей в спину.

Корделия спешила вниз по улице и слышала, как Сэм вопит:

– А ВОТ КОМУ «ПОЩЁЧИНУ»?






Глава 16





Корделия учуяла Ваппингские доки до того, как увидела: резкий запах вымазанных дёгтем корабельных снастей вперемешку с илистой вонью Темзы.

Её обогнула девочка, торгующая с тележки моллюсками, мимо прошли матросы, волоча тяжёлые мешки. Мулы жалобно ревели и тянули за собой гружёные бочками повозки. Корделия поражалась, глядя, сколько же товаров приносят в доки и уносят из них. Казалось, всё, что появлялось в Лондоне, прибывало сюда через Ваппинг.

Она пробралась сквозь толпу и оказалась на пристани. У причала стояли пришвартованными несколько огромных кораблей. Это были океанские суда, их гигантские корпуса вздымались вверх-вниз на речных волнах, как спящие великаны.

Матросы пересвистывались, опуская лебёдкой ящики с палубы на причал. Девочки-торговки распевали, нахваливая свой товар.

– Свежие солёные улитки!

– Сахарный тростник с Карибов!

– Табачок из Нового Света!

– Простите! – обратилась Корделия к матросу, устроившемуся наверху тюка хлопка размером с карету. – Как пройти в лазарет?

Матрос ткнул пальцем, и Корделия стала проталкиваться через толпу. Лазарет оказался всего лишь разваливающимся сараем. Внутри обнаружились мотки толстых канатов, уложенные возле двери, и кучи спутанных склизких снастей, брошенных как попало.

– Здравствуйте? – окликнула она.

Воздух был тяжёлым и спёртым. Комнату разделял грязный старый кусок паруса, перекинутый через карниз на манер шторы. Корделия потянулась к нему…

– АР-Р-Р!

Девочка подпрыгнула. В тенях что-то завозилось. Она вгляделась в темноту, сощурившись.

На груде верёвок лежал, раскинувшись, старый морской волк. То есть это был человек, а не волк, но он казался таким поседевшим и неопрятным, что у Корделии немедленно сложилось впечатление, что считать его следует именно морским волком. Она уставилась на него. К груди морской волк прижимал бутылку и дёргался во сне.

– РАР… ар-р-р, – прорычал он, сворачиваясь в своём верёвочном гнезде.

Конечно, морских волков бояться – в доки не ходить, но, немного поразмыслив, Корделия решила не будить его. Она отдёрнула парус-штору: за ней на постели из деревянных ящиков и старой мешковины лежал Джек Фортескью – юнга с «Весёлого Чепчика».

В последний раз Корделия видела его, когда он карабкался по снастям в «воронье гнездо». Теперь он лежал, маленький и тихий, а его спящее лицо искажала гримаса страдания.

– Джек? – прошептала Корделия.

Она подкралась к его постели, радуясь, что кое-что ему принесла. Из своей корзинки она достала большой кусок фруктового пирога, который стащила с кухни, и развернула его.

– Джек? – повторила она. – Ты не спишь?

Корделия поднесла пирог к его лицу, надеясь, что сладкий запах разбудит юнгу.

– Джек?

Она помахала пирогом под его носом, но он и не шелохнулся. Она мягко потрясла его. Его тело оказалось тяжёлым, как мешок муки. Сердце Корделии заколотилось быстрее. Юнга спал крепко – слишком крепко.

– ДЖЕК! – крикнула она, тряся его изо всех сил. – ПРОСНИСЬ!

В отчаянии она огляделась по сторонам. На ближайшей бочке стоял кувшин с водой и маленькая тёмная бутылочка, похоже, с лекарством. Корделия схватила кувшин и выплеснула его содержимое Джеку в лицо.

– ВОДА! – взвыл он, резко выпрямляясь. – ВОДА! – С его перепуганного лица стекали ручейки, рот сложился в чёрную букву «О», жадно хватающую воздух.

– Всё в порядке, Джек! Ты в порядке! – закричала Корделия.

– СЛИШКОМ МНОГО ВОДЫ!

– Прости! Прости! – всхлипывая, сказала она. – Я не хотела…

– Везде! Она везде! – Джек отчаянно замахал руками, будто пытаясь отбиться от огромной накрывающей его волны.

– Ты в безопасности! – зашептала Корделия. – Ты в безопасности!

Она поймала его руки и крепко сжала их. Юнга рвано глотал воздух. Корделия посмотрела в его полные ужаса глаза и попыталась успокаивающе улыбнуться.

– Ты в порядке, Джек, – промурлыкала она. – Ты в безопасности, ты на суше. Видишь? Вот, я принесла тебе фруктового пирога.