Шале

Стоит мне захлопнуть дверь шале и сделать шаг в метель, как от ветра сразу перехватывает дыхание. На мне смехотворно дорогие унты из натурального меха и лыжная куртка «Монклер», но я сразу начинаю жалеть, что не надела лыжные штаны. Милли весь день приходила и уходила, так что, видимо, по курорту можно перемещаться, напоминаю я себе. Однако тропинка от шале не расчищена и повсюду гигантские сугробы — чуть ли не выше меня.

— Это опасно! — крикнул Хьюго, когда я убегала. Может, он и прав. Но, как бы то ни было, мне необходимо сделать звонок, а в шале это невозможно — ведь и Хьюго, и другие могут меня услышать.

Я вваливаюсь в первое же кафе, какое попадается на пути, ожидая, что окажусь в нем одна — кто еще уйдет из уютного шале в такую погоду, — но, к моему удивлению, там полно народа. В камине горит огонь, играет музыка, люди пьют, смеются и болтают, словно ничего не произошло. И ничего не изменилось. Наверное, для них так и есть. Подумаешь, нашли труп — ну, скажет кто-то «бедняга», да порадуется про себя, что это не он сам и не кто-нибудь из знакомых; но ведь все уже быльем поросло, по крайней мере, для нынешних туристов…

А вот для меня все, наоборот, вернулось обратно. Словно вчера произошло. И вот теперь, когда брат погибшего приезжает, мне наступит конец. Он наверняка нас узнает. Начнет задавать вопросы. Захочет разобраться, как все было, — выяснить детали. А я сама не знаю, сколько еще смогу лгать. Только не ему в лицо. После того как тело его брата два десятилетия пролежало в снегу.

Неужели все к этому шло? Много лет мне удавалось вести нормальную жизнь, думая, что прошлое осталось в прошлом. Но каждый день я боялась, что раздастся стук в дверь и мне сообщат, что правда выплыла наружу, а затем арестуют, привлекут к суду и посадят в тюрьму.

Я звоню, и Кэмерон соглашается встретиться со мной в баре. Заказываю горячий шоколад, который не собираюсь пить, — просто чтобы стакан с двойным виски не стоял одиноко на моем столике в такое время дня. И жду, нетерпеливо стуча ногой по полу, потому что не могу сидеть спокойно.





46




Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Адам



— Позвольте узнать ваше имя? — спрашивает симпатичная девушка со списком в руках, когда я выхожу из автобуса. Погода так и не улучшилась. Ветер бьет в лицо, кроссовки промокли, едва я ступил на снег, — зимней обуви у меня нет. Надо было купить что-нибудь в аэропорту.

— Адам Кэссиобери, — говорю я.

Ее лицо сразу становится печальным.

— О, мистер Кэссиобери! — восклицает она. — Мы все соболезнуем вашей утрате. Мэтт приехал, чтобы встретить вас лично, — он отвезет вас в ваше шале и ответит на все вопросы. Я сейчас его позову… Мэтт! Мэтт! — кричит она, обращаясь к мужчине в куртке с логотипом, стоящему в паре метров от нас, но из-за шума ветра он ее не слышит.

— Ничего страшного, я понял, к кому идти, — говорю я ей. — Вы и без того заняты, я сам пойду и представлюсь.

Пробираюсь по снегу и хлопаю мужчину по плечу. Ну и погодка! Мне даже жаль тех бедняг, которые заплатили тысячи фунтов за свой отпуск и вынуждены терпеть такое.

— Хм… вы Мэтт? Я Адам. Адам Кэссиобери. Та… хм… девушка… леди — она сказала, что вы приехали за мной.

— Мистер Кэссиобери! — Мэтт протягивает мне руку в перчатке, засыпанную снегом. — Добро пожаловать в Ла-Мадьер. Жаль только, что при таких обстоятельствах.

Я киваю:

— Спасибо. И зовите меня просто Адам.

— Хорошо, Адам. Давайте заберем ваш багаж, и я отвезу вас в шале. К сожалению, то, которое мы собирались вам предоставить, пострадало от снегопада, но мы нашли вам отдельную комнату в другом. Оно тоже отличное, но там есть и другие постояльцы. Надеюсь, вы не против? Они были рады помочь, с учетом… хм… ситуации. Места в шале полно.

Снова киваю. Мне уже все равно — я до того продрог, что мечтаю лишь оказаться в тепле.

— Они очень милые люди, — продолжает Мэтт, — и… хм… понимают ваше положение, поэтому я уверен, что они проявят должный такт. Вам будет у нас очень удобно. Я приехал на снегоходе, так что садитесь за мной и можем отправляться. Это весь ваш багаж? — Он бросает взгляд на мой старый изношенный рюкзак.

— Да, я уезжал в большой спешке, — отвечаю я. — Да и вообще, у меня нет теплой одежды. Я сейчас живу в Таиланде — там снега не бывает.

Я весь дрожу в легкой ветровке и думаю только о том, чтобы закончить светскую беседу и поехать уже, куда нам надо.

Мэтт улыбается.

— Ничего, я подыщу для вас куртку и теплый свитер на время проживания здесь. А сейчас надевайте рюкзак на спину и садитесь позади меня. Пора доставить вас домой и как следует отогреть.

Я осторожно вскарабкиваюсь на снегоход, подметив краем глаза, что остальным предстоит добираться пешком. Люди вокруг тащат по снегу багаж: кому-то помогают носильщики, кому-то — менеджеры и обслуга шале; кто-то волочет чемоданы сам, умудряясь одновременно вести за руку утомленных и плачущих детей, а то и нести на плечах малыша, готового вот-вот заснуть.

Раньше я никогда не катался на снегоходах и теперь не знаю, как лучше держаться, — мне не хочется обнимать этого парня, потому что это было бы странно, так ведь? Мы с ним даже незнакомы. Поэтому я неловко цепляюсь за задник сиденья. На мне нет перчаток, и руки становятся красными, как только мы трогаемся с места. Мэтт, вероятно, заметив, что я едва держусь, едет медленно. С минуту мы взбираемся вверх по холму, потом поворачиваем на подъездную дорожку и останавливаемся перед домом из бревен и камня.

— О, это, оказывается, совсем недалеко, — замечаю я, когда мы оба слезаем.

Мэтт вежливо улыбается.

— Нет. Но наши клиенты не любят ходить пешком по снегу, поэтому мы предоставляем такую услугу. Обычно это, конечно, внедорожник, а не снегоход, потому что в нем удобней перевозить багаж, но сегодня снег слишком глубокий.

Мэтт распахивает тяжелую деревянную дверь, и я окунаюсь в долгожданное тепло. В прихожей рядком стоят отельные тапочки, и я, следом за Мэттом, стаскиваю с себя мокрые кроссовки (а заодно и носки, тоже промокшие насквозь) и погружаю ноги в мягкий пушистый бархат. Тапочки шоколадно-коричневые, с узором, напоминающим трикотаж. В этот момент они кажутся мне самой удобной и теплой обувью, какая когда-нибудь у меня была.

— А теперь пойдемте внутрь. Я покажу вам вашу комнату и познакомлю с остальными. Думаю… хм… процедура состоится завтра? Я не совсем в курсе, как вы договорились с полицией, да и из-за погоды все постоянно меняется. Но если вы захотите увидеть, где вашего брата — Уилла — нашли, или побывать в любой другой части курорта… в общем, если понадобится любая помощь, только скажите, и я все организую.


Я киваю.

— Спасибо.

Самое худшее во всем этом — всеобщая неловкость. Почему люди не могут вести себя со мной как обычно? Это же случилось миллион лет назад. Я давно все пережил.

Мэтт открывает следующую дверь — в красивую гостиную открытой планировки с гигантским окном, каменными стенами, светлым деревом и звериными шкурами вместо пледов. Откашливается.

— Добрый день! Это Адам, наш новый гость, думаю, Милли вам говорила…

Все поворачивают головы.

— Давайте я вас познакомлю, — продолжает Мэтт. — Саймон…

Здоровяк с красным лицом и зачесом на лысине поднимается с кожаного дивана, подходит ближе и жмет мне руку.

— Приятно познакомиться. Примите мои соболезнования.

Я натянуто улыбаюсь:

— Спасибо.

— Это моя жена, Кэсс, — добавляет он, указывая на очень молоденькую девушку со смущенным лицом, которая сидит рядом с еще одной, примерно того же возраста, на коврике из овечьей шкуры и неловко протягивает ребенку пластмассовую игрушку, которую тот отталкивает рукой. — А это наш сын Иниго — и няня Сара.

Одна из женщин сочувственно улыбается мне и машет рукой в знак приветствия. Вторая не поднимает на меня глаз. Я успел забыть, кто из них жена, а кто няня, но, думаю, это не имеет значения.

Еще один мужчина, моложе и спортивней Саймона, встает следом за ним.

— Добро пожаловать! Я Хьюго. Рад познакомиться. Жаль, конечно, что при таких обстоятельствах…

Опять киваю.

— Благодарю. И спасибо, что позволили остановиться в вашем шале. Даже не знаю, что бы я делал в ином случае.

Двери открываются, и молодая симпатичная девушка в рубашке поло с таким же логотипом, как у Мэтта на куртке, входит в гостиную с подносом, на котором стоят бокалы для шампанского, и расставляет их на столике.

— А это Милли, она будет заботиться о вас во время пребывания здесь, — комментирует Мэтт.

Девушка выпрямляется.

— Здравствуйте! Соболезную вашей утрате. Мне очень жаль, что мы не смогли вам предоставить шале «Альпака». Но, надеюсь, здесь вам будет удобно. Пожалуйста, если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь — мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы выше пребывание у нас… в общем, обращайтесь.

Она открывает шампанское — что кажется мне довольно странным, ведь настроение в доме отнюдь не праздничное, но, думаю, в таких люксовых шале шампанское перед ужином — обычная вещь. Примерно на это я и рассчитывал, когда был здесь в последний раз, хотя тогда не мог себе этого позволить. Точнее, Уилл с его подружкой не могли. Еще несколько лет, и я сам стал бы ездить сюда — если б не то происшествие на горе… С тех пор я больше не катался.

— А Реа присоединится к нам за ужином? — спрашивает Милли у Хьюго.

Он громко вздыхает.

— Не уверен. Она была… она сказала, что неважно себя чувствует. Сейчас пойду спрошу ее, ладно?

Милли кивает.

— Ну конечно. Я только хотела узнать, на сколько персон накрывать стол. Никакой спешки.

— Без проблем. Я узнаю, какие у нее планы, — отвечает Хьюго.

Милли раздает всем бокалы с шампанским, и я сажусь. Повисает неловкая пауза.

— Хм… ну и как, хорошо вы тут проводите время? — пытаюсь я наконец завязать разговор. Лучше бы переключиться на обычные темы — лыжи, горы… в конце концов, никому не хочется обсуждать смерть моего брата. Уж мне так точно.

— Погода, конечно, выдалась не самая удачная, — отвечает Саймон, — но был один солнечный день, а потом потрясающий паудер, так что я не жалуюсь. Да и в любом случае, с учетом обстоятельств… в общем, случаются вещи и пострашнее плохой погоды.

Лицо Саймона приобретает еще более насыщенный красный оттенок, и он делает большой глоток из своего бокала. Это становится невыносимым. Я ставлю бокал на стол и вытираю ладонью рот.

— Слушайте, я очень ценю вашу… внимательность и доброту, и мне жаль, что я вот так к вам вторгся. Но Уилл, мой брат, погиб очень давно. Я с этим смирился. Опознание его тела — неприятная формальность, и, как вы понимаете, я предпочел бы сейчас находиться где угодно, только не здесь, но нет никакой необходимости так со мной церемониться.

Молчание.

— Похоже, это было довольно грубо. — Я встаю. — Думаю, мне лучше пойти в свою комнату и оставить вас, добрых людей, в покое.

Саймон поднимается тоже.

— Нет-нет, вовсе не грубо. Это мы проявили бестактность. Вы наверняка сильно устали и проголодались с дороги. Оставайтесь и поужинайте с нами. Мы очень расстроимся, если вы уйдете.