Шале

— Конечно, — отвечает Саймон. — Мы будем рады помочь. Реа потерпит.

Меня немного злит, что он говорит за нас всех, но перечить ему я не собираюсь. Надо просто разобраться, почему Реа отреагировала так странно.

Я открываю дверь, ожидая увидеть ее лежащей на кровати, но она проносится мимо меня, в лыжной куртке и теплых ботинках.

— Дорогая! Куда ты собралась?

— Я не останусь здесь больше ни минуты! — кричит Реа с дикими глазами. Никогда раньше не видел ее такой. — Я ухожу!

— Реа, нет! Оставайся дома. Мы всё уладим — я поговорю с остальными. Ты же видишь, какая там погода! Ты не можешь уйти в такой снегопад. Это опасно!

Она отталкивает меня в сторону.

— Я ухожу. Прошу, Хьюго, выпусти меня! Ничего со мной не случится.

— Давай хотя бы я пойду с тобой! — взываю я, влетая к нам в комнату, сбрасывая тапочки и пытаясь найти теплые брюки.

— Нет! — выпаливает Реа. — Я хочу побыть одна.

Она сбегает по ступенькам, и до меня долетает порыв холодного воздуха, когда Реа распахивает тяжелую дверь шале, и та со стуком захлопывается за ней.





* * *


Я спускаюсь вниз, где Кэсс сидит одна на гигантском диване. Тот издает негромкий хлопок, когда я опускаюсь рядом с ней и говорю:

— Не против, если я присоединюсь? В доме тихо — похоже, Иниго наконец заснул.

Кэсс с благодарностью улыбается. Рукава джемпера у нее натянуты до кончиков пальцев, хотя в камине пылает огонь, и в гостиной даже не прохладно.

— Конечно, я не против, — отвечает она, — но ты не обязан составлять мне компанию.

Подвигаясь к ней ближе, я снова замечаю, насколько она молода, и мне становится ее жаль. Зачем только она связалась с этой дубиной Саймоном?

— Как тебе эта неделя? — спрашиваю ее. — Ты же не впервые встала на лыжи, правда?

Кэсс кивает.

— Не впервые. Пару лет назад я сезон проработала на обслуживании шале, но начальство так нас загружало, что катались мы очень редко. Так что я совсем не эксперт, и уж точно не собираюсь кататься в такую погоду… — Она делает паузу. — Странно все вышло, да?

— Да уж, — отвечаю я. — Столько всего случилось…

Снова неловкое молчание.

— Сначала я переживала, потому что Саймон уже приезжал сюда, со своей бывшей, — сбивчиво начинает Кэсс, словно чувствуя себя обязанной поддерживать беседу. — С тех пор как родился Иниго, я часто ревновала и беспокоилась из-за разных вещей. Глупо, конечно, особенно с учетом того, что тут произошло… Когда кто-то умирает, начинаешь на все смотреть под другим углом.

— Да, наверное, — соглашаюсь я, хотя уже перестал ее слушать. Вместо этого соображаю: значит, Саймон уже бывал в Ла-Мадьер… а Реа — что она говорила, была она тут или нет?

К своему стыду, я понимаю, что до сих пор толком не разговаривал с Кэсс, поэтому задаю вопрос:

— Напомни мне, как вы с Саймоном познакомились?

Она краснеет.

— О! Это звучит ужасно, но… я готовила на одной вечеринке, которую устраивали они с бывшей женой. Я уже говорила, что работала на обслуживании шале, как Милли, а потом, вернувшись в Британию, основала небольшую кейтеринговую компанию. Мы с Саймоном поддерживали связь, я иногда устраивала для него бизнес-ланчи, и вот…

Пауза.

— Когда мы познакомились, у них с женой все уже разладилось, он приходил ко мне поговорить… ну и… одно за другое… Когда они официально развелись, Саймон предложил мне выйти за него замуж.

Я по-прежнему слушаю вполуха, потому что отчаянно пытаюсь вспомнить, что говорила Реа — приезжала она сюда раньше? Почти уверен, что да. Неужели с Саймоном? Что, если это она — та бывшая, о которой упоминала Кэсс, сама того не подозревая? Что, если между ними в прошлом что-то было? Может, именно поэтому Реа так странно ведет себя всю эту неделю? Вдруг Саймон пытался домогаться до нее? И по этой причине она не хочет выходить из комнаты?

Мне становится жарко; я пытаюсь прислушиваться к словам Кэсс, но они кажутся сплошной абракадаброй.

Я помню, что Реа бронировала это шале, но не могу сказать, чья это была идея — пригласить Саймона в путешествие. Моя? Оливии? Или Реа? Кэсс продолжает что-то талдычить мне на ухо, мешая думать, и я вскакиваю с дивана.

— Боже, Кэсс, прости, но мне срочно надо позвонить. Поговорим позже, хорошо?

Остолбенев, она отвечает:


— Да, конечно, — и мне тут же становится стыдно, потому что Кэсс явно делилась со мной своими переживаниями, но сейчас мне не до того. У меня достаточно собственных проблем, о которых стоит поразмыслить.

Я поднимаюсь к нам в спальню, чтобы наконец вспомнить, кто предложил поехать на неделю в горы. А заодно собираюсь заглянуть к Реа в «Айпэд». Она и раньше меня к нему не очень подпускала, а в последние дни не давала даже дотронуться. Возможно, там есть что-то, чего я не должен знать… Надо попробовать еще раз.





43




Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Адам



После обеда я наконец оказываюсь в автобусе. Поездка невеселая — казалось бы, люди должны радоваться, что направляются на курорт, куда так стремились. Но нет — вокруг только и разговоров о том, сколько потеряно времени, когда можно было бы кататься, да рассказов о самых ужасных путешествиях в жизни: кто сколько потерял денег, у кого были самые отвратительные условия, кто дольше всех просидел в зале прилета, в автобусе без туалета и кто пострадал в наибольшей степени. Иногда меня так и подмывает спросить, не приходилось ли кому уезжать с курорта, оставив родного брата мертвым на склоне, а потом возвращаться десятилетия спустя, чтобы разобраться с последствиями, — но, конечно, я прикусываю язык. Мне до сих пор не сообщили, как пройдет процесс опознания. Я даже не знаю, где находится тело. Мне придется на него посмотреть? Не уверен. И не могу сказать, хочу ли. Но какой-то заботливый человек с курорта, который звонил после полицейских, сказал, что мне, наверное, захочется посетить место, где его нашли, «чтобы воздать последние почести» — именно так он выразился, на идеальном английском.

Спустя несколько часов перемещения в черепашьем темпе мы проезжаем дорожный знак, обозначающий въезд в Ла-Мадьер. Наверняка курорт сильно изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Я думаю про Нелл. Интересно, где она сейчас? Наверное, замужем за каким-нибудь богачом… Она всегда была пустышкой, хоть и красивой. Счастлива ли она? А еще я вспоминаю Уилла. Как он лежал все эти годы мертвым в снегу. Судьба не предоставила ему выбора — быть счастливым или несчастным.

Он не заслуживал смерти. Но я не собираюсь себя винить. Я не позволю тому случаю испортить мне остаток жизни.





44




Ранее



Вскоре после окончания кулинарных курсов я получила работу в обслуживании шале. Прошла непростой процесс собеседований и особую проверку, на которой надо было приготовить обед из трех блюд для дегустаторов. К тому времени я стала превосходным поваром и много времени проводила в социальных сетях, стараясь составить представление о том, как обслуга в шале должна выглядеть и вести себя. Хотя раньше я никогда не бывала на лыжных курортах, не говоря уже о шале, испытания я выдержала с честью и пару недель спустя уже летела в Альпы.

Это была моя первая поездка за границу. Анна помогла мне получить паспорт и даже заплатила пошлину, хотя, думаю, официально ей такое не позволялось. Впервые в жизни я оказалась в самолете. Весь полет у меня было такое чувство, что это нереально. Тем временем мои новые коллеги — так, наверное, их следовало называть — болтали и перешучивались, словно ничего особенного не происходит. Наверное, для них оно так и было — большинство этих ребят привыкли летать на каникулы с самого детства.

Тем не менее периодически до меня доносились возгласы вроде «ух, смотри, снег!», когда автобус вез нас до курорта. Раньше я редко видела больше пары тающих в воздухе снежинок, и с трудом верила собственным глазам. Снега было невероятно много! Как в кино или на рождественской открытке. Все вокруг переливалось и блестело. Огромные сосульки — казалось, они могут убить, если свалятся на голову — свисали с домиков, похожих на пряничные.

Анна не только заплатила за мой паспорт, но и купила мне перед отъездом пару прочных горных ботинок.

— Считай это заблаговременным рождественским подарком — нельзя же, чтобы у тебя мерзли ноги, — сказала она.

К счастью, компания предоставляла не только униформу, но и теплые лыжные куртки с логотипом, в которых мы могли ходить постоянно, а не только когда находились на работе. Получив куртку, я испытала огромное облегчение, потому что успела увидеть цены на них в специализированном магазине.

По прибытии нас расселили в шести шале. Большинство девушек сами выбирали себе соседок по комнате, поскольку были знакомы по предыдущим сезонам, и мне повезло оказаться одной.

Комната была красивее всех, в каких мне доводилось жить раньше. С огромной кроватью под меховыми покрывалами. Я погладила одно — как шерсть породистой кошки. Никогда еще я не видела таких пушистых белоснежных полотенец — каждое с монограммой и вышитыми снежинками. В ванной был и душ, и отдельно стоящая ванна.

Я с разбега прыгнула на кровать — мне показалось, что я парю на облаке.

Конечно, после тренинга нас переселили в комнаты для персонала; моя была размером со шкаф, без окон, на верхнем этаже шале, где мне предстояло работать. Я вела себя очень скромно, много работала и мало с кем общалась. Работа занимала все мое время, и клиенты порой оказывались довольно неприятными, но мне нравилось готовить и даже убирать, так что в целом все прошло неплохо. Я словно играла в хозяйство — для чего раньше у меня не было возможности. Но, самое главное, работа не требовала умственных усилий, так что у меня оказалась куча времени на размышления. Я составляла план, как посильнее испортить жизнь человеку, который разрушил мою.

Но тут произошло нечто неожиданное…





45




Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Реа