Шале

Я все еще лежу в кровати; он смотрит на меня и снова забирается под одеяло, подвигаясь ближе и притягивая меня к себе. Я не могу отталкивать его вечно, но сейчас даже думать о чем-то подобном выше моих сил.

Я смачно целую его в губы и выскакиваю из постели, чуть ли не крича:

— О нет, я как раз хочу! У меня вчера так здорово получалось, надо поскорее тебе показать!

Даже катание на лыжах в жуткую погоду привлекает меня сейчас больше, чем секс. А вдруг так будет теперь всегда? Пока мне не верится, что это может измениться. Неужели Адам и этого меня лишил?

Уилл хохочет.

— Вау, ты и правда полна сюрпризов! — Он откидывает одеяло, встает и потягивается. — Тогда давай собираться.





* * *


Я начинаю жалеть о своем решении, как только мы выходим из шале. Видимость не больше двух метров, снова начинается снег, свищет ветер.

— Если повезет, мы минуем плохую погоду, и на вершине будет лучше, — жизнерадостно говорит Уилл, когда мы опускаем себе на колени барьер в кресле подъемника. Я слабо улыбаюсь.

Конечно, он ошибся. На вершине все то же самое, только ветер еще сильней. Но это не проблема, говорю я себе. Я справлюсь. Теперь я умею кататься. У меня получится.

— Ты точно уверена? — спрашивает Уилл. — Если нет, можем спуститься вниз на канатке. Она вон там. Честно, я не буду против. Сегодня всё ради тебя.

Мои глаза застилают слезы. Он такой хороший! Если Уилл узнает, что произошло, он, возможно, никогда меня не простит. Или не простит брата. Или нас обоих. Или подумает, что я все сочинила. Я не могу так рисковать.

Уилл не видит мои слезы, но от них запотевают очки.

— Нет, я справлюсь, — отвечаю я. — Вот только очки протру.





* * *


Мы съезжаем по склону, и у меня получается. Собственно, я справляюсь так хорошо, что мы решаем попробовать синюю трассу, которая немного сложнее. Раз-другой я падаю, но уже без слез и истерик. Уилл держится очень предупредительно, внимательно и терпеливо. Думаю, он все-таки чувствует себя виноватым за вчерашний пропущенный ланч. Но его чувствам точно не сравниться с моими. Чем больше я думаю о случившемся, тем больше понимаю, что часть вины лежит и на мне. Нельзя было пить столько вина. Не надо было позволять Адаму заказывать все эти дорогие напитки, а потом оплачивать счет. Не надо было впускать его к нам в комнату, когда на мне одно полотенце. Надо было сильнее сопротивляться, когда он меня схватил: кричать, отбиваться, звать на помощь… Я ничего этого не сделала.

К полудню я успеваю устать и замерзнуть. Ланч у нас куда проще, чем вчерашний, с Адамом: croque monsieur[7] с жареной картошкой и по бокалу пива. Что-то подобное надо было заказать и вчера, сознаю я теперь. А не устраивать эпикурейский праздник чревоугодия с вином и ликерами, на который я соблазнилась. Какая же я дура!

— Ну, как насчет второй половины дня? — интересуется Уилл. — Хочешь еще покататься? Утром ты показала себя просто отлично.

Я смотрю в окно. Снег валит стеной. Часть меня говорит, что надо пойти, но другая кричит, что я слишком устала и больше не могу.

— А ты не очень обидишься, если я не пойду? Что-то я вымоталась, да еще и замерзла… Но я совсем не против, если ты покатаешься один. Не хочу портить тебе веселье.

Уилл тянется ко мне через стол и берет за руку.

— Ты ничего не можешь мне испортить. Между прочим, я тоже замерз. Давай-ка вернемся в шале и пойдем в сауну. Похоже, вчера ты туда так и не добралась. А потом можем…

Он приподнимает одну бровь, и я через силу улыбаюсь. Это последнее, чем мне хочется заняться, но я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления.

Уилл делает универсальный знак — расписывается в воздухе, — чтобы нам принесли счет, и мы начинаем собирать свои вещи. В обычной ситуации я была бы счастлива провести вечер наедине с Уиллом, без особенных планов, но сейчас такая перспектива приводит меня в ужас. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. И никто другой тоже.

Внезапно по залу пробегает ледяной ветер, распахивается дверь, и в нее вваливается Адам. От него веет морозом, когда он плюхается на стул рядом со мной. Он не очень крупный и даже не особо высокий, но все равно каким-то образом занимает за столом кучу места.

— Ребята! — кричит он и машет рукой официанту, который спешно кидается к нам, чтобы Адам мог заказать себе пива. Тот поворачивается к нам с Уиллом.

— Ну и как, хорошо провели утро?

— Угу, — отвечает Уилл. — Луиза показывала мне, чему научилась. У нее отлично получается.

Адам переводит взгляд на меня и хлопает по плечу; приходится приложить усилие, чтобы не отдернуться.

— Хорошая девочка! — восклицает он. — Так и знал, что ты справишься.

— А где Нелл? — спрашивает Уилл.

— Вернулась назад в шале. Погода ей, видите ли, не нравится… Но я подумал — найду вас здесь и спрошу, может, устроим что-нибудь особое, а, Уилл? Наймем инструктора, прокатимся вне трассы…


Короткая пауза.

— Ой, даже не знаю, — вежливо начинает Уилл. — Мы с Луизой собирались вернуться и сходить в сауну…

Похоже, он и правда этого хотел бы, но, насколько я его знаю, сауна для Уилла — лишь прелюдия, а секс сейчас — последнее, чем я готова заниматься.

— Да ладно тебе, — вмешиваюсь я. — Мы же здесь всего на пару дней, а в сауну можем сходить в любое время. Конечно, поезжай с Адамом. Я с ног валюсь — наверное, приду в шале и лягу вздремнуть. Честное слово, я не против побыть в одиночестве.

Уилл хмурит брови.

— Хммм… Но я и так слишком часто бросал тебя за последние дни и не хочу, чтобы ты подумала, будто я…

— Слышал, что сказала дама? — перебивает его Адам. — Она НЕ ПРОТИВ. Давай, напяливай быстро куртку, и пойдем наймем себе инструктора. Тут напротив есть одно местечко — называется, вроде, «Ски-тастик». Надо узнать, остался ли у них кто свободный.

Уилл кидает на меня беспомощный взгляд.

Я киваю и улыбаюсь. Это избавит меня от необходимости выдумывать предлог, чтобы не заниматься сексом, да еще и Адама уберет с моего пути — поэтому я чувствую громадное облегчение.

— Всё в порядке, честное слово. Поезжай. Я правда этого хочу.

Он целует меня в щеку и вскакивает из-за стола.

— Ты — лучшая девушка на свете! Увидимся позже.





28




Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция

Уилл



Естественно, с учетом погоды, в которую никто не хочет кататься, в «Ски-тастик» находится свободный инструктор. Погода еще ухудшилась — даже у тех, кто приехал всего на неделю и готов на что угодно, лишь бы не упускать драгоценное время, есть свои пределы. Тем не менее я очень рад, что мы поднимемся в горы. За ланчем, когда я сказал, что останусь с Луизой, это была правда: я хотел побыть с ней, и мне до сих пор стыдно, что за эту неделю я столько раз бросал ее в одиночестве. Но она, похоже, действительно была не против, когда советовала мне согласиться. Конечно, довольно утомительно кататься в такую погоду, особенно для новичка, поэтому я не удивился, что ей захотелось передохнуть. Ничего, наверстаем позднее.

Наш проводник, Кэмерон, — англичанин, и не похож на типичных инструкторов по лыжам: никаких восторгов по поводу «лучшей работы в мире», никаких уговоров подняться повыше, чтобы полюбоваться на Монблан (в такую погоду мы не увидели бы его, даже будь он через дорогу), никаких напоминаний про то, как важно просто наслаждаться катанием вне зависимости от своих навыков, и что не надо выбирать сложные трассы и беспокоиться, что твои маневры не так совершенны, а главное — получать удовольствие.

Вместо этого он просто дал нам заполнить документы, коротко спросил про уровень катания («Мы стоим на лыжах с детства и можем кататься практически где угодно», — говорит Адам, хотя вторая часть — определенно преувеличение), бегло поинтересовался, чего бы мы хотели сегодня (снова Адам отвечает за двоих: «Чего-нибудь поэкстремальнее»). Я не возражаю. За эту неделю я столько таскался с Луизой по трассам для новичков, что сейчас не против склона посложнее.

По пути наверх Адам пытается завязать разговор, но Кэмерон едва отвечает на его обычные вопросы: сколько он уже здесь, как ему погодка и тому подобное. Его сдержанность почти граничит с грубостью. На мой взгляд, парню просто надоело день за днем вести одни и те же беседы с незнакомыми людьми, которых он навряд ли когда-нибудь еще увидит. А может, он просто недоволен тем, что пришлось подниматься в горы в такую жуткую погоду.

— Так, — говорит Кэмерон, как только мы сходим с подъемника, — спуск начинается отсюда. Черный коридор.

Ветер дует с такой силой, что я почти ничего не слышу. Очки запотели, так что вижу я тоже плохо — а мы еще даже не стартовали. Я снимаю их, протираю и надеваю обратно, но обзор это нисколько не улучшает.

— Спуск не особо сложный, но в таких условиях важно проходить его не торопясь. Я поведу — по крайней мере, сначала. Старайтесь держаться сразу за мной. Не спешите — я буду придерживаться вашего темпа, — напоминает Кэмерон.

— Ну, мы же не престарелые дамочки, — грохочет Адам. — Уж как-нибудь съедем. Об этом не беспокойтесь.

Кэмерон кивает.

— Хорошо. Тогда поехали?

Мы стартуем. Кэмерон ведет — слишком медленно; второй проводник в такой же куртке, который присоединился к нам, держится сзади. Адам быстро всех обгоняет; теперь он идет впереди. Я предпочитаю спускаться в более спокойном темпе — снег глубже, чем обычно, да и видимость почти нулевая. Пару минут спустя второй инструктор проносится мимо, а еще через полминуты я нагоняю Адама и Кэмерона, которые поджидают меня за поворотом.

— Так. Дальше спуск идет круче. Будьте осторожны. Я вижу, вы любите гонять, — говорит Кэмерон Адаму с максимальной настойчивостью, какая возможна, когда приходится перекрикивать ветер. — Помните две вещи: опасно ехать быстрее, чем вы привыкли, и аккуратность сейчас важнее, чем скорость.

Я хмыкаю — ни один из них этого все равно не заметит из-за моих шарфов и капюшонов. Адам наверняка сильно раздражен этим упреком. Он терпеть не может, когда ему говорят, что делать, или ставят под сомнение его таланты горнолыжника.

— Понял, — говорит Адам, не скрывая недовольства.

— Отлично, — отвечает Кэмерон. — Я веду — пожалуйста, следите, куда я еду, и больше меня не обгоняйте. Я хорошо знаю спуск, а вам опасно так носиться вне трассы в подобных условиях, да еще и не зная маршрута. Вы поняли?

— Сказал же, понял, — повторяет Адам еще более раздраженно. Кэмерон кивает и срывается с места, стремительно и элегантно.

— Какого черта этот парень — как его там зовут? — возомнил, что может так со мной разговаривать? — ворчит Адам.

— Это задача любого инструктора — обеспечивать клиентам безопасность. Он просто делает свою работу.