Сердцееды

Вся моя бравада испарилась, и я, уткнувшись лицом в ладони, покачала головой:

– И какого ответа ты от меня ждешь?

– Ты должна согласиться на эту работу, – заявил Дрю. – Иначе никогда это не выяснишь.

Он сжал мое плечо и оставил меня наедине с моими мыслями.





* * *


Я посмотрела на будильник.

– Да ладно, – застонала я.

Схватила подушку, взбила ее и перевернула на другую сторону, стараясь поудобнее устроиться. Уже было за полночь, и я пыталась уснуть, но мой мозг не сбавлял обороты.

После нашей ссоры я избегала Кару. Утром я постучалась к ней, чтобы помириться, но сестра сказала, что станет со мной разговаривать, только если я приняла предложение Пола. На самом деле она была так зла, что пригрозила вообще больше никогда со мной не разговаривать, если я не соглашусь на эту работу. Я не согласилась, но и не отказалась. Однако Кара все равно меня выгнала.

Прошло три дня, а я так и не сдвинулась с места в своем решении. Мне просто нужно было что-то выбрать, но я не могла, хотя меня нельзя назвать нерешительной. Принятие решения никогда не вызывало у меня затруднений: да или нет, черное или белое, пепси или кола. Наверное, это потому, что я была импульсивной, частенько бросалась в омут с головой и всегда прислушивалась к своему сердцу. Но что мне делать, когда сердце хочет двух противоположных вещей?

Спроси себя, чего ты так боишься.

Вопрос Дрю продолжал одолевать мои мысли, и как бы сильно я ни старалась заглушить слова брата, они отказывались исчезать и с неистовой решимостью топтались по беспокойной поверхности моего разума.

– Проклятие! – воскликнула я и скинула одеяло, когда поняла, что заснуть мне не удастся. Выбравшись из кровати, я наступила на что-то острое – вероятно, на заколку для волос, – и из моего рта вырвался поток ругательств.

За эти три дня моя комната пришла в запустение, и меня это достало. Включив свет, я прищурилась, пока глаза привыкали к свету, и начала хаотично убираться. Моя коллекция дисков с пост-хардкордом, которая обычно стопочкой стояла рядом со стереосистемой, была разбросана по столу. Я раскидала их прошлым вечером, когда искала диск Bionic Bones. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы рассортировать диски по своему вкусу – от самых любимых до менее, – а потом я принялась за одежду. Мой шкаф словно стошнило на пол. Не зная, что из этого грязное, я нюхала все подряд и одни вещи складывала, другие – отправляла в корзину.

Я трудилась как сумасшедшая, носилась по комнате, словно заводная игрушка из «Хэппи Мила», которая в любой момент сбавит обороты. Когда я наконец растратила всю свою энергию, на лбу выступил пот, но зато в комнате царил порядок.

– Стелла? – Дрю открыл дверь и заморгал, привыкая к свету. Он даже не потрудился скрыть зевок. – Что ты делаешь?

– Черт! Я тебя разбудила? – Я снова посмотрела на часы: 02:17 ночи.

Брат кивнул:

– Ты хлопала ящиками и шумела.

– Извини. Я не могла заснуть и устроила полуночную уборку.

– Да ничего. Я тут подумал, может… – Дрю замолчал и приподнял бровь. – Стелла, ты… собираешь вещи?

– Собираю вещи? – нахмурившись, повторила я. – Нет. – Но потом посмотрела на кровать и поняла, почему Дрю так подумал.

Все вещи были разложены по пяти аккуратным стопкам: футболки, шорты, нижнее белье и так далее. Оборудование для фотоаппарата сложено в специальную сумку, сам фотоаппарат лежал рядышком. Разноцветная коллекция теней для век и помад упакована в косметичку в черно-белую полоску. А в прозрачный пакет с замочком сложены мои любимые украшения. Мне не хватало только чемодана.

– Я… я… – Я не могла подобрать слов, поэтому просто тупо стояла, слушая, как часто сердце колотится в груди. Как я могла сделать все это неосознанно?

Дрю заметил резкую смену моего настроения и шагнул ко мне.

– Эй, все нормально, – быстро произнес он, подняв руку. – Я ничего такого не имел в виду. Мне просто любопытно.

– Это не нормально! – воскликнула я и указала на вещи на кровати. – Как это может быть нормально, когда я даже не осознавала, что делала? У меня голова идет кругом, Дрю. Чем больше я пытаюсь определиться, тем сильнее нервничаю. Я буквально ощущаю, что мое сердце разрывается на части.

– Сочувствую, – вздохнул Дрю и притянул меня к себе. – Просто сделай несколько глубоких вдохов.

И я послушалась. Вдохнула и выдохнула. Первые вдохи получились неуверенными, и мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться, но, уткнувшись головой в плечо Дрю, я слышала биение его сердца и сосредоточилась на нем.

Наконец я набралась храбрости и пробормотала в футболку брата:

– И как я должна это сделать?

– Что сделать? – спросил Дрю и отстранился, чтобы посмотреть на меня.

– Уехать, – ответила я, и мой голос дрогнул. – Быть сама по себе.

Дрю склонил голову набок, пытаясь понять, что я имею в виду, и я отвернулась. Во время уборки я пропустила носок. Он торчал из-под кровати, и я сосредоточилась на нем, чтобы не думать о своем смущении. Дрю, наверное, решил, что я веду себя глупо. Какой восемнадцатилетний подросток боится уехать из дому?

– Знаешь, – сказал брат, опускаясь на край кровати и усаживая меня рядышком, – я тоже нервничаю.


Я сглотнула и повернулась к нему:

– Нервничаешь?

– Из-за отъезда в университет.

– Правда?

Из-за чего Дрю нервничать? Он мог быстренько добраться до дома, и мы обязательно будем видеться с ним каждые выходные.

– А как мне не нервничать? – спросил брат. – Что, если я недостаточно умен или мне попадется чудаковатый сосед по комнате? Что, если я не заведу друзей и буду дико скучать по дому?

– Тогда не уезжай, – сказала я, хотя знала, что это глупо.

Дрю засмеялся:

– Я рад, что уеду. Нервозность – это часть жизненного опыта. Ты просто должна поверить, что хорошее компенсирует страх.

Хорошее наставление, но меня все равно что-то тревожило.

– Я обрадовалась, когда Пол позвонил мне, – призналась я, – но потом подумала о том, что буду вдали от тебя и Кары, и запаниковала. Мы всегда были вместе.

Дрю улыбнулся:

– Три мушкетера.

– Именно.

– Мы так втроем и останемся, – улыбнулся Дрю, пихнув меня плечом. – То, что мы будем в разных местах, этого не изменит.

– Я знаю, – ответила я, тупо глядя вперед.

– Даже если ты будешь на Луне. – Брат предложил мне мизинец. – Клянусь!

Дрю был прав. Нервозность, которую я ощущала из-за отъезда из дому, была просто нервозностью. С ней можно справиться, но я никак не могла избавиться от какого-то ужасного мучительного чувства.

Я словно стою на берегу и смотрю на океан. Все мне кажется знакомым, может, потому, что напоминает берег Южной Каролины. Припекает солнце, и чем больше я потею, тем сильнее мне хочется стянуть одежду и нырнуть в воду. Но меня останавливают натыканные по всему пляжу таблички с предупреждением о смертоносных бурлящих потоках. Конечно, вода выглядит спокойной, но, хоть на поверхности опасности не видно, она все еще таится в глубине и хочет затянуть меня на дно.

Таковы мои чувства по поводу предложения Пола. Я не могла понять, что так сильно меня беспокоит, – это слепая зона, затаившаяся опасность. Но я знала о ней и боялась утонуть. С другой стороны, принять предложения о работе фотографом нельзя сравнить с плаванием в опасных водах. Если я сделаю что-то для себя, это меня не убьет.

Я спрашивала себя много раз, чего так боюсь, но каждый раз натыкалась на пустоту. И это пугало так же сильно, как мысль об отъезде. Посему, даже несмотря на то, что это казалось неправильным, оставалось только одно: принять очередной совет брата. Потому что если я не соглашусь на эту работу, то никогда не выясню, что на самом деле таится в моей душе.

Я медленно обхватила мизинец Дрю своим:

– Думаю, я должна позвонить Полу.

– Должна, – засмеялся Дрю, – только, наверное, стоит подождать до утра. Сомневаюсь, что он оценит, если его разбудят посреди ночи.





Глава одиннадцатая




Я понятия не имела, как выглядит Пол. Мы только три раза общались по телефону: в первый он предложил мне работу; во второй раз я ему звонила, чтобы принять его предложение; и в последний мы договорились, что я присоединюсь к группе в Майами. Несмотря на это, я сразу его узнала, когда вошла в отель. Пол сидел на одном из многочисленных диванов и оживленно разговаривал по телефону. На нем была рубашка цвета лайма, которая на удивление хорошо гармонировала с его темно-рыжими волосами. То, как он улыбался и размахивал свободной рукой, выделяло его среди присутствующих. Каким-то образом манеры Пола идеально соответствовали голосу, который я запомнила из наших разговоров.

Когда я подошла ближе, Пол, должно быть, тоже меня узнал. Его глаза загорелись, и он захлопнул телефон.

– Стелла, дорогая! – воскликнул он, вставая, чтобы поприветствовать меня. – Как же приятно наконец с тобой познакомиться.

– Взаимно. – Я поставила чемодан. – Я рада, что согласилась.

– Замечательно, замечательно! – Пол хлопнул в ладоши. – Нам нужно многое обсудить, но, держу пари, ты голодна после полета. Почему бы нам не перекусить? – И он указал на ресторан отеля.

Я слишком нервничала, чтобы завтракать, а бесплатные орешки в самолете были несвежими, поэтому я их выбросила, хотя и хотела есть. Теперь мой желудок ясно давал о себе знать.

– Было бы здорово.

Нас быстро усадили за столик, и я, просмотрев меню, выбрала завтрак на ужин. Заказала юго-западный омлет, бекон, пшеничный тост и большой стакан апельсинового сока. Пол же остановился на курином супе с клецками. Когда я принялась за последний треугольничек тоста, Пол отодвинул миску в сторону и достал из дипломата папку, на верху которой крупными буквами было написано мое имя.

– Так, посмотрим, – пробормотал он.