Семь дней до Мегиддо

— Ты говоришь с проекцией особого рода. Я нахожусь далеко. Тебе не надо бояться.

Подмывало, конечно, сказать, что я ничуть не боюсь. Но врать нехорошо.

— Постараюсь, — сказал я. — Но вы меня напугали. Можно убрать давление?

— Разумеется, — ответил Инсек. Прижимающая меня сила исчезла. — Это была предосторожность ради твоего же блага.

— Угу, — согласился я. Инсек продолжал изучать меня. Уж не знаю, как эта проекция была организована, но за исключением мелких недочётов казалось, что мы говорим лицом к лицу.

— Как выглядел нападавший?

— Ну… с длинными ногами…

— Представь.

Я представил. А Инсек, похоже, увидел.

— Как ты его увидел?

— Надел зеркалки…

Инсек замолчал, словно мой ответ вызвал у него недоумение. Потом спросил:

— Как ты его убил?

— Из пистолета. «ПМ». Но у меня были какие-то особые патроны, я купил в Комке.

Опять пауза.

Что ж, если пришелец действительно недоумевает, то Инсеков из числа подозреваемых можно исключить.

— Мы благодарим тебя за информацию и предпринятые действия, — сказал пришелец наконец. — Инсеки заботятся о благополучии человечества и Гнёзд.

— Спасибо.

— Ты отправишься в Гнездо, — Инсек не просил, не приказывал, а просто информировал. — Скажешь жнице, объявившей себя хранителем, что она должна ждать.

— Чего?

— Ждать, — Инсек начал медленно вдвигаться обратно в экран.

— Так что ей можно делать? А чего нельзя? — быстро спросил я.

Инсек замер. Потом ответил:

— Никаких нестандартных действий! Никаких!

— А какие «стандартные»?

Инсек продолжал уползать. То ли он неразговорчив, то ли ошарашен случившимся.

— А мне что делать? — спросил я.

— Для нас это безразлично, твоя функция — передать жнице распоряжение ждать.

Блеснув глазами, Инсек скрылся в экране и тот померк.

Я встал, ноги у меня дрожали. Это всё бессонная ночь. Нельзя жить на адреналине.

А потом до меня дошёл смысл сказанного.

Стать из жницы хранителем — это явно нестандартное действие!

Я выскочил из комнатки, едва не сбив идущего по проходу старичка. Тот неодобрительно глянул на меня, но смолчал. Тут психов много, и не так носятся.

Майор заканчивал говорить по телефону, когда я подбежал к выходу. Глянул он на меня мрачно, но пистолет и документы выложил на стол. Я торопливо рассовал документы по карманам, оружие вложил в кобуру.

— У тебя пятна крови на куртке, — сказал майор.

— Это моя, — успокоил я его. Полицейский явно прозванивался в отдел «Экс», уточнял, есть ли у них подозрительно молодой консультант и имеет ли тот право болтаться поблизости от Кремля с оружием. — Мне нужно в Гнездо.

— Ну так иди.

— Мне быстро надо.


— Тогда беги, — майор пожал плечами. — Рад бы помочь, но у нас машины нет.

И я побежал.

В общем-то тут совсем недалеко. Двадцать минут пешком. Десять минут неспешным бегом.

Не так уж у меня и ноги-то дрожали. Подумаешь, неведомая хрень сломала рёбра и почти убила. Меня же вылечило Гнездо, а потом я выпил ту гадость из термоса…

Мне очень не хотелось добежать до Гнезда и увидеть, как Дарина откладывает пустой шприц, а её сиреневые глаза наливаются белизной.

Девушка по имени Милана всё ещё сидела на остановке и курила новую сигарету. Так и пристраститься недолго. Рядом сидели два парня, один явно знакомился. Милана, увидев меня, чуть привстала и махнула рукой. Я не стал отвлекаться, но подумал, что парню сегодня ничего не светит.

Да, мне было приятно это подумать! Несмотря ни на что.

Я вовсе не идеален.

Но бегаю, кстати, довольно быстро.

Я добежал за семь минут. На стадионе получилось бы быстрее, но это город. Хорошо хоть, ночной и с минимумом прохожих.

Возле Гнезда не было ни машин, ни оцепления. Значит, пост пока не меняли и останки несчастных полицейских ещё не обнаружили. Навстречу, правда, проехала «скорая», но с выключенными мигалками и лицо водителя было спокойным. Вряд ли после того, что было в пластиковом «стакане» он бы сохранил такое выражение.

Я вбежал внутрь, постоял несколько мгновений, переводя дыхание. Громко выкрикнул:

— Дарина!

Кажется, за одни лишь сутки это превратилось у меня в привычку?

— Дарина!

Гнездо только по меркам раменского небольшое. А так-то помещений тут изрядно, особенно учитывая соседние здания.

Сколько мне тут бегать?

Вдруг девчонки закрылись в своей «защищённой зоне» и колют сейчас мутаген?

А его вообще колют? Или едят, или вдыхают, или в нос капают?

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Я же призван, так? На мне эта самая «печать Гнезда». Я его слышу, оно мне помогало, и я, между прочим, его защищал в смертельном бою!

Пусть это не телепатия, но как-то же оно может мне помочь?

Голос Гнезда сейчас был слабым, едва слышимым, словно оно дремало. Но я позвал, отчаянно, будто крича внутри головы. И навстречу мягко качнулась волна.

Удивительно, я раньше этого боялся!

Едва-едва ощущал, проходя мимо, но морщился, будто услышав скрип мокрого пальца по стеклу.

А теперь это было… ну, не моё, конечно. Но и не чужое.

Как Дарина.

Опять же — никакого голоса, никакого знака, но я понял, куда мне идти.

— Спасибо, сестра, — сказал я. Почему-то я стал воспринимать Гнездо в женском роде. Так, наверное, и едут кукухой.

И снова побежал, по дурацким коврам и тряпкам, куда только смотрит пожарный надзор…

В очередном коридоре на втором этаже я обнаружил три медицинские каталки и это меня почему-то напугало. Я обогнул их и ворвался в кабинет, который судя по размеру и «предбаннику» для секретаря мог принадлежать и министру или кому-то из заместителей.

Но сейчас это было что-то вроде больничной палаты.

Не спрашивайте, какая в этом логика, у Изменённых она тоже… изменённая.

У стен стояли медицинские кровати, жутковато-технологичные, из металла и пластика. Три были заняты. Рядом с ними высились стойки капельниц и лежащим на кроватях что-то вливали.

Но Дарина и Наська стояли рядом. Обе уставились на меня с растерянностью и даже испугом.

— Дарина… — я прислонился к косяку.

Нет, ноги всё-таки тряслись.

— Ты ещё не колола себе мутаген?