Семь дней до Мегиддо
Часть 22 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дарина покачала головой.
Я выдохнул. Спросил:
— А мелкой?
Опять недоумённый взгляд — нет, не колола.
— Фух! — сказал я. — Слушай… не надо.
— Почему?
— Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно?
— Более чем, — сказала Дарина. Посмотрела на кровати.
— А это… кто…
Я подошёл ближе. И замер.
В трёх койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное. А может и старше, они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щёки — была бы красавицей.
— Это… чего? — спросил я.
— Новые куколки, — сказала Дарина. — Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ.
Она помолчала.
— Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете.
— Они спят, — сказала Наська. Она была непривычно серьёзной. — Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… — она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. — А те попозже.
— Теперь не умрут, — подтвердила Дарина.
Я кивнул.
Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Изменённых.
Но… у этих детей не было иного спасения.
— Это хорошо, — сказал я. — А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген?
— Максим, у нас и мутагенов нужных нет, — сказала Дарина. Глаза её медленно разгорались сиренью. — Мы их ещё не заказывали.
Мысленно я стукнул себя по лбу.
Ну да! Она же говорила, что мутагены они заказывают у Продавцов.
— Балбес, — сказал я. — Чего я подрывался-то так?
Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась.
— Я на вас не смотрю, — фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды…
Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять.
И остановилась.
Сказала:
— Максим, что именно сказал Инсек?
— Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да?
Я протянул руку к её лицу.
Дарина отступила на шаг.
— Ты что? — не понял я.
— Это был приказ? — спросила Дарина.
Я наморщил лоб.
— Распоряжение.
— То есть приказ, — прошептала Дарина.
— Ну… наверное.
— Уходи, Максим.
— Что?
Мне показалось, что я ослышался.
— Гнездо признательно призванному за помощь, — сказала Дарина, сухо и официально. — Гнездо возвращает тебя тебе и забирает призыв.
— Дарин? — непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне.
— Гнездо ещё раз выражает благодарность, — сказала Дарина. По щекам у неё текли слёзы. — Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо.
Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда — и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть я его просто не замечал.
— Ты чего? — спросил я жалко. — Чем я тебя обидел, а?
— Макс… — тонко сказала Наська. — Никаких действий нестандартных для жницы, Макс!
Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь.
— Ну это же… — я беспомощно пожал плечами. — Это же другое…
— Это нестандартно, — сказала Дарина. — Чело… Максим, уйди!
И я понял, что должен уйти.
Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь.
А это будет ещё как нестандартно, какие бы истории не рассказывали друг другу люди.
Инсеки не приказывают, они лишь распоряжаются.
Приказывать можно слугам, рабам, собакам, но, если имеешь дело с вещью — ты просто ей распоряжаешься.
Как тебе угодно.
Я пятился, потому что у меня не хватало духу обернуться. Пятился и смотрел на Дарину, она на меня, и от этого нам было ещё хуже.
Поэтому Дарина быстрым шагом подошла к двери и захлопнула её перед моим лицом.
Полковника Лихачёва я встретил перед Гнездом.
Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. В жидком рассветном сумраке огонёк сигареты тлел красным угольком. Я подошёл сбоку, Лихачёв скосил на меня глаза и ничего не сказал. Он снова был в штатском, не в форме и не в броне.
— Пост разгромили, — сказал я. — Вы знаете, наверное.
Полковник кивнул.
— Это та самая тварь, что нападала на Гнездо, — сказал я. — Вам, наверное, будет легче, если вы узнаете… я её убил.
— Силён, — сказал Лихачёв без удивления. — Я надеялся, если честно. Два года назад в Берлине призванный подросток в одиночку уничтожил три десятка террористов, захвативших Гнездо… Что там было?
— Монстр. Никто не знает, откуда он и зачем напал.
Я замялся, не зная, что ещё ему сказать.
— Тебя отпустили? — спросил Лихачёв.
— Да.
— Тяжело?
— Очень.
Лихачёв кивнул. Выкинул окурок, засунул руки в карманы брюк. Стоял, сутулясь и о чём-то размышляя.
— Документы вам вернуть?
— Об оружии тревожишься? Оставь. Я тебя дёргать зря не стану, но вдруг однажды сможешь ответить на какой-то вопрос… Напиши рапорт, хорошо? В свободной форме. Я пришлю завтра курьера.
Я выдохнул. Спросил:
— А мелкой?
Опять недоумённый взгляд — нет, не колола.
— Фух! — сказал я. — Слушай… не надо.
— Почему?
— Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно?
— Более чем, — сказала Дарина. Посмотрела на кровати.
— А это… кто…
Я подошёл ближе. И замер.
В трёх койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное. А может и старше, они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щёки — была бы красавицей.
— Это… чего? — спросил я.
— Новые куколки, — сказала Дарина. — Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ.
Она помолчала.
— Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете.
— Они спят, — сказала Наська. Она была непривычно серьёзной. — Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… — она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. — А те попозже.
— Теперь не умрут, — подтвердила Дарина.
Я кивнул.
Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Изменённых.
Но… у этих детей не было иного спасения.
— Это хорошо, — сказал я. — А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген?
— Максим, у нас и мутагенов нужных нет, — сказала Дарина. Глаза её медленно разгорались сиренью. — Мы их ещё не заказывали.
Мысленно я стукнул себя по лбу.
Ну да! Она же говорила, что мутагены они заказывают у Продавцов.
— Балбес, — сказал я. — Чего я подрывался-то так?
Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась.
— Я на вас не смотрю, — фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды…
Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять.
И остановилась.
Сказала:
— Максим, что именно сказал Инсек?
— Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да?
Я протянул руку к её лицу.
Дарина отступила на шаг.
— Ты что? — не понял я.
— Это был приказ? — спросила Дарина.
Я наморщил лоб.
— Распоряжение.
— То есть приказ, — прошептала Дарина.
— Ну… наверное.
— Уходи, Максим.
— Что?
Мне показалось, что я ослышался.
— Гнездо признательно призванному за помощь, — сказала Дарина, сухо и официально. — Гнездо возвращает тебя тебе и забирает призыв.
— Дарин? — непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне.
— Гнездо ещё раз выражает благодарность, — сказала Дарина. По щекам у неё текли слёзы. — Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо.
Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда — и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть я его просто не замечал.
— Ты чего? — спросил я жалко. — Чем я тебя обидел, а?
— Макс… — тонко сказала Наська. — Никаких действий нестандартных для жницы, Макс!
Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь.
— Ну это же… — я беспомощно пожал плечами. — Это же другое…
— Это нестандартно, — сказала Дарина. — Чело… Максим, уйди!
И я понял, что должен уйти.
Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь.
А это будет ещё как нестандартно, какие бы истории не рассказывали друг другу люди.
Инсеки не приказывают, они лишь распоряжаются.
Приказывать можно слугам, рабам, собакам, но, если имеешь дело с вещью — ты просто ей распоряжаешься.
Как тебе угодно.
Я пятился, потому что у меня не хватало духу обернуться. Пятился и смотрел на Дарину, она на меня, и от этого нам было ещё хуже.
Поэтому Дарина быстрым шагом подошла к двери и захлопнула её перед моим лицом.
Полковника Лихачёва я встретил перед Гнездом.
Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. В жидком рассветном сумраке огонёк сигареты тлел красным угольком. Я подошёл сбоку, Лихачёв скосил на меня глаза и ничего не сказал. Он снова был в штатском, не в форме и не в броне.
— Пост разгромили, — сказал я. — Вы знаете, наверное.
Полковник кивнул.
— Это та самая тварь, что нападала на Гнездо, — сказал я. — Вам, наверное, будет легче, если вы узнаете… я её убил.
— Силён, — сказал Лихачёв без удивления. — Я надеялся, если честно. Два года назад в Берлине призванный подросток в одиночку уничтожил три десятка террористов, захвативших Гнездо… Что там было?
— Монстр. Никто не знает, откуда он и зачем напал.
Я замялся, не зная, что ещё ему сказать.
— Тебя отпустили? — спросил Лихачёв.
— Да.
— Тяжело?
— Очень.
Лихачёв кивнул. Выкинул окурок, засунул руки в карманы брюк. Стоял, сутулясь и о чём-то размышляя.
— Документы вам вернуть?
— Об оружии тревожишься? Оставь. Я тебя дёргать зря не стану, но вдруг однажды сможешь ответить на какой-то вопрос… Напиши рапорт, хорошо? В свободной форме. Я пришлю завтра курьера.