Рутинер

— Стража!

Возглас этот словно ошпарил меня кипятком.

— Святые небеса! — выдохнул я, не зная, что предпринять.

Сильвио де ла Вега в очередной раз нас переиграл. Не смог натравить собственных головорезов и прислал городских стражников. Тех ведь даже подкупать не пришлось, достаточно было просто наплести об услышанных криках о помощи!

— Надо убираться, — решительно сказал маэстро Салазар. — Эта падаль будет вонять, возникнут вопросы. Плохие вопросы. Я не хочу оказаться в Рейге с камнем на шее.

Миг я колебался, затем окликнул школяра:

— Уве, уходим. К черному ходу, быстро!

Увы и ах, но травмированное смертью близких сознание Микаэля сверх всякой меры извратило его талант целителя. Профессор Граб сгнивал заживо, и куда больше неудачной попытки исцеления наложенные бретером чары походили на жуткую по своей силе порчу. Ту, что чернее безлунной ночи.

Школяр от изумления разинул рот, я подскочил к нему, ухватил за ворот и рывком отправил к дальней двери.

— Пошел! — а сам подхватил саквояж и ринулся следом.

За спиной послышались стук и крики, но стражники не решились с ходу вломиться в дом, и мы сполна воспользовались предоставленной форой. Выскочили через заднюю дверь и припустили наутек, чтобы вскорости затеряться на узеньких улочках, покрутиться немного по району и некоторое время спустя выйти на площадь перед главным зданием университета. Уве попробовал было пристать с расспросами, но Микаэль велел ему заткнуться. Вид у бретера был донельзя недобрый и нервный, школяр счел за благо умолкнуть. Лишь проворчал напоследок:

— Опять эти ваши сомнительные дела, магистр! Секреты, тайны… Не хочу иметь к ним никакого отношения!

Я не обратил на это замечание внимания, взмахом руки подозвал дожидавшегося клиентов извозчика и велел ехать на площадь Эриха Великолепного.

— Я вам еще нужен, магистр? — спросил Уве. — Если позволите, дойду пешком…

— Сиди! — приказал я. — Присмотришь за маэстро Салазаром, пока кое с кем переговорю.

Бретер изогнул бровь:

— С каких пор, Филипп, мне понадобилась нянька? Мне даже собутыльники больше не нужны. Совсем никто не нужен…

— Кроме того, кто не даст тебе впутаться в дуэль! — отрезал я и потребовал у школяра: — Смотри за ним в оба!



На площади маэстро Салазар сразу утянул Уве в приглянувшийся ему винный погреб, а я, как и было оговорено, какое-то время простоял у конной статуи прославившегося своими завоевательными походами императора, потом расположился за уличным столиком ближайшей таверны и заказал жареного мяса и полкувшина красного вина. Уже успел отобедать, когда рядом как бы невзначай остановился круглолицый подручный кардинала Рогана.

— Буду говорить с его преосвященством, — сказал я, не поворачивая головы. — Поручение выполнено, но угроза вполне реальна и пока еще не устранена.

— Ждите, — сообщил агент Канцелярии высшего провидения и отошел от стола.

А я остался пить вино и обдумывать сложившуюся ситуацию.

По всему выходило, что выкрутасы профессора не укрылись от бдительного взора моих коллег, да иначе и быть не могло: пусть Якоб Граб сам и не взламывал места силы, но ритуал разработал именно он, а чем сложнее схемы и формулы, тем явственней проявляется индивидуальный почерк заклинателя. Вот только информация попала не к тому человеку, и хода ей не дали, просто взяли на заметку, решив использовать в своих целях. И вполне логично предположить, что этим «не тем человеком» был вице-канцлер вон Бальгон, который и курировал деятельность магистров-надзирающих. Раздобытые де ла Вегой записи святого Луки позволили направить исследования университетского умника на верный путь, и теперь под угрозой оказались Сияющие Чертоги — место одинаково дорогое догматикам, ортодоксам и мессианам.

Вот это обстоятельство и не давало мне покоя. Де ла Вега — официал ордена Герхарда-чудотворца, так неужели добрые братья ради своих политических амбиций решились уничтожить саму основу веры? Смущал не цинизм задумки, смущали последствия, которые непременно ударят и по черно-красным в том числе! Или они полагают, будто важнее разметать в прах верования мессиан? Кто знает…



Вернулся круглолицый посланец кардинала только через час, когда кувшин опустел и я откровенно тянул время, не желая заказывать новую порцию выпивки.

— Следуйте за мной, — негромко произнес он, проходя мимо стола.

Мы зашли в таверну, через черный ход попали на ее задворки, и сразу подъехала уже знакомая карета. Я забрался внутрь, прикрыл за собой дверцу и склонил голову:

— Ваше преосвященство…

Кардинал Роган протянул костлявую руку, и я поцеловал массивный золотой перстень, а затем поведал всю историю от начала и до конца, закрыв отдельные лакуны своими догадками и предположениями.

— Профессор мертв? — вздохнул кардинал. — Прискорбно. Чрезвычайно прискорбно.

Я промолчал, не видя смысла в оправданиях.

— Но я тебе верю, де Черен, — прозвучало некоторое время спустя. — Интерес герхардианцев вполне очевиден: Фердинанд не только отказал им в военной помощи, но и пригрозил повысить пошлины, если они закроют Лейгдорф для доставки товаров из земель мессиан. Взор светлейшего государя обращен на восток, а не на запад, и на этом вполне мог сыграть герцог Лоранийский. Наряду с черно-красными он кровно заинтересован в срыве сделки Сияющих Чертогов с императором.

— Но не такой же чудовищной ценой!

Кардинал глянул на меня будто на несмышленого ребенка:

— Мало кто устоит перед искушением, когда на кону власть! А в этой игре у каждого участника добрая дюжина мотивов и целей. Уничтожить Сияющие Чертоги — значит поставить на колени и разобщить догматиков, сломать восток и открыть его для завоевания. Но меня беспокоит не глупость и алчность людская, а твоя ошибка, де Черен. Ты упустил исполнителя!

— Но теперь нам известно, кто, как и где! — резонно возразил я. — Официал герхардианцев точно попытается затесаться в свиту светлейшего государя!


— Если только не передаст схему ритуала сообщнику, — легко срезал меня кардинал Роган и надолго замолчал, потом вздохнул. — Но он может и не подозревать, что нам известны эти планы, а изменить внешность не так-то и сложно. Словесный портрет не поможет, нужен человек, который знает его в лицо. Ты, де Черен!

Я только руками развел:

— При всем уважении к вашему преосвященству, я не вхожу в свиту светлейшего государя. Или поставите меня в караул, проверять всех входящих в Сияющие Чертоги?

— Если понадобится — будешь стоять и проверять! — отрезал кардинал. — Но полагаю, в этом все же не возникнет нужды. Мы уведомим Кабинет бдительности, что по донесению наших агентов некто Сильвио де ла Вега намерен сорвать переговоры императора и понтифика. Ты и твой человек — единственные, кто знает его в лицо, они не смогут не привлечь вас к сотрудничеству.

— Если… — Я помедлил, формулируя вопрос. — Если де ла Вега не появится, я смогу увидеться с отцом?

— У тебя есть мое слово и мое письменное дозволение на то, — холодно отозвался глава Канцелярии высшего провидения. — Что тебе еще нужно?

— Да или нет? — прямо спросил я.

— Просто не упусти свой шанс, — заявил кардинал Роган и указал на дверь.

Я миг поколебался, но все же и дальше настаивать на однозначном ответе не стал и выбрался из кареты. Там крутанул на запястье четки, поцеловал святой символ и попросил у небес сил и терпения. А еще — самую малость удачи.

И вот с удачей как раз и не сложилось. Уже на подходе к площади Эриха Великолепного я услышал лязг стали и возбужденный гомон толпы, ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег, но безнадежно опоздал: за время моего отсутствия маэстро Салазар успел ввязаться в дуэль. Его противник — высоченный светловолосый уроженец то ли Айверга, то ли Хомверга уважал императорские уложения о проведении поединков не больше лаварца, эта парочка не удосужилась укрыться от любопытных взглядов в глухом переулке или на монастырских задворках, а устроила развлечение для всего честного люда.

Я протолкался через окруживших место схватки зевак и прошипел на ухо Уве, который выступал секундантом Микаэля:

— Просил ведь присмотреть за ним!

Школяр вздрогнул, но даже не обернулся, напряженно следя за ходом поединка.

— А что я мог сделать? Он как с цепи сорвался!

У меня вырвался тяжкий вздох. Противник превосходил маэстро Салазара ростом и длиной рук, да еще и орудовал более тяжелой шпагой и легко пресекал все попытки лаварца сократить дистанцию и навязать ближний бой. Но и сам пробиться через искусную защиту моего подручного не мог; Микаэль хоть и не слишком твердо стоял на ногах, но заметно превосходил противника в технике.

В итоге дуэлянты ходили кругами и редкими выпадами прощупывали оборону друг друга. Северянин чередовал высокие стойки и прикрывал левый бок кинжалом, маэстро Салазар держал шпагу острием к земле в обманчиво расслабленной руке. Ни тот ни другой не обращали ни малейшего внимания на крики зрителей и были полностью сосредоточены на поединке. Разве что Микаэль действовал как-то слишком уж небрежно, и проявлялась так отнюдь не уверенность в собственных силах, а банальное опьянение.

Светловолосый здоровяк неожиданно плавным для его сложения движением сместился вперед, клинки с лязгом соприкоснулись, и сразу перешел в контратаку Микаэль. Сшибка вышла столь яростной и быстрой, что неподготовленный наблюдатель едва ли сумел бы хоть что-нибудь различить, а потом северянин отступил и попятился, по его белой рубахе начало растекаться кровавое пятно — там, где клинок маэстро Салазара рассек плечо.

— Дохлого осла уши! — прошипел Микаэль и осел на брусчатку, зажимая порезанное бедро.

Выскочившие боковые усы даги позволили ему блокировать шпагу противника и нанести удар, но и тот, в свою очередь, успел зацепить кинжалом ногу бретера чуть выше колена. Маэстро попросту слишком сильно провалился вперед и не успел вовремя отступить.

Святые небеса! Еще бы ему успеть! Он и на лестнице в доходном доме упал не из-за столкновения с профессором, а просто оступился. Пьяный болван!

— Уве, извозчика! — скомандовал я, опустился рядом с Микаэлем, который зажимал широкий порез над коленом, и прошипел: — Ну ты и осел!

— Да это простая царапина! — возмутился тот.

— Которая вывела тебя из строя на несколько дней!

Маэстро Салазар не нашелся, что на это ответить, лишь скрипнул зубами от боли. Тогда я выудил из саквояжа чистый клочок ткани и наложил на рану повязку. Крупные сосуды оказались не задеты и остановить кровотечение не составило особого труда, но стоило только бретеру подняться на ноги, как он сдавленно охнул и поджал распоротую ногу.

Ранение его противника тоже оказалось не слишком серьезным, товарищи уже уводили северянина с площади. Расходились по окрестным тавернам и зеваки, а вот троица городских стражников, напротив, уверенно двигалась в нашу сторону, и ускакать от них на одной ноге шансов у Микаэля, прямо скажем, было немного.

— Ангелы небесные! — только и выдохнул я, придержав бретера, которого мотало даже не столько по причине ранения, сколько из-за выпитого вина.

Удивительное дело, но на этот раз ангелы не оставили своей заботой, и рядом с нами остановилась карета, на козлах которой сбоку от кучера сидел Уве.

— Быстрее, магистр! — Школяр помог мне затащить на лавку Микаэля, вернулся на свое место и скомандовал извозчику: — Гони!

Маэстро Салазар болезненно скривился, когда карета затряслась на неровной мостовой, но от стона удержался и в своей извечной манере выдал:

Вино коварнее змеи и слаще лести,

Стирает страхи, дарит людям ясность мысли,

Но то обман! Не страх убит, а осторожность,

И сердце проткнуто клинком… Моя оплошность!





Я закатил глаза и выпустил воздух через судорожно стиснутые зубы.

Святые небеса, грехам моим несть числа, и душа обречена на вечные мучения в запределье, но это ведь после смерти, так? При жизни-то зачем?!