Ревенант

— Не меньше пяти.

Школяр ловко свил жезлом силовую нить и принялся крепить ее к дверному косяку, притолоке и порогу. После сотворил незримое изображение пентакля, будто бы проведенное одной линией без отрыва пера от бумаги. Отсутствие энергетической подпитки заставило силовые нити немедленно погаснуть, но каркас барьера никуда не делся, и Уве быстро довел его до ума, перекрыв проход полноценной завесой.

Я одобряюще хлопнул слугу по плечу и, поскольку орудовать мушкетом в тесном помещении было не слишком удобно, вооружился пистолем. После оглядел всех и скомандовал:

— Марта, брус!

Дверь только начала приоткрываться, когда снаружи в нее что-то врезалось. По доскам скрежетнули страшенные когти, и, вопреки уговору, ведьма не отступила, а испуганно взвизгнула и уперлась ногами в пол. В щель просунулась длинная лапа, вся какая-то серая и морщинистая; барон молодецки хекнул и рубанул по ней топором — ливанула вонючая кровь, на пол полетела отрубленная кисть.

Гуль! Ну конечно, кто же еще мог завестись на заброшенном кладбище!

— Открывай, дура! — крикнул я, спеша прикончить скрывшуюся из виду гадину. — Живо!

Марта вздрогнула и отшатнулась назад, распахивая дверь. Под самой притолокой мелькнуло смазанное движение, эфирный заслон перехватил сиганувшую с крыши тварь и сильно прогнулся, но все же сдержал рывок, а затем и вовсе вернулся в исходное положение, отбросив гуля к стене противоположного строения. Обрывки плетения спеленали низкорослого уродца с пастью, полной треугольных зубов, и противоестественно длинными передними конечностями и не позволили ему броситься наутек. Уве затейливо крутанул жезлом, и с того сорвалась кроваво-красная искра; боевое плетение врезалось в гуля, прожгло морщинистую серую кожу и полыхнуло жгучим пламенем.

— Добивайте! — крикнул я, а сам бросился за подранком, несшимся прочь на трех лапах.

Тварь шустро юркнула за угол, и я упустил ее из виду, но следа не потерял, благо дорогу указывали брызги гнилой крови и оскверненного эфира. По ним в итоге и отыскал на кладбище дыру в земле у одного из надгробий. У этого уходившего на неведомую глубину лаза никакой магической ловушки не было.

Ангелы небесные! Удрал!

Я досадливо выругался, но сразу взял себя в руки, выудил из подсумка бомбу и сдвинул стопор заводного огнива. Сыпанули искры, вспыхнул воспламененный фитиль, и начиненный порохом чугунный корпус полетел вслед за гулем. Гулко грохнул взрыв, вырвались из-под надгробий клубы сизого дыма, а потом земля дрогнула и просела сразу в нескольких местах, следом повалилось с полдюжины могильных камней. Ну хоть так…

Когда я вернулся к амбару, тело пораженного заклинанием гуля еще догорало. Плоть шипела и плавилась, а Уве, Марта и Микаэль с интересом наблюдали за происходящими с ней метаморфозами. Барону Триге единственному не было до сдохшей твари никакого дела, он вывел из амбара конька и спешно седлал его.

— Я уезжаю! — объявил проводник, перехватив мой недоуменный взгляд. — До Уллимонтиса доберетесь сами. Просто не сворачивайте с дороги.

— Мы так не договаривались!

— Жизнь дороже! Не собираюсь на обратном пути ночевать в этом проклятущем месте!

Барон Триге послюнявил пальцы и затушил фитиль пистоля, потом смачно харкнул под ноги, взгромоздился в седло и поскакал прочь; волкодав побежал следом.

Святые небеса! Чудесно, просто чудесно!

Мои спутники наконец отвлеклись от дохлой твари, но если в глазах Марты и Уве читалось беспокойство, то Микаэля отъезд проводника оставил совершенно равнодушным.

— Филипп, ты прибил вторую гадину? — лишь поинтересовался он.

— Не уверен, — признался я и махнул рукой. — Давайте убираться отсюда! Позавтракаем сухарями!





2


Барон Триге не обманул: добраться от безымянной деревушки до развалин Уллимонтиса и в самом деле не составило особого труда. Если, конечно, не брать в расчет тот немаловажный факт, что очень скоро нам пришлось выискивать заросшую дорогу среди травы и кустарника да еще перебираться через завалы и промоины, а после — и поваленные ветром деревья. Местность шла под уклон, и скоро луга сменились сначала хвойными, а затем и лиственными лесами. Рельеф сгладился; поначалу еще ехали вдоль отвесных обрывов, а уже к полудню пригорки стали пологими и ровными. И все чаще попадались руины, но пока что это были просто скопища вросших в землю каменных блоков.

Времени в дороге мы впустую не теряли. Микаэль взял на себя роль головного дозора, и Уве, пользуясь случаем, отрабатывал новое плетение, а я обучал Марту поисковым чарам. Ведьма худо-бедно умела прощупывать незримую стихию непосредственно вокруг себя, поэтому быстро освоила метод, при котором заклинатель выбрасывал в какую-либо из сторон удлиненный ментальный щуп.

Микаэль ехал во главе процессии, он первым и разглядел развалины Уллимонтиса, опередив нас при подъеме на очередной взгорок.

— Теперь я и сам готов поверить, что его возвели цверги! — крикнул он, обернувшись.

Я заставил коня ускориться, присоединился к бретеру и восхищенно присвистнул. Руины заброшенного города впечатляли. Мне доводилось читать о таких местах в путевых заметках странников, побывавших в джунглях Берега Черного Жемчуга или на южных островах, но встретить нечто подобное в самом центре империи было воистину невероятно.

Пригород и окраины Уллимонтиса давно поглотила чаща, лишь кое-где среди деревьев проглядывали крыши руин, а вот мостовые и развалины величественных особняков центральной части до сих пор сопротивлялись нашествию леса. Там тоже зеленели пятна плюща, заросли кустов и даже кроны деревец, но они нисколько не мешали оценить всю величественность погибшего города.

Тот был выстроен по радиально-кольцевой схеме и даже сейчас, пребывая в руинах, выдерживал поразительную строгость геометрических фигур. В центре высилась пирамида с плоской вершиной, ее подножие охватывала круглая площадь, от которой расходилось восемь прямых, словно луч света, проспектов. Помимо них кварталы отделялись друг от друга кольцевыми дорогами, да еще некогда центр Уллимонтиса опоясывала забранная в гранитные набережные река, но теперь она протекала лишь по одной половине окружности, а вторая превратилась в болото и заросла камышом. Имелись и радиальные каналы, вода в них, судя по курившемуся над поверхностью пару, была теплой.

— Настоящий лабиринт! — заметил Уве, и это было действительно так.

Большинство мостов со временем обрушились, а развалины домов местами полностью перегородили дороги. Проложить не слишком извилистый маршрут к центральной пирамиде было задачей не из легких.

— Привал! — распорядился я, спешился и повел коня к проглядывавшим из куста развалинам оборонительных сооружений.

Судя по всему, некогда здесь высился сторожевой форт, но сейчас от него остались лишь полуразрушенные стены, поросшие травой фундаменты зданий и обвалившаяся башня. На некоторых камнях уцелели замысловатые символы; невесть сколько веков назад выстроенная магическая защита продолжала придавать незримой стихии неестественную упорядоченность, поглощая случайные колыхания эфирных полей.

Углубляться в руины я не стал, лишь проследил, чтобы нашу компанию прикрыла от города крепостная стена, затем достал полученное от вон Аухмейна кольцо, сжал его в кулаке и утвердительно кивнул, перехватив вопросительный взгляд Микаэля. Ехали мы сюда не напрасно, сеньора Белладонна была в городе. Отклик ее эфирного тела оказался предельно четким.

— Где бы ты разместил дозор? — поинтересовался я мнением бретера.


Тот оглядел открывавшийся с вершины холма вид и пожал плечами.

— Большинство подобно нам выедет на всеобщее обозрение и станет любоваться развалинами, так что или там… — указал он на проглядывавшую меж деревьев башню, — или там.

Вторым привлекшим внимание Микаэля местом стал особняк, от которого уцелели лишь фасад с колоннами и часть первых двух этажей. Дорога к центру проходила как раз мимо него.

— Марта, проверь! — распорядился я.

Ведьма зажмурилась и даже приложила пальцы к вискам, замерла так на какое-то время, а после облизнула выступивший на верхней губе пот и посмотрела на меня.

— В башне точно никого нет, — сообщила девчонка, — а насчет развалин не уверена. Почудился какой-то отклик, только не поняла какой. Не скажу — человек или животное.

— Бестолочь! — немедленно прокомментировал услышанное Микаэль, но беззлобно, будто бы даже по-отечески.

Я уложил на колени вытянутый из чехла мушкет и предупредил:

— Не расслабляемся, но первыми не нападаем. Отвечаем только на прямую атаку.

— И? — выжидательно посмотрел на меня маэстро Салазар.

— И если нас попытаются разоружить, — добавил я и предупредил: — Уве, готовь щит. Марта, ты на подхвате. Не зевай!

«Ангелы небесные не оставьте нас заботой своей!» — мысленно попросил я, поцеловал святой символ на четках и легонько стиснул коленями бока коня, заставляя того тронуться с места и начать неспешный спуск с холма прямиком в город, где едва ли нас ждало хоть что-то хорошее. Склон обильно порос кустарником и невысокими деревцами, вблизи дороги заросли немного редели, но даже так лошади могли пройти здесь только шагом. И это нисколько не радовало.

Но вопреки моим опасениям встреча с дозором прошла без осложнений. Стоило лишь приблизиться к развалинам, где, по мнению Марты, укрывался наблюдатель, из кустов тотчас появился молодой человек весьма крепкого сложения в сером, под цвет камней, плаще и с мушкетом наперевес.

— Магистр вон Черен?! — не сумел сдержать он своего изумления. — Что привело вас в эти края?

— Мы знакомы? — спросил я с ничуть не меньшим удивлением.

Как оказалось, формально мы представлены друг другу не были, дозорный знал меня в лицо, поскольку сопровождал маркизу цу Лидорф в ее поездке в Мархоф. Это все предельно упростило, и я справился, где могу отыскать ее светлость.

— Держите ориентир на пирамиду, мы дадим знать — вас встретят. — Караульный махнул рукой в сторону центра города и предупредил: — Поворачивайте на перекрестках со срубленными деревьями. Крона смотрит в нужную сторону.

Я поблагодарил подручного маркизы и тронулся в путь. Марта тут же нагнала и шепнула:

— В развалинах был кто-то еще.

— Логично, — усмехнулся я, внимательно посматривая по сторонам.

А посмотреть было на что! На окраинах лес полностью захватил покинутый людьми город, сомкнутые кроны превратили улицы в темные коридоры, развалины поросли кустарником и плющом, а мощные корни выворотили из земли и перекосили каменные плиты, коими была замощена дорога. К счастью, подлесок в этом царстве теней оказался не слишком густым, да и трава на ковре прелой листвы росла плохо, поэтому кони пробирались вперед без риска переломать ноги в чащобе.

Постепенно заросли поредели, вместо руин вдоль улицы потянулись фасады домов. Устоять под напором времени удалось далеко не всем особнякам, частенько нам приходилось спешиваться и переводить лошадей через перегородившие дорогу завалы. Из-под травы кое-где начала проглядывать брусчатка, подковы застучали по ней четче и звонче, время от времени слышался приглушенный треск не успевших окончательно истлеть костей и черепов. Судя по всему, народу на улицах погибло превеликое множество.

По мере приближения к центру города уцелевших строений становилось все больше, на многих сохранилась искусная резьба, кое-где даже подпирали остатки карнизов статуи. По большей части они были разломаны, их куски белели в траве мрамором. Узоры толком разглядеть не получалось, а скульптуры представляли собой стройных обнаженных женщин и мускулистых мужчин — самых обычных на вид, за исключением начинавшихся ниже талии змеиных хвостов.

— Экие затейники тут жили! — протянул Микаэль с явственным неодобрением. — Срамота!

Я был склонен с мнением бретера согласиться. Статуи мне не понравились. Не приходилось удивляться тому, что ни разорившие город захватчики, ни наведывавшиеся сюда впоследствии мародеры не озаботились их продажей. Разве что почти у всех не хватало голов.

Несколько раз мы натыкались на срубленные деревья и поворачивали на кольцевые улочки, чтобы вскоре снова вернуться на радиальные бульвары. Мост через примеченную с холма речушку давно рухнул, но та оказалась не слишком широкой, да еще один из домов обвалился столь удачно, что людям Адалинды удалось перекинуть с его руин на противоположную набережную несколько сосновых стволов. Мы перевели по ним лошадей и больше уже забираться в седла не стали, зашагали дальше пешком вдоль одного из каналов. Вода в нем и в самом деле оказалась теплой; на дне били горячие источники.

— Не нравится мне здесь, — проворчал маэстро Салазар, настороженно косясь на мертвые оконные провалы разрушенных домов. — Мало ли какая нечисть здесь за века завелась? Да и жили язычники — от них тоже много чего остаться могло!

Я только хмыкнул. Самого меня сейчас волновала исключительно грядущая встреча с сеньорой Белладонной, но, сколько ни пытался выстроить в голове ход беседы, ничего путного не выходило.

По мере приближения к центру города особняки превратились в настоящие дворцы, точнее — в развалины оных. Время оказалось не властно лишь над пирамидой, та высилась мрачным монолитом, площадь вокруг нее заросла высокой травой, из которой местами проглядывали края перекосившихся каменных плит и обломки статуй.

— Сейчас возьмут под белы рученьки и принесут в жертву! — с наигранной горечью произнес Микаэль.

— Что вы такое говорите?! — опешил Уве. — Как так можно?!

— Молодой ты еще. Зеленый-зеленый! — вздохнул бретер и расправил усы, а после с невозмутимой улыбкой приподнял шляпу над головой, приветствуя коллег. Я последовал его примеру, тогда и Уве стянул войлочную шапку.

Встречали нас смутно знакомый магистр-надзирающий и двое охранников в кольчугах, при шпагах и с парой пистолей с колесцовыми замками. Я порылся в памяти, но припомнить имени рыжеволосого ритуалиста не смог, а сам он представиться не счел нужным. Лишь ответил на приветствие и повел нас к одному из выходивших на площадь дворцов. Адалинда скромничать не стала и остановилась в самом роскошном здании, если такое слово вообще применимо к строению, простоявшему без присмотра более четырех сотен лет. Крыша его давно обвалилась, поросла травой и невысокими кустами, а левое крыло и вовсе представляло собой груду каменных обломков.

Лошадей мы оставили на заднем дворе; там был обустроен загон для скакунов свиты маркизы цу Лидорф, лежали мешки с овсом и охапки травы.

— Жди здесь, — сказал я Марте, и девчонка от обиды закусила губу.

Маэстро Салазар тут же отвесил ей легкий подзатыльник.

— Ты наш засадный полк, дура! Сейчас тебя считают слугой, а маркиза сразу дар разглядит.