Рейтинг-ноль

Я, конечно, не стремлюсь к тому, чтобы сразу забраться в Лабиринт на максимальный срок. Для начала надо разведать, освоиться, а уже потом думать о серьёзных заходах. Однако неизрасходованные дни никуда не пропадут, я смогу их задействовать позже. Не забирая время на отдых, я даже с текущими показателями получаю минимум полтора дня в неделю, плюс возможны полные три, если попаду в десятку.

Но тут есть два момента.

Первый: три дня – это много. Это означает, что придётся сидеть в лабиринте в то время, когда другие ученики занимаются непосредственно учёбой. И мне надо как-то от них не отставать. Есть намёки на решение проблемы, но понятно, что это прибавит сложностей.

Второй момент – лидерство ещё заслужить надо. В тот момент, когда с меня сняли десять баллов, я скатился на семьдесят вторую позицию. Лидер рейтинга – любимчик мастеров Дорс, красовался на сто девятой.

Разницу в тридцать семь баллов требовалось перебить за две недели, а это прилично. Если говорить о начальном этапе обучения – цифра невозможная. Тогда мы только и делали, что скатывались, и прогресс заключался лишь в разной скорости потери позиций. Сейчас ситуация значительно улучшилась, но ведь и Дорс на месте не стоит. Мало того, многие мастера частенько поощряют его откровенно ни за что. Очень уж у него семья серьёзная, и кто бы что ни говорил, нет в империи места, где такое происхождение проигнорируют.

Соревноваться с любимчиком на равных сложно, а с таким разрывом и вовсе почти невозможно.

Но я старался. Я изо всех сил старался. Я не упускал ни единой возможности. Я уподобился хищнику, караулящему дичь из засады.

Только моя дичь не из плоти и крови. Моя дичь – это возможности.

Возможности урвать балл-другой.





* * *


Мастера Гнория ученики прозвали Снотворным. Предмет история – не самый важный для нас, но это не умаляет его интересности. Надо хорошенько постараться, дабы рассказами о славных деяниях старины вызывать тотальную сонливость.

Гнорий старался.

Старался успешно.

Едва подавив в себе желание зевнуть от всей души, я, напрягая мозг, из последних сил попытался уловить смысл слов мастера.

Увы, получилось так себе. Тема сама по себе неинтересная, плюс Гнорий своему амплуа не изменял – ученики зевали после каждого его слова (в количестве которых мастер не скупился). Он их и растягивал, и смешивал неблагозвучно, и цедил с паузами, и архаичными выражениями увлекался, и высокий градус монотонности поддерживал. Будто колыбельную без музыки пел. Ему бы психотерапевтом устроиться, дабы успешно лечить расстройства сна.

Педагогика – явно не его тема.

– Итак, ученики, я поведал вам о падении последнего из Нрамов и его царства. Лишившийся страны и семьи правитель бежал в края, о которых нельзя упоминать без содрогания. Свою кровь он принёс самым нечестивым созданиям, врагам империи и всего живого. Да пребудет слава императорская в веках за то, что оградил нашу славную страну от тёмных веяний. Да будут вовеки заперты нечестивые вдали, или пускай сгинут все, дабы осталась о них лишь память недобрая, да обожжённые камни, из которых построены проклятые жилища изгнанников. Кто-нибудь хочет что-нибудь спросить? Ведь это одна из самых интересных тем последних времён, и я лишь вершки её осветил перед вами. Не может быть, чтобы никому не захотелось углубиться хотя бы в некоторые моменты.

На последнем слове в задних рядах кто-то не выдержал и зевнул во весь голос. Некоторые из особо бодрствующих не вполне сумели сдержать смешки, но мастер Гнорий на это никак не отреагировал. Привык, что на его лекции ходят за снотворным, однако всё равно выжидает.

Я мысленно вздохнул. Мне, если честно, плевать как на царя Нрама, так и на его царство. Но баллы сами не начисляются, их надо как-то зарабатывать.

Любой ценой.

Поднявшись, чуть склонил голову:

– Мастер Гнорий, я видел старую карту. Царство Нрамов невелико, и оно всегда относилось к нашей империи враждебно. Почему Нрамов не прогоняли так долго? Этот момент я не понял.

Гнорий не просто заулыбался, он засиял. Нечасто ученики на его занятиях занимаются чем-то кроме подавления сна. На моей памяти наблюдалось всего-то два случая, и оба раза это оказались интереснейшие темы, освещающие самые драматические страницы истории Равы. Даже все усилия мастера не смогли тогда усыпить всех, потому как жёстко задевали интересы многих семейств.

– Прости, ученик, как твоё имя?

Да уж, историк даже список не удосужился заучить. Действительно педагогика – не его призвание.

– Чак из семьи Норрис.

– Чак, это хороший вопрос, и признаю, я действительно не уделил ему должного внимания. К сожалению, история империи богата на события, а времени на такой важный предмет у нас отводят недопустимо мало. Итак, как ты заметил, царство Нрамов даже в период максимального рассвета не отличалось значительными размерами. То же самое можно сказать и о населении, оно никогда не было выдающимся по численности, как и армия. Некоторые имперские провинции его превосходили, и будь война честной, могли выиграть её даже без помощи от прочих регионов империи. Так называемая аристократия царства не стоит даже отдельного упоминания. Будь моя воля, я бы даже не стал относить к ним этот термин, потому что от благородных в них было лишь название. Даже о Нраме и его семье нельзя говорить, как о благородном, потому что его сила не имела отношения к истинному благородству. Сила рода зиждилась на единственном боевом артефакте – Трезубце Нрама. Это название в корне неверное, однако, к сожалению, оно прижилось, это оружие теперь прочно с ним ассоциируется. Все военные экспедиции империи вынужденно сворачивались только из-за Трезубца. География царства Нрамов позволяла атаковать его с существенно ограниченного количества направлений, где рано или поздно армия оказывалась в условиях, благоприятствующих применению Трезубца. И лишь при императоре Трае Четвёртом возникла ситуация, в которой получилось хитроумно направить на царство существенные силы. При этом ударный кулак из сильнейших воинов древних кланов сумел сразиться с Нрамом лично. Бой выдался сложным и кровопролитным, и Нрам, к сожалению, его пережил. Однако это не означало его победу. Наоборот, он потерпел поражение, и в серии последующих сражений был разбит окончательно. А всё дело в том, что в той схватке Трезубец повредился. Поговаривали, он повредился так сильно, что стал Двузубцем. То есть потерял один из зубьев. Без артефакта царство Нрамов оказалось заурядным противником, и было легко разгромлено после отдыха и перегруппировки имперских сил. Его земли поглощены, его, так называемая, аристократия уничтожена под корень, или изгнана в забвение, а его простолюдины ассимилированы. Царство Нрамов сгинуло без шанса на возрождение, и его участь стала примером для тех, кто помышляют о нехорошем, завидуя процветанию империи. Теперь ты понимаешь, Чак, почему царство так долго творило тёмные дела?

Я кивнул:

– Да мастер. Благодарю за прекрасные объяснения.

– И тебе спасибо за внимательность к важным деталям, Чак. Можешь садиться и не забудь добавить себе один балл. Внимательность у нас поощряется. Ученики, вы всё поняли, или остались вопросы?

Отлично. Чуточку постоял, сделал вид, что мне безумно интересно каждое слово занудного мастера, и вот она – плюс позиция в рейтинге. Немного, к сожалению, но жаловаться грех, ведь Гнорий не из тех, кто баллами разбрасывается.

В общем – не зря тут штаны просиживал, есть повод для радости.

Радость, не успев разгореться, потухла, когда поднялся Дорс. Лидер рейтинга в начале лекции опережал меня всего-то на два балла, а сейчас разрыв сократился до единички. Если раньше белокурый здоровяк не очень-то голос подавал на малозначительных занятиях, в последние дни его будто прорвало.

На словах он, как это лицемерно принято у некоторых бунтарствующих подростков, рейтинговую систему всячески игнорирует, а на деле у него проявились термические процессы в седалище, когда я за две недели радикально сократил немалый разрыв и начал дышать в затылок лидеру. Если раньше он задирал лишь откровенных тихонь, робеющих при виде авторитетного ученика, сейчас неоднократно пытался на меня наехать. Каждый раз получал не всегда вежливый отпор, и на этом конфликт исчёрпывался. Но градус злобы у Дорса непрерывно повышается, дело идёт к знатной ссоре.

Первое место верзила упускать не хочет. Возможно, знает то, о чём мне намекнул глава школы, но скорее просто прикипел к пьедесталу, и делиться почётным местом категорически не желает.


Ну это мы ещё посмотрим. Дорс не из интеллектуалов, а дурацкий вопрос мастер Гнорий одобрять не станет, ведь здоровяк точно не из его любимчиков.

Потому что у историка любимчиков нет.

– Э… мастер Гнорий. Я вот что-то не понял… Ну ладно, пускай сломали этот Трезубец. И что дальше? Почему они его не починили и снова не выгнали армию императора? Я не раз ломал копья и мечи, однажды даже топор с железной рукоятью на две части переломил. Их всегда быстро чинили. Артефакты тоже чинят.

– Ученик, как твоё имя?

– Дорс из семьи Аграк.

– Скажи мне, Дорс, знаешь ли ты про артефакты, способные защитить целое царство?

– Конечно, знаю, вы только что о таком рассказывали.

– А доводилось ли тебе видеть артефакты на такое способные?

– Мастер, врать неблагородно, поэтому прямо вам скажу, что артефактами никогда не интересовался. Мне нужен только путь силы. Те, кто защищаются всякими висюльками, это слабаки. А я не слабак.

– Я тебя понял, Дорс, но, к сожалению, должен отметить, что ты совершенно не задумался над сутью событий. Поэтому твой вопрос прозвучал неуместно, за что я вынужден снять один балл. Хотя постой… Возможно, это всеобщее заблуждение, и ты не заслужил наказание. Впрочем, Чак, по его словам, понял всё. Вот и проверим. Чак, будь добр, объясни Дорсу и остальным то, что не понял Дорс. Если, конечно, ты отвечал мне искренне и действительно всё понял.

Поднимаясь, я внутренне негодовал. Мало того, что меня, как бы, в неискренности заподозрили, так ещё и тема не из тех, о которых я готов разглагольствовать.

Один из многих случав, где я не заинтересован выказывать осведомлённость.

Но придётся.

– Да мастер, если вы о том, чем являлся Трезубец Нрама, я понимаю разницу.

– Вот и объясни, а мы послушаем.

– Мастер, то, что сейчас принято называть артефактами, на самом деле три разных явления. Первое: обычные артефакты. Их изготавливают те, у кого развиты особые навыки ПОРЯДКА. Навыки эти получать сложно, развивать очень дорого. Поэтому таких искусников мало. Второе: трофеи от Хаоса. Это различные предметы из иного мира. Иногда полезные, иногда пустые, иногда вредные, часто непонятные. Иногда это предметы из нашего мира, но изменённые Хаосом. С ними всё очень непредсказуемо. Предметов таких мало, силы в них, как правило, немного. Изготавливать их не получается, но иногда наши мастера могут их заряжать, когда иссякает питающая сила. Третье: древние вещи. Их ещё могут называть рунными артефактами, древними артефактами и другими похожими терминами. Это волшебные предметы, созданные по рунным технологиям. Создавались они в эпохи предшествующие приходу ПОРЯДКА и в первый период его появления. Это, как и в случае артефактов Хаоса, предметы с самыми разными свойствами. Они могут быть как слабыми, так и очень сильными. На уровне самых сильных трофеев Хаоса, или даже превосходить их за счёт сродства к сути Рока и специализации под использование людьми. Говоря о ремонте артефактов, Дорс подразумевал обычные. Никакие иные люди чинить не научились. Обычные артефакты в лучшем случае достигают уровня слабейших рунных. С высшими рунными артефактами их смешно сравнивать. Вы, рассказывая о падения царства Нрамов, не упомянули, что Трезубец Нрама относился к трофеям Хаоса или был рунным предметом. Но понятно, что обычный артефакт задержать, или, тем более, остановить армию провинции не способен. Это что-то гораздо более серьёзное.

– Да, – кивнул Гнорий. – Трезубец Нрама – древний артефакт. Сожалею, что позабыл это упомянуть. Кто-то считает, что древние технологии утеряны из-за массовых ударов Хаоса именно по центрам рунного мастерства. Также есть мнение, что руны не смогли ужиться с ПОРЯДКОМ, и лишь самые древние изделия сохранили работоспособность. Но, как бы там ни было, мы не можем воссоздать эту технологию. Нам остаются лишь возможности перезарядки, что возможно не всегда. Ну и некоторые вещи, вроде кукол в нашей школе, в какой-то мере получается задействовать для наших целей, не вмешиваясь в механику их работы. Надо радоваться тому, что труд древних продолжает приносить нам пользу хотя бы ограничено. Чак, за твою осведомлённость, внимательность и предусмотрительность поставь себе ещё один балл. То есть, в сумме, уже два.

Я сдержал улыбку, хотя рассмеяться хотелось как никогда.

Есть! Сравнялся с Дорсом! И где сравнялся? На лекции историка. Фантастика.

Теперь, если здоровяка сейчас не накажут, мне надо заработать ещё одну единичку, и все – я лидер. Надо поднажать, ведь сегодня последний день, а возможности предоставляются не так часто.

Точнее – даже не последний день, а его исход. Времени всего ничего осталось.

– Спасибо мастер. И ещё должен повторить, чтобы до всех дошло: нет разницы, был тот артефакт древним или от Хаоса. Ни то, ни другое ремонту не подлежит. Люди давно потеряли рунную технологию, способов починки не осталось. А с Хаосом таких технологий никогда не было. В лучшем случае их можно только перезаряжать.

– Ещё раз спасибо, Чак. Я сомневался в твоих знаниях наигранно, надеясь на столь блестящий ответ. Ты заслужил больше чем два балла, но, увы, это моё персональное ограничение на одного ученика. Больше никак. Присаживайся, Чак. А вот с тобой, Дорс, ситуация обратная. Получается, свой минус ты заработал честно. Или ты хочешь что-то против сказать? Учти Дорс, если станешь упорствовать в заблуждениях, мой лимит в два балла распространяется не только на поощрения, но и на штрафы. Ты можешь усугубить наказание, если скажешь что-то не так.

Покосившись на Дорса, я оценил прекрасный цвет его лица. От него сейчас прикуривать можно. В несколько минут лидер сначала сравнялся со мной, а затем отстал на одну позицию. Разрыв, конечно, мизерный, но то, что сейчас исход последнего дня, теперь работает против него. Нам ведь ещё вчера начали намекать о том, что я узнал от главы школы. И почётная роль – получить первый в истории курса призовой день, теперь от моего конкурента ускользает.

Но надо отдать должное, устраивать полемику Дорс не стал.

– Спасибо за объяснения, мастер Гнорий. Я осознал свою ошибку.

– Вот и прекрасно. Садись Дорс. А теперь я хочу вам рассказать славную историю о…

Прислушиваясь к монотонному речитативу Гнория, я внутренне ликовал. До вечера всего ничего осталось, и впереди нам светят призовые баллы лишь на стрелковом полигоне. Там больше внимания уделяют практическим результатам, а не красивым позам с луком и прочим пустым ритуалам. Дорс с дальнобойным оружием обращаться умеет, но далеко не блестяще. Меня же в этом деле лишь парочка учеников смущает, всех прочих я обставлю не напрягаясь.

Плюс мастеру стрельбы на нас на всех наплевать одинаково. Он вроде Гнория. То есть за красивые глаза Дорса не поощрит, а результаты у соперника средние. Награда, честно говоря, и мне вряд ли светит, там их неохотно раздают, но сейчас достаточно не наломать дров, и на этом всё – я лидер.

Лидер – это, помимо всего прочего, ещё и обязанности. Об этом тоже глава школы сообщил. Будто не сомневался ни на кроху, что до вершины я доберусь, очень уж подробно объяснял.

К лидеру добровольность неприменима, он обязан каждую неделю ходить в Лабиринт. Если он не хочет это делать, или не может по каким-либо причинам, с него снимается двенадцать баллов. И так каждые семь дней, что рано или поздно приведёт к потере верхней позиции.

И, возможно, скатится с неё быстро, потому что по некоторым намёкам посещение Лабиринта – самый эффективный способ набора баллов. Ничего лучше школа не предоставляет.

Я в Лабиринт сходить не против. Даже больше скажу – я в него мечтаю попасть.

Давно мечтаю.





Глава 19. Кхеллагр и великий день