Рейтинг-ноль

Ярко светило утреннее солнце, задорно щебетали птички, ласковый ветерок нагонял приятную прохладу. В общем, всё прекрасно, за исключением моего настроения.

Ну а чему тут радоваться? Только что я потерял двенадцать баллов. Да-да – двенадцать! А ведь даже сейчас, с новыми послаблениями, они зарабатываются со скрипом. Получается, все успехи четырёх, а то и пяти дней слил за один миг. С седьмого места в рейтинге вылетел на двадцать девятое. Причём делю его с парочкой учеников с такими же текущими показателями. То есть, учитывая дубли не самой удачной системы подсчёта, впереди меня не двадцать восемь, а куда больше.

И скатился я по своей воле. Ну а куда деваться, если право выхода в город стоит именно столько?

С одной стороны, я поставил под удар главную задачу ради второстепенной. С другой, я почти не сомневаюсь, что легко наверстаю упущенное, и совершенно не сомневаюсь в том, что успешное выполнение второстепенной задачи облегчит работу по главному направлению.

В общем, к воротам я шёл в мрачном настроении. И его ничуть не улучшало присутствие Паксуса. Соседу «увольнительная» не светила, потому как давали её только тем, кто успели вернуть все выданные изначально сто баллов. Ученическими успехами он не блистал, поэтому прилично не дотягивал.

А за город ему очень хотелось. Вот и увязался, хотя бы так примазываясь к недоступной возможности.

И заодно в который раз закидывая всё те же удочки.

– Чак, ну как ты не понимаешь! Это же тупость! Ты сглупил. Ты, наверное, из такой глуши приехал, где такие вещи не понимают. Я ведь прав, да? Ничего про большие города не знаешь? – сосед выдержал паузу, надеясь, что я отвечу, и дам, наконец, хоть какой-то намёк на расположение своего родного края.

Какая наивная попытка…

Видимо сам это быстро поняв, Паксус продолжил, как ни в чём ни бывало:

– Идти надо на сутки, а не на световой день. И даже так маловато будет, чтобы нормально оторваться. Я, как только сотню получу, возьму на сутки.

Я, думая о своём, бросил в ответ уже в который раз:

– Паксус, ты быстрее в ноль уйдёшь, чем до сотни доберёшься.

– Доберусь, не сомневайся. Теперь у меня есть цель, а я упрямый.

– Ты учти, что за полные сутки придётся отдавать двадцать четыре балла, а не двенадцать.

– Да я бы и все сто отдал, лишь бы на полный денёчек вырваться, – мечтательно протянул сосед, после чего, спохватившись, с мольбой спросил: – Ну ты хотя бы расскажешь, как там всё прошло?

– Паксус, если ты насчёт увеселительного квартала, то рассказов не будет. Я туда заглядывать не планирую.

– Ну да, ну да, верю, конечно же верю. И в то, что тебе женская одежда сама в карман упала, тоже верю. То есть ты хочешь сказать, что целых двенадцать баллов отдал, чтобы просто навоз на улицах понюхать и пожрать в дешёвой таверне тухлятины жареной, вместо школьных специй?

– Угу, именно этим и собираюсь заняться.

– Чак, хватит уже врать, здесь все знают, какой ты бабник.

– И снова ошибаешься. Хотя что тут говорить, тебе как ни объясняй, не поверишь. У тебя мания находить во всём какие-то пошлые намёки.

– Да какие намёки, Чак?! Я ведь сам видел, как ты ночью в женские корпуса бегаешь!

– Вот прям своими глазами видел, как в эти корпуса захожу или выхожу их них? – уточнил я.

– Может всё и не видел, зато видел, что у тебя в кармане сам знаешь что лежало. Только хватит уже мне лапшу вешать, что ты просто нашёл тряпку по пути в нужник. Ну хоть намекни: блондинка или брюнетка?! Ну давай же, Чак! Ну не зажимай!

– Паксус, ты безнадёжный фантазёр…

На этих словах я повернул на кратчайшую тропку, ведущую к воротам. Протягивалась она в окружении зелёных стен из художественно подстриженных кустарников. Немудрено, что лишь оказавшись за углом я увидел, что там кто-то есть.

Девочка стояла в конце тропы, глядя в сторону ворот. Причём даже со спины я сразу опознал старую знакомую по характерной причёске: укороченные волосы частью заплетены в подобие конского хвоста, частью развесились в стороны не очень-то послушными прядями.

Вообще-то насчёт знакомства – это я преувеличиваю. Даже прозвища не знаю. Да, мы не очень-то тесно пересекаемся с ученицами, лишь на некоторых испытаниях и совместных подобиях лекций. Однако все примелькались, лишь именно эта – будто невидимка. Очень нечасто на глаза попадается.

Правда, надо признать, что её появления хоть и редки, но при этом часто эффектны. Вспомнить хотя бы то первое испытание с куклами, когда она продержалась немногим меньше, чем я. Но я-то был в группе, а ей приходилось в одиночку выкручиваться.

Голова моя была слишком сильно озадачена горестью от только что случившейся потери баллов и перспективами достижения некоторых целей, ради которых я решился на такие траты. Лишь этим могу оправдать то, что печально расслабился, не просчитал последствия, отреагировал импульсивно, совершенно не думая о том, что услышанное и увиденное могут неправильно интерпретировать.

К тому же девочка при нашем появлении немедленно развернулась, уставившись колючим взглядом. Это можно назвать провокацией, требующей немедленных действий.

А то знаю её, – убежит или пропадёт куда-то, как уже случалось при попытках пообщаться. Заметно, что она нелюдимая, но почему-то складывается впечатление, будто меня выделяет особо.

Категорически не переносит. Может я ей в первый день глаза намозолил, может та встреча под землёй негатив вызвала.

– Привет, – улыбнулся я. – Ты там… тогда, под землёй. Забыла кое-что из одежды. Если есть время, можем сходить ко мне, заберёшь. Или когда тебе будет удобно.

Девочка молча шагнула вбок, вмиг скрывшись в зелёной стене. А в той при этом, несмотря на внешнюю монолитность, даже веточка не дрогнула.

Да уж, не знаю, кто она такая и у кого обучалась, но лесовик из неё выйдет отличный.

– Миленькая, – тоном детектива, поймавшего с поличным самого хитрого преступника, выдал Паксус. – Познакомишь?


Я чуть не окаменел. Ведь если только что прозвучавшие слова даже обычный человек может понять неправильно, с Паксусом всё куда хуже.

Он не просто поймёт неправильно, он поймёт максимально хуже.

Да как я мог позабыть про эту ходячую озабоченность?! Как дозволил своему языку отработать по полной в присутствии ходячих ушей, приделанных к неразумной голове?! Ведь сосед спал и видел, как бы ему выяснить личность хоть одной из моих выдуманных его эротической фантазией пассий. Он ведь человек даже не простой, а примитивный. По его логике, если ответила мне взаимностью, значит для всех доступная. И в первую очередь, разумеется, для него. А при культивируемом в школе запрете на сословные различия и этикет, это означает, что он имеет право начать охоту за якобы легкомысленной незнакомкой, в процессе которой и её ославит на всю школу, и меня.

Насчёт себя могу точно сказать, что мне такая слава не требуется.

Поэтому немедленно остановился, обернулся к соседу, жёстко уставился на нездорово-возбуждённую рожу, ткнул пальцем, остановив ноготь в миллиметрах от глаза.

И прошипел:

– Увижу тебя рядом с этой девочкой, вся школа узнает, что ты выспрашивал у Тсаса, не мечтает ли он о весёлой ночи с ласковым мужчиной! И устрою так, что ты именно такую ночку получишь, когда заработаешь выход в город. Там тебя будет толпа здоровенных волосатых мужиков поджидать. Я знаю к кому обратиться, чтобы тебе такое устроили. И денег у меня хватит, чтобы они тебя за стенами весь год ждали.

– Да Чак, ты чего?! Что за шутки?! Я ведь просто спросил, я не выспрашивал!

– Паксус, ты меня понял?!

– Да я и не собирался ничего! Ну что ты так завёлся?! Мы же друзья!

Я приблизил палец ещё на полмиллиметра:

– Твои друзья по ночам в лесу на Луну воют. Ни шагу к ней. И ни слова о ней. Понял или по-плохому объяснить?

– Да понял я! Понял! Чак, из какой деревни тебя в столицу принесло?! Ты же сумасшедший псих! Ну чего так заводиться из-за какой-то девчонки? Тем более, она некрасивая. Вот Диби я бы… Слушай, а насчёт Диби ты как? По-моему она к тебе как-то неровно дышит. Вы с ней это… в смысле… ну… того? Да? Ну хоть намекни. Чак, да я могила владыки Некросов, дальше меня никуда не уйдёт!

– Паксус, ещё одно слово, и вряд ли тебе лекари помогут.

– Лекари здесь всё лечить умеют, – легкомысленно заявил сосед.

– Да? И они что, смогут заставить всех забыть, что я перед воротами оторвал то, что тебе голову заменяет? И ты сам это вспоминать никогда не будешь?

Паксус спал с лица:

– Ну Чак, ну ты точно ненормальный…





* * *


Столицу я успел оценить ещё в первый день, и в уточнении оценки не нуждался. Ещё тогда быстро выяснилось, что шататься по её улицам праздным туристом мне не хочется. Да, архитектура местами интересная, но я не любитель глазеть на архаичные сооружения. К тому же великое изобилие навоза, благоухание из сточных канав и прочие прелести реального Средневековья изрядно портили картинку.

Не очень-то похоже на «зализанные» исторические центры старых земных городов.

А ещё здесь процветала путаница с нумерацией домов – новомодным равийским явлением. Раньше этим делом вообще не утруждались, и, как это часто бывает, новшество смотрелось сыро. Если улицу возничий нашёл без труда, дальше начались сложности. Конная повозка не очень-то приспособлена для маневрирования в тесноте далеко не самого богатого квартала. Мы, похоже, проехали нужное место, а развернуться здесь – целая история.

Поэтому, расплатившись, я продолжил поиски пешком. Но даже так столкнулся со сложностями. Дело в том, что нумерация здесь не имела ничего общего с цифрами. В принципе, удобно, ведь большая часть населения совершенно неграмотна. Однако система вышла неудачной до такой степени, что проще счёту обучиться, чем разобраться. На каждое отдельное домостроение вешалась табличка: квадратная по одну сторону улицы, круглая по другую – аналог чётного и нечётного. Плюс на них различались цвета и по центру светлели простенькие геометрические фигурки. Предполагалось, что все эти рисунки и оттенки должны идти по порядку, но на практике гладко не получилось.

Дело в том, что дома располагались не только по проездам, а и в глубине кварталов. И табличка полагалась всем без исключения. Причём огромное здание в два этажа считалось равноценным с ветхими сараями. Никакой системы дополнительных корпусов и прочих способов выделять основные сооружения не предусматривалось. Плюс с увеличением расстояния до широкой проезжей части не всегда удачно получалось распределить строения между соседними улицами. В сочетании с не очень-то упорядоченной застройкой получалась та ещё головоломка.

В общем, я быстро понял, что разбираться с таким ребусом придётся до полудня (а то и до вечера). Пришлось махнуть рукой на самостоятельное изучение прогрессивных нововведений и обратиться напрямую к местным жителям.

Но и здесь не обошлось без сложностей. Оказалось, что аборигены совершенно не разбираются в табличках, и поддерживают их на своих домах только по причине нежелания нарываться на штрафы, положенных за пропажу или повреждения. Но так как даже столицу Равы можно счесть большой деревней, я решил пойти совсем уж простым путём, и просто спросил чудовищно толстую, едва ноги передвигающую женщину, не может ли она мне подсказать, где здесь проживает искусник Кхеллагр.

Вопрос озадачил матрону до такой степени, что она, пару секунд простояв моргающим соляным столбом, помчалась от меня, будто спортсменка-легкоатлетка, то и дело бросая назад такие взгляды, будто за ней все крысоволки Севера гонятся.

Гм… Что это с ней? Я ведь и одет прилично, и рожа честная, и при мече. Оружие в Раве – это не просто оружие, а ещё и показатель статуса. Кому попало средь бела дня по столице с такой вещью бродить не дозволяется.

Повторив попытку ещё с несколькими жителями, я раз за разом получал реакцию, на которую не рассчитывал. Повезло лишь в одном случае, когда ко мне несмело подошёл не совсем трезвый попрошайка и попытался продать мне «слегка поломанный амулет». На вид амулет подозрительно походил на самую обычную баранью кость. Выпивоха, сам понимая, что товар выглядит как-то сомнительно, попытался его расхваливать, предположив, что вещь, возможно, не простая, а рунная. Но от столь наглой лжи сам начал посмеиваться и, махнув на меня рукой, отправился было прочь.

Я успел его остановить при помощи блеска монеты, которую тут же пообещал ему передать, если он сообщит мне, как пройти к дому искусника Кхеллагра. Повезло, он, наконец, дал мне вменяемые пояснения, напоследок заявив, что ему меня жаль. Мол, такой молодой, а уже покойник. И ещё он попросил плюнуть в, скорее всего, мёртвую рожу рыжего толстяка Шлоба, которого, возможно, повстречаю. Дескать, из-за того, что тот решил сократить путь, кое-кто остался без обещанной выпивки.

В общем, происходящее напоминало начало незамысловатого ужастика, когда герой или герои в начале фильма сталкиваются с многочисленными предупреждениями и знамениями, указывающими на нежелательность их продвижения в определённом направлении. Но, игнорируя всё это, они упрямо движутся дальше: в частные владения семейки мутантов-каннибалов; к логову голодающих пещерных зомби-инопланетян; или ещё в какое-нибудь необычное место, где хозяева всегда рады гостям.

В то, что меня назначили на роль в шаблонном ужастике, не верилось, но на всякий случай к нужному месту я приближался с опаской. Осторожность в любом случае не будет лишней, ведь квартал явно не из фешенебельных. Несколько раз замечал личностей, взирающих на меня с характерным интересом. И все эти личности выглядели так, что я бы, на месте здешнего судьи, выдал каждому лет по пять самой строгой каторги просто за красноречивые рожи.

В глупых книжках, коим так увлечён Тсас, великие герои в подобных местах двери отворяют ногами, общаются «через губу» с сильными мира сего, и красочно убивают абсолютно всех, кто косо на них посмотрит. В особо тяжёлых случаях смерти подлежат и те, кто недостаточно низко поклонились при виде великого человека. В общем, держались они не как люди, а как абсолютно бессмертные создания, наделённые величайшей силой во вселенной. Но, увы, я не из повести для самых наивных мальчиков пришёл, и потому больше доверял другим книгам и историям. В том числе тем, где серьёзные исторические личности позорно (и зачастую неожиданно) погибали от рук несопоставимо слабейших противников.

Расслабляться нельзя. Нигде нельзя. Даже на городском дне. Ведь будь местный криминалитет слабым до такой степени, что одинокий аристократ ему не по зубам, его бы давно искоренили.

А он живёт и процветает. Я от северян про здешние делишки всякого наслышался, да и по пути на разное насмотрелся.