Рейд ценою в жизнь

- Не тормози…

Офицер стоял у обочины с поднятой рукой.

Глеб высунулся из окна, придерживая фуражку, начал выразительно тыкать в циферблат наручных часов, дескать некогда, спешим - дело государственной важности.

Офицер насупился, исподлобья посмотрел им вслед, потом побрел к своему заглохшему бронетранспортёру.

Показалось развилка, Герасимов повернул налево - вдруг повезет! Снова замелькали надоевшие уже пейзажи: заросшие бурьяном балки; кривые сосны на краю обрыва. Неприятельских подразделений в этой местности не было - слабое, на всё же основание для оптимизма.

Через пять минут машина выехала из леса, встала на краю низины. Дорога убегала вниз, теряясь за покатыми сопками. Среди холмов раскинулась небольшая деревня - насколько можно было судить - дорога прорезала её насквозь. Сомневались недолго - пешая ходьба по открытым участкам была чистым самоубийством.

Группа давно сбилась с дороги - Шубин не имел понятия, где они сейчас находятся, но явно не на участке, где готовилось массированное наступление.

- Вы уверены, что надо ехать через деревню? - засомневался Герасимов, плавно начиная движение. - А если там немцы?

- Не вижу никаких немцев! - отрезал Глеб. - На этой околице их точно нет. Будут докучать - попробуем развернуться, - он машинально покосился через плечо – товарищи в кузове помалкивали - инструкция они получили, хотелось надеяться, мысленно их отработали. - Если повезёт - прорвёмся за деревней, бросим машину. На транспорте у нас хоть какие-то шансы… Все, Серёга, рули с достоинством! Смотри по сторонам…

Замшелая деревня не была центром мироздания - проплывали избушки, просевшие в землю; скособоченные изгороди. Населённый пункт казался вымершим, возможно так оно и было.

Население из прифронтовых полос в лучшем случае изгоняли, в худшем уничтожали или отправляли в концлагеря. Многие калитки были распахнуты, не лаяли собаки, не кричали петухи.

Эх, не спугнуть бы удачу!

- Дьявол!.. Здесь они, товарищ лейтенант! - выдохнул Серёга. - Вот же не везуха…

От здания сельсовета в центральной части посёлка остались одни головешки, уцелели клумбы с цветами - на фоне пепелища они смотрелись жутковато. Та же участь постигла и соседние избы - их сжигали огнемётами.

У дощатой постройки с надписью «Почта» стояли грузовики с затянутыми брезентом кузовами. Показались солдаты в мышиной форме, в переулке зачехлённые орудия, пара самоходных артиллерийских установок. Справа и того хуже - два средних танка панцер-3, раскрашенные в зловещие, камуфляжные цвета. У обочины прикорнул мотоцикл - в люльке курил пулемётчик, равнодушно смотря на проезжающий грузовик.

- Оплошка вышла, товарищ лейтенант! - прошептал Герасимов. - Вот тебе бабушка и Юрьев день. Будем разворачиваться.

В зеркало было видно, как отдаляется мотоцикл, здоровяк в люльке продолжал смотреть вслед, хмурил лоб, словно пытался что-то вспомнить - стоит развернуться, пойти обратно и он сразу вспомнит.

- Никуда не сворачивай, Серёга, будем прорываться, глядишь обойдётся.

За деревней тянулась серая скальная гряда - добраться бы до нее… Герасимов поднажал. Мелькали дома за зеленью ягодных кустарников, небольшое сельскохозяйственное предприятие, обнесённое забором. Снова танки, бронетранспортёры - немцы прятали технику подальше от чужих глаз. Для чего она тут накапливалась? Уже видна была околица, вытянутое амбарное строение, дальше дорога убегала в скалы. За небольшим каменным массивом темнел лес.

На выезде из деревни, за амбаром показался пост. Герасимов заскрипел зубами - это было именно то, чего они боялись. Впрочем поздно бояться - делать что-то надо. Ладно хоть шлагбаум не поставили.

У крайней избы стоял трёхтонный грузовик. Во дворе, за оградой из штакетника, сновали чужие мундиры. У обочины бронированный «Кюбельваген» повышенной проходимости для перевозки личного состава, советская полуторка с намалёванном на борту орлом вермахта, несколько мотоциклов. Вооружённых людей был явный переизбыток, хотя тревогу здесь, похоже не объявляли.

Немцы вели себя спокойно, на груди поблёскивали металлические бляхи - полевая жандармерия. Прохаживались субъекты в тёмных мундирах без знаков различия, таких же как у всех кепи и с белыми повязками, за плечами торчали карабины - очевидно самая сознательная часть бывшего советского общества.

- Прорываемся, товарищ лейтенант?

- С ума сошёл, Серёга? Они же нас исполосуют… Глянь, сколько их.

Глеб кусал губы, пост приближался - повернули головы мотоциклисты с бляхами, насторожились полицаи в черном облачении.

Голова работала как счеты в руках виртуозного бухгалтера: трое полицаев; шестеро мотоциклистов; пулемёт в люльке; трое у «Кюбельвагена» - на вид ничем не озабочены, но автоматы наготове, среагировать успеют; грузовик у ограды - там вроде никого; во дворе скопление, но эти не сразу откликнуться, хотя и резину тянуть не будут.

Прорываться нельзя, тогда вся эта рать ударит в спину его пассажиров - в кузове не останется шансов.

- Шлыков!..

- Здесь я, товарищ лейтенант! - стреляный воробей волновался не меньше прочих. - Беда приближается? Наши тут настойчиво интересуются…

- Слушай, это пост, много неприятелей, прорываться нельзя - вас всех в кузове посекут. Их надо уничтожить. Мы остановимся - пусть проверяют. Начинайте по сигналу, сами поймете каким он будет этот сигнал. Здесь полиция, жандармерия. Надо уничтожить их как можно больше, чтобы прорваться.

- Мы всё сделаем, товарищ лейтенант. Не переживайте.

А как тут не переживать?

На дорогу выбрался упитанный жандарм в прорезиненном плаще, поднял жезл.

- Можем сбить его, к чёртовой матери, товарищ лейтенант!

- Серёга, ты слышал о чём мы говорим? Промчимся мимо - нас в спину покрошат. Останови, но двигатель не глуши. По сигналу будь готов рвануть.

- Как скажете, товарищ лейтенант!

Рука водилы соскользнула с баранки, машинально погладила ствол зажатого между колен автомата, скрипнули тормоза.

Подошел жандарм с важным видом:


- Хайль Гитлер! - отсалютовал он.

Шубин согласно кивнул - и вам, дескать, здравствуйте! Рука невольно поползла к нагрудному карману - прикрыть проклятое пятно.

- В чём дело, фельдфебель? - Глеб сунул ему в лицо служебное удостоверение, держал ровно столько, чтобы тот не успел запомнить фото. – Мы спешим… У нас важное дело… Недавно мы попали под обстрел русских диверсантов и, сдается мне, вы их ищете не там где нужно.

- Куда вы направляетесь?

- Говорю же мы, попали под обстрел и были вынуждены сменить направление. До этого следовали в посёлок Беженка, в расположение Айнзац СС команды майора Циммермана.

- Вы сильно отклонились от маршрута, - покачал головой жандарм. – Беженка, это на запад…

- Я не спорю… Фельдфебель, прошу меня простить, но совершенно не имею настроения с вами разбираться. Буду признателен, если нам позволят проехать.

Жандарм колебался - он смерил взглядом водителя - Герасимов успешно вживался в образ, тоже хмурился и с осуждением поглядывал на жандарма. Переминались полицейские, с пропитыми лицами, чувствовали неудобство в присутствии эсэсовского офицера, их бы воля - давно бы пропустили. Подошёл напарник жандарма с такой же бляхой и отличительными знаками юнкер-фельдфебеля, что-то прошептал первому на ухо. Шубин мысленно ругнулся, а он уже понадеялся…

- Сочувствую, господин гауптштурмфюрер… - решился жандарм. - Но мы имеем приказ осматривать весь проходящий через пост автотранспорт. Уверяю вас, это займёт всего несколько минут.

Что-то беспокоило жандарма - он несколько раз поменялся в лице - возможно странный акцент сидящего в кабине эсэсовца.

- Если несколько минут, то чего вы ждёте, фельдфебель? Давно бы осмотрели - там всё равно ничего нет.

- Один момент, господин гауптштурмфюрер, - фельдфебель сухо улыбнулся и направился к кузову.

И снова снизошло спокойствие, совершенно незачем волноваться - обыкновенная штатная ситуация, житейское дело.

- Серёга, не гони… Пусть наши для начала усмирят эту братию. Шлыков, ты здесь? - прошипел Глеб через плечо. - К вам гости, встречайте.

Он наблюдал за жандармам в зеркало: тот вскинул ногу на колесо, вцепился руками в край борта, легко взметнул накаченное тело - занятно было наблюдать как меняется лицо человека - сначало равнодушно, потом удивлённо, затем в глазах забился панический ужас и даже блеснуло понимание, что это всё - продолжения не будет и лучше бы он пропустил эту машину.

Короткая очередь сбила жандарма с борта, как зазевавшуюся ворону. Поднялись шесть бойцов, ударили разом. Дикая боль вцепилась в голову и всё, что было дальше - воспринималось уже отрывочно.

Глеб тоже стрелял и Серёга Герасимов, переборовший волнение, не остался в стороне - хлестал по ограде крайнего участка, за которой началось хаотичное движение полицейских мундиров.

Второй жандарм пустился бежать - пуля отправила его прямиком в канаву. Попадали как игрушечные солдатики-полицейские - хватило одной очереди на всю компанию. Пулемётчик в мотоцикле уронил голову, кровь полилась на колени. Солдаты в отдалении схватились за карабины, но не сделали ни выстрела. В дыму кто-то перебегал, кричал дурным голосом.

Разведчики бросали гранаты, добивая тех, кто ещё подавал признаки жизни. Ударной волной перевернуло мотоцикл вместе с содержимым. Из крайней избы выскочили полицейские в расстёгнутых мундирах, припустились к калитки, но попали под плотный автоматный огонь.

- Серега, по газам! - прохрипел Глеб - кричать было трудно, голосовые связки перехватило.

Грузовик понесся, Герасимов лихорадочно переключал передачи, в спину не стреляли, по крайней мере первые сто метров, потом отрывисто захлопали карабины - выжившие оккупанты и их приспешники выбежали на дорогу.

Кто-то из красноармейцев бросил гранату, продавленную колею заволок дым.

- Прекратить огонь! - надрывался Шубин. - Всем лечь!

Пострадавших не было.

- Ну и дали мы им, товарищ лейтенант! - нервно смеялся Мостовой, но легче на душе не становилось и голова трещала.

Грузовик спускался с покатой горки. Вдоль дороги громоздились груды камней. Впереди обозначились скалы, небольшой каменный массив. Дорога уходила туда, а дальше видимо шла в лес, синеющий в далеке.

Когда машина вошла в поворот, разведчики обнаружили погоню - её не могло не быть, слишком много техники скопилось в деревне. Сквозь дым прорывались лёгкие пикапы на базе «Кюбельвагенов», трещали автоматные очереди. Но они пока отрывались. Дорога превращалась в каменистую, пыль вставала столбом, вдоль обочин мелькали булыжники, растрепанные пучки зелени, вырастали каменные глыбы.

- Уйдем, товарищ лейтенант! - бормотал Серёга, таращась в изрытое трещинами ветровое стекло. - Как пить дать уйдём! Эх, нам бы только до леса дотянуть!..

Лучше бы молчал… Он уже не мог сохранять движение по средней части дороги - грузовик швыряло из стороны в сторону, инерция тащила его куда попало - такие махины не предназначены для скоростных гонок.

В какой-то момент он заехал на обочину, пропорол колесо об острый камень, вросший в землю - шину на скорости порвало в лохмотья, дико заорали все кто находились в кузове - Опель загулял ходуном, съехал носом в кювет, а заднюю часть развернуло поперёк дороги. Кузов накренился, оторвался борт, и все, кто в нём находились, посыпались вниз, как щебень из самосвала.

- Серёга, мать твою!.. Мы ж не дрова! - выругался Брянцев.

Незадачливый водитель с бледным видом ощупывал грудь, душевно саданулся о баранку. Глеб успел упереться в панель, на миг откинул голову - откуда эта невыносимая головная боль? - рвала как взбесившаяся собака. Нет, всё нормально - оба покинули кабину через левую дверь.

В правый борт уже хлестали вражеские пули. Разведчики приходили в чувство собирали себя по кусочкам. Шлыков, приземлившийся на заднее место, с бранью набросился на Герасимова - самое время выяснять отношения.

Противник приближался, но пока его загораживал борт грузовика, перекрывшего проезжую часть.

- По дороге, скалы! - скомандовал Шубин. - Они там не смогут проехать, а если смогут, то потратят массу времени, оттаскивая с дороги пострадавший Опель.

Они неслись со всех ног, позабыв про боль и злость. Повсюду были скалы, изъеденные расщелинами, маленькое урочище посреди лесистой местности. Дорога петляла между вросшими в землю каменными отложениями. Впереди, в разрывах скал, выплывал лес - его отделяло от урочища двести метров открытого пространства. Дорога забирала вверх - бежать становилось всё труднее.

Смолкли выстрелы за спиной, но вряд ли это было хорошей новостью. Дорога просто издевалась - она фактически заползала на гору. Люди в изнеможении взбирались на косогор, кашляли, задыхались. Коля Савенко, волокущий за плечами радиостанцию, едва держался на ногах. В