Разрушенный

Не только оно болит.

Она подходит ко мне, держа перед собой полную тарелку еды. Я абсолютно точно могу привыкнуть к такому обращению. Может быть, наличие няни — это не самое худшее, в конце концов.

Она наклоняется ближе, обдавая меня ароматом клубничного шампуня.

— Эта ситуация может пойти двумя путями. Либо мы будем относиться друг к другу с уважением, либо ты будешь вести себя со мной как мудак. Но если ты выберешь второй вариант, имей в виду, что я не принимаю дерьмо лежа. Есть не один способ пытать кого-то. — Ее глаза переходят с моего лица на промежность, рассматривая мою эрекцию.

Черт. Это одновременно и горячо, и чертовски неправильно.

— И как меня пытают? Похоже, я получаю лучший конец сделки с завтраком и шоу.

— О? Ты думал, это для твоего блага? Скорее, я назначила тебе два интервью после гонки, потому что все знают, что ты любишь быть в центре внимания. Хотя добавление синих шариков к твоему утру — плюс. — Она широко улыбается.

То, как она сделала так, чтобы у меня был худший день, впечатляет меня больше, чем раздражает.

— Ты меня разыграла.

Елена качает головой.

— Считай это просветлением. — Она идет в сторону своей комнаты с тарелкой того, что должно было быть моим завтраком. — P.S. Если хочешь позавтракать, вызови обслуживание в номер сам. Я тебе не горничная. — Ее ухмылка — последнее, что я вижу, прежде чем она закрывает дверь в свою комнату.

Елена, мать ее, Гонсалес показала себя достойным противником.

Игра началась.

Команда бегает по гаражу, проводя последние проверки перед Гран-при Австралии. Ксанакс, который я принял после завтрака, подействовал на мой организм, превратив мою тревогу в временную проблему прошлого. Я принимаю нужную дозу, чтобы притупить беспокойство и оставаться начеку, потому что последнее, что мне нужно за рулем автомобиля на скорости триста километров — это приступ паники.

Елена улыбается мне из угла гаража, злорадствуя по поводу своего предыдущего представления.

Я пользуюсь тем, что Элиас занят, чтобы поговорить с ней.

— Так вот как это будет между нами? Я толкаю, ты тянешь?

— Это зависит от обстоятельств. Ты собираешься быть задницей весь сезон?

— Я не знаю.

Искренне не знаю. Я не могу предсказать, когда дерьмо попадет в вентилятор.

— Как обнадеживающе.

Я издал негромкий смешок.

— Некоторые называют меня непредсказуемым.

— Это те же люди, которые оставили тебя в отключке рядом с писсуаром? Потому что они не ошибаются.

Черт. Она не сдерживается. Почему-то я нахожу это… освежающим.

Горе мне. Богатый мальчик, который заставляет всех и их матерей целовать мою задницу ради пятнадцати минут в центре внимания. Общение с такой, как Елена, напоминает мне о том, насколько я человек. Это смиряет и одновременно пугает меня до смерти.

— Говоря о непредсказуемости, я могу сказать то же самое о тебе. Сегодняшнее утреннее шоу было чем-то другим… Ты упаковала все эти ночнушки для меня?

Ее щеки приобрели лучший оттенок розового.

— Это то, что ты заслужил.

— Люди знают об этой твоей стороне?

— О той, которая не спускается без пинков и криков? О, да.

— Я бы предпочел, чтобы ты кричала, а не пиналась, но я играю, если это твоя изюминка.

Ее щеки из розовых превратились в кроваво-красные.

— Ты не можешь…

— Говорить с тобой таким образом? Я не могу рассказать тебе, как после твоего маленького шоу я дрочил на образ тебя, склонившейся над моей кроватью, пока я трахал тебя? Это был один из способов поднять мне настроение перед гонкой.

Глаза Елены блуждают по гаражу, останавливаясь где угодно, только не там, где я хочу.

Я щелкаю пальцами перед ее лицом.


— Ты можешь играть в свои маленькие игры, а я могу играть в свои. И уверяю тебя, я получаю от этого больше выгоды.

Член команды подзывает меня к себе, чтобы подготовить к гонке.

— Я лучше пойду. Наслаждайся Гран-при.

Мне нравится проникать под ее кожу. Елена гладкая, загорелая, и я не прочь поцеловать каждый сантиметр кожи.

Да. Я в полной жопе.

— Удачи. — Бормочет Елена себе под нос.

Я бросаю ей улыбку через плечо, прежде чем запрыгнуть в свою машину.

Экипаж подтягивает меня к моему третьему месту в квалификации. Место P3 ставит меня позади Ноа и Сантьяго, парней Бандини, которые сражаются с Маккой АО время каждого Гран-при.

Огнеупорное снаряжение защищает меня с головы до ног, обеспечивая мою безопасность, если что-то пойдет не так. Моя задница содрогается от грохота двигателя. Над головой загораются огни, а затем становятся черными. Мой тренер нажимает на педаль, и машина разгоняется. Я мчусь по первой прямой Гран-при. Колеса скрежещут о неровный асфальт, когда я воссоздаю вчерашнюю тренировку, которую прошел на симуляторе Маккой.

— Добро пожаловать обратно в игру. Лиам, Элиас и чертова тонна других позади тебя, так что продолжай в том же духе. — Крис, директор команды, говорит в командное радио. Он — человек который говорит много и без воды.

— Шины чувствуют себя хорошо. Двигатель горячий, как ад.

— Похоже, он работает. Я скоро проверю.

Моя машина рвет асфальт, круг за кругом. Я заезжаю на пит-лейн, давая команде две секунды на смену четырех шин. Резина встречает дорогу, проталкивая меня по пит-лейн, прежде чем я снова вступлю в гонку. После пит-лейна мне нужно проделать обратный путь в рейтинге.

— Лиам перед тобой. В следующем повороте пройди снаружи, а не изнутри. Подрежь его перед выходом на прямую. — Голос Криса доносится через крошечный наушник.

Моя машина подкрадывается к машине Лиама. В этом спорте все расписано до миллисекунды, а значит, важен каждый поворот — каждый чертов поворот шин. Я подъезжаю к машине Лиама сбоку, прежде чем затормозить. Он занимает внутреннюю полосу, как и думал Крис, а я остаюсь снаружи.

Моя машина проносится мимо машины Лиама, его двигатель не сравнится с моим. Я мчусь по прямой со скоростью более трехсот километров.

— А теперь верни Элиаса на его законное место. — Фыркает Крис в микрофон.

— Итак, в конец сетки? — выдыхаю между, мое дыхание становится все тяжелее по мере того, как двигатель прогревается позади меня.

Крис и мой главный инженер смеются, когда я вклиниваюсь перед Элиасом на следующем повороте.

— У тебя впереди только Сантьяго и Ноа. Покажи им, кто их папа.

Я разразился смехом. Красные машины Бандини сияют, выглядят глянцевыми под жарким солнцем. На одном из поворотов моя машина притормаживает рядом с машиной Санти, но он снова оттесняет меня на третье место. Его машина занимает центр дороги, но я пристраиваюсь за ним, мое переднее крыло поднимается вверх. На следующем повороте я подъезжаю к его машине сбоку, прежде чем толкнуть ее вперед. Его шины визжат от резкого торможения.

— Отличная работа. Твой ход будет интересной темой на пресс-конференции. Джеймс Митчелл просто охренеет, если ты победишь его парней.

Последний, но не менее важный, Ноа Слэйд. Четырехкратный чемпион мира Формулы-1 и новоизбранный президент отряда.

— Парней пиздоболов. — Он тормозит меня перед следующим поворотом.

Я чертовски хочу этой победы. Для себя, для команды, для моего чертова здравомыслия. Победа означает преодоление моих сомнений в себе. Первое место означает, что я достоин фанатов, которые заботятся обо мне настолько, что носят номер моей машины. Финиш на подиуме устанавливает планку и делает время, проведенное вдали от мамы, стоящим того.

Ноа не облегчает мне задачу. Он встречает мои движения с сопротивлением, давая мне ограниченные возможности вытеснить его с первого места.

— Черт возьми. — Бормочу я себе под нос.

Крис отключает звук.

— Пожалуйста, покажи этому человеку, на что способны машины Маккой.

Ноа выиграл достаточно чемпионатов, чтобы хватило на всю жизнь. Пришло время кому-то другому побить его… или обогнать. Я не знаю, как Майя справляется с его эго.

Шины вращаются, передачи переключаются, и мое сердце колотится в такт стуку двигателя. Я обхожу машину Ноа на одном из последних поворотов и останавливаюсь перед ним в самый ответственный момент. Толпа приходит в ярость, когда я прохожу клетчатую линию. На моих губах застывает улыбка, потому что я, блядь, сделал это.





Глава 7





Елена