Разоблаченная

Сонный, красивый, солнечный голос:



‒ Привет? Кто это?



‒ Это... это я.



‒ Икс?



‒ Да.



‒ Где ты?



Я бросаю взгляд на женщину.



‒ Где мы находимся? Как называется это место?



Женщина жестом указывает на меню на прилавке передо мной. Я читаю название кафе и адрес.



‒ Я буду через десять минут, ‒ говорит Логан. ‒ Оставайся там, хорошо?



Он приезжает менее чем за десять минут, на нем черная майка и шорты цвета хаки. Все руки, от локтей до плеча, покрыты татуировками, а на ногах надеты вьетнамки.



‒ Икс, ты в порядке?



Я качаю головой.



‒ У меня столько вопросов.



Я отчаянно хочу прильнуть к нему, но боюсь, что если сделаю это, то никогда не смогу отпустить. ‒ Я не знаю... расскажи мне хоть что-нибудь. Я не знаю, что мне делать.



Логан смотрит по сторонам, после чего его взгляд падает на меню, и он садится за столик. Я сажусь напротив него. Он смотрит на женщину.



‒ Можно нам два кофе, пожалуйста.



Подвигает ко мне меню.



‒ Голодна?




Я киваю и начинаю рассматривать двусторонние ламинированные страницы. Наконец решаюсь на бельгийские вафли и бекон. Я их никогда не пробовала, но это звучит здорово. После того, как нам приносят еду, мы несколько минут молча поглощаем пищу. Вафли настолько вкусные, что я ни на минуту не хочу отрываться от трапезы.



Когда мы заканчиваем с едой, Логан огромными руками берет маленькую чашечку с черным кофе. Вздыхает.



‒ Итак, какие у тебя ко мне вопросы?



‒ Как ты сумел разузнать имя?



‒ Имя? ‒ Он приподнимает бровь. ‒ Не «мое имя», а просто «имя»?



‒ А оно мое?



‒ Ты мне не веришь? ‒ Его это явно задело.



Я хочу быть разумной, но это сложно.



‒ Верю. Хочу верить, по крайней мере. Но могу ли я? Стоит ли мне? Это может быть любое имя. Откуда мне знать, что оно именно мое?



Он понимающе кивает.



‒ Ты права, ‒ произносит он. ‒ Ты говорила, что тебе причинили боль шесть лет назад, и что у тебя была полная потеря памяти. Ты не сказала, в какой больнице была, поэтому я начал копать глубже. Стал искать всех неизвестных пациентов, которые были в коме по всему Нью-Йорку. Подключил пару источников, друзей, которые знают, кого спросить о таких вещах. Шесть лет назад были тысячи несчастных случаев, после которых жертвы впадали в кому. Однако все эти тысячи были опознаны, все, кто шесть лет назад были в коме. Большинство пришли в себя через несколько часов или дней после происшествия, к большинству полностью вернулась память, в то время как некоторые лишь частично смогли восстановить воспоминания.



‒ Ты о чем? ‒ Мне становится дурно.



‒ Ты знаешь, как долго пробыла в коме?



Я начинаю вспоминать. Когда я очнулась, то была словно в прострации. Я пришла в себя, но как бы не полностью. Долгое время я не могла сосредоточиться и зрение было размытым. А потом долгое время даже не понимала, о чем меня спрашивают, и не могла ответить. Я не говорила. Врачи даже не были уверены, была ли это психологическая или же когнитивная проблема. Но Калеб проводил со мной много времени, и я, наконец, стала разговаривать. Я подражала его речи, стала выказывать признаки понимания происходящего. Но я не знала, не помнила, как долго пробыла в коме. Все, что я знала о произошедшем, мне рассказал Калеб. Мои реальные воспоминания о том времени, что я пришла в себя, были довольно расплывчаты.



Я качаю головой.



‒ Я... Я не знаю, нет. Я... Калеб никогда мне не рассказывал. А я никогда и не думала спрашивать.



Он кивает.



‒ Но ни один человек, который был в коме, о котором мне удалось разузнать, не подходил под твое описание, ни физически, ни симптоматикой болезни.