Пыль грез. Том 2

Потом Маппо узнал от Остряка – когда тот более-менее вернулся в человеческий облик, – что их первая схватка произошла в тысяче саженей над Пустошью, и че’малле, не сумев убить противника, просто сбросил его на землю. Остряк в полете успел обернуться в форму одиночника. И теперь жаловался на синяки и ноющие суставы, но Маппо понимал, что такое падение должно было убить его. Трейк вмешался. Других объяснений и быть не может.

Маппо снова подумал об ужасном существе: он был совершенно уверен, что это в самом деле какая-то разновидность к’чейн че’маллей, хотя ничего подобного он не видел и не слышал от тех, кто был больше знаком с древней расой. Зверь был вдвое выше охотников К’елль, хотя более худой. Размах крыльев – как у среднего возраста элейнта; хотя если у драконов крылья служили только для ускорения и маневров в воздухе – подъемную силу тяжелым драконам давало колдовство, – этот че’малле поднимался только за счет работы крыльев. И весил явно намного меньше элейнтов. Боги, он был быстр. И какая мощь! Во время второй атаки, после исчезновения Остряка, че’малле запросто поднял весь фургон в воздух, вместе с лошадьми. Если бы остов фургона не развалился, зверь утащил бы его высоко в небо, и падение с такой высоты было бы смертельным. Просто и эффективно. Че’малле пробовал такое несколько раз и только потом спустился на битву.

На свою беду.

И, надо признаться, на нашу. Гланно Тарп мертв. И Рекканто Илк. И, конечно, мастер Квелл. Когда Маппо добрался до фургона, чтобы вытащить Наперсточка наружу, она билась в истерике – Квелл заслонил ее собой от нападающего че’малле, и зверь распотрошил его. И если бы не Валуны, прыгнувшие ему на спину, убил бы и ее. У Маппо остались царапины на ладонях и запястьях – Наперсточек просто обезумела от ужаса.

Фургон починке не подлежал. У них не было иного выбора, как продолжать путь пешком, неся раненых, под угрозой нового нападения.

И все же, думаю, Валуны его ранили.

Этот че’малле не поджидал нас. Его нападение было случайным – а как иначе? Нет, у чудища были другие задачи. Насколько я могу понять, оно тоже охотится за Икарием, даже представить страшно. В любом случае будем надеяться – он понял, что от нас слишком много хлопот.

Он взглянул на лежащую рядом булаву. Ему удалось крепко врезать че’маллю – тот даже отступил на шаг. А Маппо показалось, что булава ткнулась в железный обелиск. Плечи болели до сих пор. Глаз смотрит за цель, туда, куда должно прийти оружие. И если не получается, удар сотрясает все тело. Каждую мышцу, каждую кость. Даже не припомню, когда в последний раз терпел такое поражение.

– Кто эти чужаки? – спросила Фейнт.

Маппо вздохнул.

– Точно не знаю. С ними немертвая айя.

– Кто?

– Древняя волчица, из эпохи имассов. Их кровь дала начало Гончим Тени… Но не Гончим Тьмы. В тех течет кровь равнинных медведей. Ти’нат окрал, на языке имассов из племени бентрактов.

– Немертвая волчица?

– Прошу прощения? А, ну да, она называлась ай, когда была жива. А теперь? Наверное, маэт ай, из-за вони и разложения. Или можно сказать – от ай, раз она похожа на скелет. Мне больше нравится Т’ай – разбитая айя, если хочешь…

– Маппо, мне правда все равно, как ты ее называешь. Немертвый волк, как раз в компанию Картографу – он ведь вернулся? Я точно его слышала…

– Да, он привел сюда этих чужаков и теперь переводит.

– А они не говорят на даруджийском? Вот варвары!

– Только две – вон те девочки-двойняшки; у них даруджийская кровь, я почти уверен. Мальчик, который прилип к Остряку… в нем есть кровь имассов. И насколько могу судить – больше половины. Так что или его мать, или отец – из баргастов. Главная у этих – Сеток; Остряк назвал ее Дестриантом Волков, и она напоминает мне о жителях Кана, хотя она не оттуда. На северном берегу Семи Городов есть древние могилы, и на них изображены люди, очень похожие на нее – остались с тех времен, когда племена еще не вышли из пустыни, надо полагать.

– Ты просто не даешь мне уснуть, да?

– Ты упала на голову, Фейнт. И какое-то время говорила на разных языках.

– Что?

– Ну, это была смесь языков, шестнадцать я узнал, остальные – нет. Удивительное дело, Фейнт. Одна ученая утверждает, что мы знаем все языки, глубоко в мозгу, и что любой может говорить примерно на десяти тысячах языков. Она бы с удовольствием тебя послушала. А в Эрлитане живет дистижер – прозектор, так он заявляет, что мозг это просто скопление перекрученных цепей. Одни звенья – большинство – расплавлены, другие нет. Некоторые связи можно открыть заново. Любое крупное повреждение головы, по его словам, приводит к разрыву связей. И обычно навсегда, однако изредка образуется новая связь. Цепи, Фейнт, набитые в череп.

– Только они не похожи на цепи, да?

– Нет, увы, не похожи. В этом беда теорий, которые нельзя подтвердить наблюдением. Разумеется, Икарий будет спорить, что теория проверяется не только прагматичным наблюдением. Скажет, что порой теорию нужно рассматривать более поэтично, как метафору.

– Маппо, у меня для тебя есть метафора.

– Да?

– Женщина лежит на земле, с поврежденным мозгом, и слушает, как волосатый, клыкастый трелль рассуждает о возможных интерпретациях теорий. Что это значит?

– Не знаю, но в любом случае сомневаюсь, что это стоит рассматривать как метафору.

– Наверняка ты прав, тем более что я, честно говоря, даже не знаю, что такое метафора. Тогда давай так. Женщина слушает все это, но знает, что мозг у нее поврежден. Насколько поврежден? Неужели настолько, что она верит, что слушает волосатого трелля, фонтанирующего философскими рассуждениями?

– А, ну тогда это, пожалуй, тавтология. Или еще какой-то образец недоказуемого утверждения. Или нечто совсем иное. Хотя я изредка философствую, я не говорю, что я философ. Разница, я уверен, весьма существенная.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я не заснула, Маппо, говори о чем-нибудь другом.

– Ты действительно веришь, что Наперсточек сможет доставить тебя обратно в Даруджистан?

– А иначе мы застряли тут и пора начинать учиться у Сеток местному языку. Но она ведь не местная, правда? Здешняя земля уничтожена. Квелл говорит, что она истощена. Выдохлась. Здесь никто не может жить.

– У Сеток одежда по покрою баргастская, – сказал Маппо и поскреб щетину на подбородке. – И поскольку у мальчика, думаю, баргастская кровь…

Он громко обратился по-баргастски к Сеток:

– Мы можем общаться на этом языке, Дестриант Сеток?


На него обернулись все четверо чужаков. И Сеток ответила:

– Думаю, можем.

– Угадал, – сказала Фейнт.

– Наблюдение и теория, – отозвался Маппо. – А теперь можешь немного отдохнуть. Хочу узнать историю этих странников. Скоро вернусь и разбужу тебя.

– Жду не дождусь, – пробормотала Фейнт.

– Если ни одно решение не помогает, – начал Кованый щит Танакалиан, – что нам остается? Только продолжать известный нам путь, пока не представится другая возможность. – Он смотрел на свиту королевы Абрастал, которая медленно приближалась; около дюжины лошадей мягко скакали по неровной земле, знамена над всадниками хлопали, как пронзенные птицы.

Смертный меч Кругава тяжело шевельнулась в седле. Заскрипела кожа, звякнула сталь.

– Его отсутствие угнетает, сэр, – сказала Кругава. – Просто зияет.

– Тогда выберите нового, Смертный меч. И кончено дело.

Она посмурнела под краем шлема.

– Вы в самом деле советуете мне это, Кованый щит? Я должна от отчаяния стать беспечной? Проглотить свое неудовлетворение? Однажды я уже поступила так, сэр, и уже начинаю жалеть об этом.

Только однажды? Ах ты, жалкая ведьма. Смотреть не могу на твое кислое лицо. И теперь ты говоришь, что меня выбрали без особой уверенности. Это тебе сказал старик? Но из нас двоих только я был свидетелем его горького разочарования в конце. Так что в твоем мозгу он все еще выступает в мою пользу.

– Смертный меч, мне печально слышать ваши слова. Не знаю, чем я подвел вас, и не знаю, как могу возместить ущерб.

– Моя нерешительность, сэр, доводит вас до исступления. Вы желаете действовать не раздумывая, но если выбор нового Дестрианта не требует раздумий, тогда что же требует? Вы, похоже, считаете, что это просто титулы. Обязанности, которые кто-то принимает на себя. Но истина в том, что титул получает только тот, кто уже дорос до подобных обязанностей. В вас я вижу раздражение молодого человека, убежденного в своей правоте, как все молодые люди; и эта убежденность приводит к опрометчивым поступкам и непродуманным советам. А теперь прошу вас хранить молчание. Королева приближается.

Танакалиан старался унять ярость и сохранить нейтральное выражение лица в присутствии болкандских всадников. Ты нанесла удар за мгновение до переговоров, чтобы проверить мой самоконтроль. Я знаю все твои ухищрения, Смертный меч. Тебе меня не провести.

Королева Абрастал не стала терять времени.

– Мы встречались с сафинандским эмиссаром, и я рада сообщить, что ваши припасы будут пополнены – и, могу добавить, по разумным ценам. Вполне щедро с их стороны, учитывая все обстоятельства.

– Вы правы, ваше величество, – сказала Кругава.

– Далее, – продолжала Абрастал, – сафинандцы заметили малазанские колонны прямо к северу от Сафийских гор, уже на самой границе Пустоши. Они неплохо проводят время. Любопытно, что ваши союзники идут с эскортом – и во главе не кто иной, как принц Брис Беддикт, командующий Летерийской армией.

– Понятно, – ответила Кругава. – И Летерийская армия продвинулась далеко за границы летера, значит, их роль как эскорта была не простой предосторожностью.

Взгляд королевы стал пронзительным.

– Как я и сказала, весьма любопытно, Смертный меч. – Она помолчала и продолжила: – Мне стало очевидно, что из всех важных персон, вовлеченных в эту авантюру, я одна осталась в неведении.

– Ваше величество?

– Вы ведь маршируете куда-то, так? На Пустошь, ни больше ни меньше. И дальше, очевидно, в Коланс. Мои предупреждения о печальной – даже ужасающей – ситуации в этих далеких землях, похоже, остались без внимания.

– Наоборот, королева Абрастал, – ответила Кругава, – мы отнеслись к ним чрезвычайно внимательно и тщательно взвесили.

– Тогда ответьте, вы выступаете, чтобы захватить империю? Коланс, ослабленный внутренними раздорами, засухой и голодом, представляется вам легкой добычей. Неужели вы думаете, что этот обездоленный народ – ваш смертельный враг? Вы никогда там не были. И если, – добавила она, – я до сих пор с вами и хундрилами, так далеко от собственных владений, и еще недели до крупных переговоров с адъюнкт, вы, вероятно, догадываетесь о причинах.

– Любопытство? – спросила Кругава, подняв брови.

Черты Абрастал исказились раздражением.

Да, королева, я понимаю ваши чувства.

– Правильнее будет сказать беспокойство. Как соправительница Болкандо, я обязана жестко править своим народом. Мне прекрасно известна тяга людей к хаосу и жестокости. И главная цель правления, как я понимаю, состоит в том, чтобы насаждать нормальные отношения. И для этого я должна сама быть им привержена. Расстроит ли меня, что я поддерживаю орду бешеных захватчиков? Выдержит ли совесть, что я помогаю вторжению в далекое королевство?

– Получив от нас приличную прибыль, – добавила Кругава. – Можно сделать вывод, что вы приобретете много нормальных отношений для себя, ваше величество, и для своего народа. И, могу добавить, без затрат и особых обязательств.

Вот теперь – Танакалиан ясно видел – она действительно рассердилась, эта жесткая, ясноглазая королева в солдатском облачении верхом на коне. Настоящий правитель своего народа. И настоящая слуга.

– Смертный меч, я говорю о совести.

– Я полагала, ваше величество, что монета в достаточном количестве может решить все. Разве не такая точка зрения преобладает в Летере и Сафинанде, да и в Болкандо?

– Так вы и в самом деле собираетесь обрушиться на несчастный народ Коланса?

– А если так, ваше величество, разве вам не легче? В конце концов, даже и без малазанцев мы стояли у самых стен вашей столицы. Чтобы захватить королевство… что ж, ваше вполне в пределах досягаемости. И не пришлось бы маршировать дальше, испытывая тяготы. А малазанцы… они только что удачно захватили Летерийскую империю. Очень жирный кусок, взбреди им в голову там и обосноваться.

– Я именно об этом! – отрезала Абрастал и сдернула с головы шлем, освобождая каскад огненно-рыжих потных волос. – Почему Коланс? Зачем вам, во имя Странника, Коланс?

– Ваше величество, – сказала Кругава, невозмутимая перед внезапным взрывом королевы, – ответ на этот вопрос поставит вас в сложную ситуацию.