Проклятие короля-оборотня

– И это… сложно? – Я приподнимаю бровь.

– Просто… ты не поймешь. Немногие в курсе моего положения, потому что проклятие скрывает меня от посторонних умов и позволяет легко забыть. А из тех фейри, что знают о проклятии, практически никто не согласится отправиться сюда и подвергнуться его воздействию. И пускай посол не против… в общем, я бы предпочел, чтобы меня не видели таким, если это возможно. – Последние слова он бормочет себе под нос, после чего отворачивается и глядит в окно, с задумчивым видом окидывая взором пейзаж за стеклом. – Кроме того, когда я читал предложение о возведении нового города, то не понимал, о каких местах идет речь. Я не рос в горах Чемберлейн или у перевала Холбрук. Это названия доставшихся нам человеческих территорий, а не тех мест, в которых я обитал всю свою жизнь.

В груди щемит от тоски, потому что его слова находят отклик в моем сердце. Я тоже знаю, каково это, когда тебя выдергивают из дома и вынуждают селиться на новом месте. Со мной такое случилось уже дважды, и каждый новый город, новая страна кажется абсолютно новым миром. Однако король не просто живет на незнакомой территории, он ею правит. И, учитывая его бессмертие и, вероятно, немалый возраст, время, в течение которого он привыкал к изменениям после войны, показалось ему коротким мигом.

От этой мысли моя маска невозмутимости едва не слетает, и, прежде чем осознаю, я открываю рот, чтобы заговорить. Но что сказать? Сердце молит поддержать его, признаться, что я понимаю. И допустить, что, возможно, люди и фейри не так уж и сильно отличаются. Но вместо этого я заталкиваю свои слова поглубже и напоминаю себе, что заключала сделку не ради того, чтобы подружиться с королем. Дружба меня больше не интересует, тем более с фейри, который пытался меня обмануть и угрожал убить. Нет, он не заслуживает моей жалости. Мы просто союзники, и он всего лишь мой пропуск на свободу.

Я задираю подбородок.

– Если мы собираемся вынудить Имоджен Коулман влюбиться в тебя, нужно придать тебе королевский вид.

Не поворачиваясь ко мне, он качает головой и ворчит:

– Холодная, бесчувственная женщина.

– Кстати, о холоде. – Я подхожу к нему ближе. – О камине я говорила серьезно. Я не могу находиться в плохо отапливаемом помещении. Так что давайте обсудим комнату и питание. Я буду жить в этой спальне?

– Эта комната отведена для моего посла, – отвечает он и потирает бороду. – Но, как уже говорил, зову я ее нечасто. И даже когда она прибывает по делам, то не задерживается.

– Понятно, почему комната в таком состоянии, – бормочу я. Затем смотрю на кучу мокрой одежды и хватаюсь за юбки платья, которое надела. – Ох, твой посол! Так это ее одежда?

Он ухмыляется и изучает меня с ног до головы.

– Можешь оставить ее гардероб себе. Не то чтобы она им пользовалась.

Выражение его лица при взгляде на платье меняется, становится томным, зрачки как будто расширяются, и я задаюсь вопросом, а не были ли они с послом любовниками? Может, у них связь до сих пор. Ведь вряд ли он стал бы так глазеть на меня, если вспомнить, какого он мнения о людях. И, подумав о том, как, вероятно, по-захватнически и напористо себя вела, я чувствую неловкость.

– Я могу поселиться в другой комнате и принести одежду из дома…

– Не утруждайся, – отмахивается он ворчливо. – Другую комнату я готовить для тебя не намерен.

– Ладно. – Я тяжело сглатываю и надеюсь, что волнение уйдет побыстрее. – В таком случае мне нужно, чтобы здесь протерли пыль и постирали постельное белье. У тебя есть слуги? Повар?

Он меняет позу, тверже становясь на свою ногу, и смотрит на меня свысока.

– Мы обслуживаем себя сами.

– Ты король без слуг? – Я качаю головой. – Так не пойдет. Но не переживай. Как домоправительница, я позабочусь о том, чтобы все позиции были заняты. Ежедневные поручения лучше давать тем, кому ты доверяешь, так что привлечем твою стаю к работе, хорошо? А на место повара… кто готовил хлеб, который мне принесли?

– Берта, – раздраженно отвечает король. – Обитающая неподалеку медведица настояла, что будет нас кормить.

– Медведица?

– Это ее неблагая форма, – добавляет он. – Но она благая до мозга костей, всегда печет хлеб и пироги, и…

– Идеально. – Я хлопаю в ладоши. Еще один плюс в воображаемую колонку с имуществом. – Мне понадобится контактная информация.

– Контактная информация?

– Адрес, место жительство, сам знаешь. Или какой звук издавать, чтобы призывать ее. – Последнее я говорю в шутку, но он не понимает моего юмора, лишь в недоумении сверлит взглядом.

– Она приходит, когда ей заблагорассудится, без приглашения, как ветер.

– Отлично, тогда пообщаюсь с ней во время ее следующего визита. Идем. – Я поворачиваюсь и направляюсь к двери.

– Ты сейчас… приказала мне идти следом?

Меня на мгновение сковывает страх. Порой, нося маску невозмутимости, я забываюсь и увлекаюсь процессом. Но сейчас сохраняю самообладание и делаю вид, будто не произошло ничего непростительного.

– Мы деловые партнеры, Ваше Величество, – сообщаю я и тянусь к дверной ручке. – И я действую в рамках нашего договора. Сейчас мне нужно, чтобы вы показали мне поместье. Чтобы понимать, с чем имею дело.

– А ты наглая, – произносит он хрипло, и все же я слышу за спиной звук шагов и стука посоха.

Я открываю дверь и еле сдерживаю визг: на меня через порог чуть не валится целая толпа фейри, секундой ранее прижимавшая заостренные уши к перегородке. Отскочив назад, теряю равновесие, но не успеваю упасть – чувствую, как сильная рука хватает меня выше локтя. Придя в себя, взглядом встречаюсь с королем и удивляюсь тому, что он совсем рядом, его лицо всего в паре дюймов от моего. От внезапной близости колотится сердце и перехватывает дыхание.

Тут он отпускает меня и встряхивает рукой, словно прикосновение его обожгло, и устремляется к группе фейри, которые бросаются врассыпную и изображают безразличие.

– Даже не притворяйтесь, что все это время не подслушивали.

У противоположной стены замечаю Чернобородого, он почесывает затылок, пока пожилая женщина с интересом изучает свои ногти. Наконец обнаруживаю Мику, пристроившегося между ног двух незнакомых мне фейри.

– Она остается? – спрашивает мальчик. – Нам не нужно ее есть?


– Не сегодня, – сухо отвечает король. – Знакомьтесь с нашей новой домоправительницей.





* * *


Как только я выхожу в коридор вслед за королем, большинство фейри исчезают, а несколько оставшихся бредут за нами. Среди задержавшихся находятся Чернобородый и женщина, которую король называет – опять же, весьма неоригинально – Серой. Король водит нас по залам поместья, которые, к великому сожалению, оказываются такими же неубранными, как и моя комната, если не хуже. Каждая поверхность покрыта пылью, в каждом углу виднеется паутина. Я делаю мысленные пометки, обескураженная как размерами поместья, так и его плачевным состоянием.

Стоит мне представить объем работ, мой пульс начинает учащаться, но я напоминаю себе, что уже подобным занималась. Мастерски скрывала бедственное положение и создавала видимость богатства и процветания. Прятала мрак и отчаяние, выставляя напоказ лишь роскошь и свет. Опыт уже был, и я способна его повторить. Особенно если в награду за это получу свободу. Независимость. Шанс на собственную жизнь.

Мы добираемся до залы между несколькими большими лестницами, разветвляющимися в разные стороны. Король указывает налево:

– Эта ведет в восточное крыло. Там нет ничего, кроме пустых комнат. – Указывает направо: – А там западное крыло, но туда не ходи.

– Почему? Что в западном крыле?

– «Что в западном крыле»? – дразнит он меня. – Как думаешь, что в западном крыле? Пыль, пауки, паутина. В этом поместье повсюду холод и тоска. Так что не ходи в западное крыло, не ходи в восточное, просто… никуда не ходи.

Чернобородый встает рядом со мной и наклоняется вперед.

– Зато кухни здесь хорошие.

Король вздыхает и покорно пожимает плечами.

– Да, кухни в порядке.

– И ее спальня, – присоединяется Серая, ее голос похож на скрипящую половицу.

– Разумеется. – Король кивает. – В комнате посла мы стараемся поддерживать порядок.

– В гостиной хорошее освещение, – добавляет Чернобородый.

Король усмехается.

– Гостиная напоминает помойку, но ты прав, с ней можно что-то сделать.

– И с библиотекой, – подает голос Мика, который, оказывается, все это время следовал за нами.

Король издает лающий смешок.

– Библиотека! Это даже смешно.

В груди разливается тепло, а по рукам и вдоль позвоночника ползут мурашки. У меня создается впечатление, что я сейчас воспарю. И шепчу со слишком уж явным чувством:

– У вас есть библиотека?

Он кивает, абсолютно не обращая внимания на бешеный стук моего сердца и на предвкушение в глазах при этом восхитительном, волшебном слове. Библиотека.

– Теперь в столовую, – говорит король и начинает спускаться по одной из лестниц.

Я плетусь за ним, но мой разум блуждает на пролет выше, он выжидает, наблюдает, ищет любую наводку, способную привести к земле обетованной из книг и бумаги. Раю из непрочитанных предложений и неизведанных миров.

Однако тело вынуждает разум вернуться и приказывает продолжать тур.

Я со вздохом повинуюсь и приковываю свое внимание к ступенькам под ногами и к пыли, которую поднимаю в воздух каждым своим шагом.





Глава XIV




К концу прогулки по поместью я чувствую усталость каждой клеточкой тела. Обход заканчивается в гостиной, которая, похоже, является самым посещаемым помещением, хотя мебель в ней скудная, выцветшая и устаревшая. Но, как и говорил Чернобородый, освещение хорошее, с одной стороны комнаты высится несколько окон, и из них открывается вид на сады. В проникающем сквозь них дневном свете кружатся в воздухе пылинки, которые после этого завладевают каждой доступной и не очень поверхностью.

– Эту комнату мы приведем в презентабельный вид одной из первых, – заявляю я, обращаясь к королю и фейри, все это время следовавшим за нами – Чернобородому, Серой и тем нескольким людям-волкам, чьих имен я пока не знаю. Мика, по всей видимости, в какой-то момент сбежал.

Король хмыкает в ответ и отворачивается, чтобы направиться к очагу. Здесь, в отличие от моей комнаты, огонь разведен. Не проронив ни слова, он устраивается в кресле с высокой спинкой, повернутом к камину. Прочие фейри беспокойно переминаются с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на короля.

Мои босые ноги все еще болят, тело покинули почти все силы, и я чувствую, как маска невозмутимости пытается соскользнуть. Делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться. Нам предстоит еще столько работы. Обучения. Планирования. И я добровольно взвалила все это на свои плечи.