Проект «Немезида»
Часть 39 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Этого недостаточно. Возможно, они имеют какое-то отношение к военному положению в стране или что-то в этом роде. Здесь не исключено совпадение. – Голос его звучал, впрочем, не слишком уверенно.
– Фургоны? – Ноа перевел взгляд с меня на Гвоздя.
Я рассказала, что мы видели по телевизору. О звездообразных знаках, которые мы не смогли идентифицировать. Ноа закрыл глаза.
– Слишком много всего, – пробормотал он, сжимая переносицу. – Слишком тяжело…
– Ну, вот и появился Ноа, которого я хорошо знаю, – издевательски протянул Гвоздь.
Ноа вскочил с кресла и оказался нос к носу с Гвоздем.
– Шесть лет. Шесть лет моей жизни мне втолковывали, что у меня не все дома. Причем, делал это единственный человек, которому я по-настоящему доверял. И вот выясняется, что этот человек все это время использовал меня, как подопытного зверька. Мой отец уехал из страны больше недели назад и, как мне теперь представляется, может больше не вернуться. Тем временем точный, как часы, серийный убийца появлялся в моей жизни каждые двадцать четыре месяца и отнимал ее у меня. Теперь я знаю, что он существует в реальности, – я сам видел его вчера, в родном городке, болтающим с шерифом и директором школы, где я учусь. А схема, по которой они действуют – схема, которая должна разрушить мою жизнь, – надежно защищена командованием армии США. Вероятно, она включает в себя разрушения по всему миру. И заметь, эта картина сложилась у нас в головах в течение последних полутора минут, не больше. – Он ткнул пальцем в лицо Гвоздю. – Так почему бы тебе не проявить чуть больше понимания и милосердия, черт побери, Томас? Неужели это так трудно? А?
Гвоздь стоял с широко открытым ртом.
– Господи. Ноа. Прости… Я… не…
Я заключила Ноа в объятия. В первый момент он удивился и даже слегка противился, но вскоре обнял меня в ответ. Наконец я отступила, не обращая внимания на изумленный взгляд Гвоздя.
– Мы оба – невольные заложники этой истории, – обратилась я к Ноа. – Теперь никто из нас не одинок.
– Эй, я тоже с вами! – Гвоздь сделал шаг вперед и примирительно потрепал Ноа по плечу. – Мы разберемся в этом дерьме. Вместе, как сказала Мин. Втроем. Как друзья. – Гвоздь попытался шуткой разрядить обстановку. – Видели бы нас! Команда героев.
Мы неуклюже сгрудились в кружок.
На каминной полке тикали часы.
27
Ноа
Минут через двадцать они ушли.
Позвонила мать Мин и, о чудо, звонок прошел сквозь все помехи, охватившие планету Земля. Я проверил и свой телефон, чтобы узнать, нет ли чего от отца. Естественно, ничего не было.
Мы договорились встретиться позже, чтобы разработать план. Кое-что мы обсудили, но нужно было решить, что же нам делать.
Полностью опустошенный, я рухнул на кровать. Новости становились все более страшными. В нескольких крупных городах на улицы высыпали толпы протестующих против запрета властей на передвижения по миру. Демонстранты были рассеяны войсками, а журналистов удалили с мест событий. Церкви было переполнены. В наименее развитых уголках земного шара группировки и народности, затаившие старые обиды, вновь накинулись друг на друга. Самые невероятные и дикие обвинения раздавались направо и налево.
Верно! Кого еще обвинить в падении метеоритов, как не соседа с другим цветом кожи? Мудро мыслите, ребята.
Желудок заурчал, и я поплелся в кухню, пытаясь не поддаться общему безумию.
Я поставил кипятить воду. Кухарка не появлялась всю неделю, а макароны с сыром были вершиной моих кулинарных достижений. Тем временем в телеэфир вернулась госпожа президент, осуждая насилие.
Нападая друг на друга, мы ничего не достигнем. Пришло время, напротив, сплотиться как можно теснее. Необходимо сохранять спокойствие…
Однако следующие ее слова, увы, не оставили благим намерениям ни малейшего шанса.
…Буквально несколько минут назад меня проинформировали, что три кометы, траектории которых отслеживает НАСА, врежутся в Землю в течение ближайших суток. Позвольте еще раз подчеркнуть, что эти небесные тела отличаются малыми размерами и не несут угрозы жизни на Земле. Разрушительный эффект на месте их падения, однако, будет очень велик.
По карте на экране расплылись три зловещих красных круга. Они пульсировали над Германией, центральной Россией и Корейским полуостровом.
– Специалисты из НАСА вычислили наиболее вероятные зоны поражения от каждой из комет. Я обращаюсь к жителям этих регионов: если у вас есть возможность быстро и безопасно покинуть их, прошу вас, приступайте к делу немедленно. Храни вас Господь.
На меня нахлынуло облегчение. Не Айдахо, не Америка и даже не Италия, где находился отец. Но я сразу же устыдился. Пусть Файр-Лейк находится в противоположном полушарии от зон поражения, но для тысяч и тысяч людей только что прозвучал смертный приговор. Даже госпожа президент казалась потрясенной.
Затем на телеэкране появился советник Белого дома по науке, который привел данные относительно масштабов грядущего ущерба в терминах, относящихся к ядерному оружию. Взрыв каждой кометы при соприкосновении с Землей по силе будет равен примерно сотне-двумстам Хиросимам. Я поперхнулся. Все дороги Германии уже были забиты ордами обезумевших от страха беженцев, а из порта и доков близ Сеула люди пытались отчалить на всем, что могло хоть как-то держаться на воде. Бедные сукины дети. Хорошо, что Сибирь почти пуста.
Единственное, чего не могли сделать ни ученые, ни власти, так это объяснить, как это могло произойти. Эксперты из НАСА предполагали, что группа комет из Облака Оорта[45] резко сменила курс, и с постоянным ускорением разлетелась в разные стороны, но почему это произошло, они затруднялись объяснить. Зато у дилетантов не было недостатка в версиях. Интернет в ноутбуке и телефоне приглашал ко мне в дом психов всех мастей, и каждый самодовольно заявлял, что уж ему-то настоящая причина известна. Пришельцы. Бог. Иранцы. Тор[46]… Все они яростно атаковали нашу планету. Версий было бессчетное множество. Звездный час для тех, кто носит шапочки из фольги.
Я вышел на веранду. Набрал полные легкие воздуха. Он был прохладен и влажен. Казалось, скоро пойдет дождь. Я посмотрел на озеро. По нему в лучах гаснущего дневного света прокатывалась рябь. Этот открыточный вид обычно успокаивал меня, но сегодня он казался почти насмешкой.
Прекрасно! Шучу. Нет. Вовсе нет.
Я пересек крыльцо, вышел на подъездную дорогу и пошел куда глаза глядят. От моего дома все пути ведут в одном направлении – вниз по холму, так что вскоре я оказался на набережной.
Отсюда, с близкого расстояния, озеро уже не казалось таким зловещим. Немного передохнув, я пошел к западу, по направлению к Бревну, а мысли продолжали одолевать меня. Я чувствовал себя так, словно мой личный мир лежал в руинах. Все, что я в жизни считал незыблемым, зашаталось под ногами.
Меня держали за идиота. Я глотал отвратительную ложь большими ложками, и много лет мне даже в голову не приходило усомниться в правдивости лгавших. И мозги у меня вовсе не набекрень, как меня убеждали все эти годы.
Итак… Кто я теперь? Что я такое? Тот ли я человек, что прежде?
Я отчаянно надеялся, что нет. То, что я сам себе не нравился, не было для меня сюрпризом. Но я всегда действовал в убеждении, что стараюсь изо всех сил, как могу, стараюсь жить нормально – насколько это возможно при моей болезни. Теперь все изменилось. Я мог бы быть лучше. Быть чем-то бóльшим.
Но исчезли и все подпорки. Доктор Лоуэлл с его таблетками. Удобные объяснения. Многочисленные отговорки. Все это исчезло навсегда.
Возможно, я не безумен. Но все-таки пока очень слаб. И совершенно одинок.
Я прошел уже больше километра по Шор-Пойнт-роуд и только тогда понял, куда меня занесло.
Я прибавил шагу.
Мин. Мин не была слабой. Ее борьба придала ей сил. Я не обманывался насчет того, что мы действительно стали друзьями – единственное, что нас объединяло, это «Немезида», – но, по крайней мере, она понимала. А это нежданный подарок, пусть даже от кого-то, кому я, возможно, не нравлюсь.
Я едва не пропустил перекресток. Я никогда раньше не бывал в трейлерном парке «Скалистый хребет». Отец бы меня убил, если бы узнал, что я туда собираюсь. «Им всем надо где-то жить», – ворчал он всякий раз, когда нам изредка случалось проезжать на машине по этой части долины. «Мои виллы сами себя мыть и чистить пока не научились».
Я проскользнул в ворота, не имея представления, где искать Мин. Черноволосый мужчина в джинсовых шортах смерил меня подозрительным взглядом, когда я спросил о ней, но указал кивком в сторону последнего ряда домов на колесах. Удача оказалась на моей стороне – Мин сидела в шезлонге у холодного мангала, поджав под себя ноги.
Она заметила меня и провела рукой по волосам. Одета она была в джинсы и футболку с длинными рукавами с группой «Выходные с вампирами»[47] – то есть, лишь чуть-чуть небрежней, чем я в своих штанах хаки и синем свитере.
У меня возникло щемящее чувство, что она мне не рада.
– Что ты здесь делаешь? – выпалила Мин, подтверждая мои опасения.
Я собирался сесть рядом с ней, но словно застыл на полпути.
– Я… ну… просто гулял. И меня занесло сюда. Если хочешь, я могу уйти. – Щеки вспыхнули, и я отступил назад.
– Нет, не надо! Прости. – Она тоже покраснела, или мне только показалось? – Просто…
Мин повела рукой, и я вдруг понял, что она смущена.
– Обстановка у нас тут не такая, к какой ты привык, – закончила она, пытаясь перевести все в шутку.
Только тут я подумал о том, что она должна сейчас чувствовать, особенно после того, как побывала в роскошном особняке моего отца.
– Мне на это совершенно наплевать, – сказал я, и это была чистая правда. Ну и что, что Мин из бедной семьи? Отцовские деньги не сделали меня счастливым. Не говоря уже о том, что не спасли от участи лабораторной крысы – такой же, как она. И Черный Костюм убивает нас обоих.
Прошло несколько секунд, и Мин, слегка кивнув, снова заговорила:
– Честно говоря, ты никогда не производил впечатления сноба. Тут я должна отдать тебе должное. – Она, очевидно, умолчала о целом списке того, в чем отдать мне должного она не могла. Ну что ж, по крайней мере, это первый шажок.
Я сел, а Мин, наоборот, встала.
– Если тебе все равно, чем заниматься, может, действительно, прогуляемся?
Я снова вскочил. Она не против моей компании! Я готов был принять любые условия.
– Куда пойдем?
– Куда ветер подует, – мягко улыбнулась Мин. И тут меня снова поразило, какая же она все-таки красивая. Как будто это был секрет, известный лишь мне одному, хотя все должны были это видеть и признавать.
Мы завернули за ее трейлер, к забору, окружавшему парк. Мин указала на лаз в проволочной сетке.
– Я держу его открытым на всякий случай, несмотря на койотов. – Ее лицо потемнело. – Однажды мне уже пришлось им воспользоваться.
Это был новый уровень доверия, я решил не отставать.
– А я однажды взял лодку. – Я невольно фыркнул. – Представляешь? Торчу, как идиот, в лодке, посреди озера… – Улыбка сползла с моего лица. – Но он меня и там достал.
И тут нас словно прорвало. Мы начали наперебой рассказывать свои истории, сначала смущаясь, потом взахлеб. Наши приключения были очень похожими. Но, все же, они были разными. Мы по-настоящему смеялись, когда она описывала попытку спрятаться за территорией заброшенного лагеря. Я начал чувствовать то, что обещал мне доктор Лоуэлл на сеансах. Только раньше эти обещания оставались втуне. Какая-то существенная часть боли оставила меня, отвалилась. Правда, настроение несколько омрачила история о последней из моих смертей.
Мин задумчиво грызла ноготь большого пальца.
– Выходит, со мной он разобрался утром, а вечером, в темноте, явился за тобой?
Я кивнул.
– Причем, ты помнишь, я говорил, что он никогда не издавал ни звука? Так вот, в воскресенье он заговорил. Сказал, что это – последний раз.
Мин остановилась. К этому времени мы как раз достигли края каньона.
– Фургоны? – Ноа перевел взгляд с меня на Гвоздя.
Я рассказала, что мы видели по телевизору. О звездообразных знаках, которые мы не смогли идентифицировать. Ноа закрыл глаза.
– Слишком много всего, – пробормотал он, сжимая переносицу. – Слишком тяжело…
– Ну, вот и появился Ноа, которого я хорошо знаю, – издевательски протянул Гвоздь.
Ноа вскочил с кресла и оказался нос к носу с Гвоздем.
– Шесть лет. Шесть лет моей жизни мне втолковывали, что у меня не все дома. Причем, делал это единственный человек, которому я по-настоящему доверял. И вот выясняется, что этот человек все это время использовал меня, как подопытного зверька. Мой отец уехал из страны больше недели назад и, как мне теперь представляется, может больше не вернуться. Тем временем точный, как часы, серийный убийца появлялся в моей жизни каждые двадцать четыре месяца и отнимал ее у меня. Теперь я знаю, что он существует в реальности, – я сам видел его вчера, в родном городке, болтающим с шерифом и директором школы, где я учусь. А схема, по которой они действуют – схема, которая должна разрушить мою жизнь, – надежно защищена командованием армии США. Вероятно, она включает в себя разрушения по всему миру. И заметь, эта картина сложилась у нас в головах в течение последних полутора минут, не больше. – Он ткнул пальцем в лицо Гвоздю. – Так почему бы тебе не проявить чуть больше понимания и милосердия, черт побери, Томас? Неужели это так трудно? А?
Гвоздь стоял с широко открытым ртом.
– Господи. Ноа. Прости… Я… не…
Я заключила Ноа в объятия. В первый момент он удивился и даже слегка противился, но вскоре обнял меня в ответ. Наконец я отступила, не обращая внимания на изумленный взгляд Гвоздя.
– Мы оба – невольные заложники этой истории, – обратилась я к Ноа. – Теперь никто из нас не одинок.
– Эй, я тоже с вами! – Гвоздь сделал шаг вперед и примирительно потрепал Ноа по плечу. – Мы разберемся в этом дерьме. Вместе, как сказала Мин. Втроем. Как друзья. – Гвоздь попытался шуткой разрядить обстановку. – Видели бы нас! Команда героев.
Мы неуклюже сгрудились в кружок.
На каминной полке тикали часы.
27
Ноа
Минут через двадцать они ушли.
Позвонила мать Мин и, о чудо, звонок прошел сквозь все помехи, охватившие планету Земля. Я проверил и свой телефон, чтобы узнать, нет ли чего от отца. Естественно, ничего не было.
Мы договорились встретиться позже, чтобы разработать план. Кое-что мы обсудили, но нужно было решить, что же нам делать.
Полностью опустошенный, я рухнул на кровать. Новости становились все более страшными. В нескольких крупных городах на улицы высыпали толпы протестующих против запрета властей на передвижения по миру. Демонстранты были рассеяны войсками, а журналистов удалили с мест событий. Церкви было переполнены. В наименее развитых уголках земного шара группировки и народности, затаившие старые обиды, вновь накинулись друг на друга. Самые невероятные и дикие обвинения раздавались направо и налево.
Верно! Кого еще обвинить в падении метеоритов, как не соседа с другим цветом кожи? Мудро мыслите, ребята.
Желудок заурчал, и я поплелся в кухню, пытаясь не поддаться общему безумию.
Я поставил кипятить воду. Кухарка не появлялась всю неделю, а макароны с сыром были вершиной моих кулинарных достижений. Тем временем в телеэфир вернулась госпожа президент, осуждая насилие.
Нападая друг на друга, мы ничего не достигнем. Пришло время, напротив, сплотиться как можно теснее. Необходимо сохранять спокойствие…
Однако следующие ее слова, увы, не оставили благим намерениям ни малейшего шанса.
…Буквально несколько минут назад меня проинформировали, что три кометы, траектории которых отслеживает НАСА, врежутся в Землю в течение ближайших суток. Позвольте еще раз подчеркнуть, что эти небесные тела отличаются малыми размерами и не несут угрозы жизни на Земле. Разрушительный эффект на месте их падения, однако, будет очень велик.
По карте на экране расплылись три зловещих красных круга. Они пульсировали над Германией, центральной Россией и Корейским полуостровом.
– Специалисты из НАСА вычислили наиболее вероятные зоны поражения от каждой из комет. Я обращаюсь к жителям этих регионов: если у вас есть возможность быстро и безопасно покинуть их, прошу вас, приступайте к делу немедленно. Храни вас Господь.
На меня нахлынуло облегчение. Не Айдахо, не Америка и даже не Италия, где находился отец. Но я сразу же устыдился. Пусть Файр-Лейк находится в противоположном полушарии от зон поражения, но для тысяч и тысяч людей только что прозвучал смертный приговор. Даже госпожа президент казалась потрясенной.
Затем на телеэкране появился советник Белого дома по науке, который привел данные относительно масштабов грядущего ущерба в терминах, относящихся к ядерному оружию. Взрыв каждой кометы при соприкосновении с Землей по силе будет равен примерно сотне-двумстам Хиросимам. Я поперхнулся. Все дороги Германии уже были забиты ордами обезумевших от страха беженцев, а из порта и доков близ Сеула люди пытались отчалить на всем, что могло хоть как-то держаться на воде. Бедные сукины дети. Хорошо, что Сибирь почти пуста.
Единственное, чего не могли сделать ни ученые, ни власти, так это объяснить, как это могло произойти. Эксперты из НАСА предполагали, что группа комет из Облака Оорта[45] резко сменила курс, и с постоянным ускорением разлетелась в разные стороны, но почему это произошло, они затруднялись объяснить. Зато у дилетантов не было недостатка в версиях. Интернет в ноутбуке и телефоне приглашал ко мне в дом психов всех мастей, и каждый самодовольно заявлял, что уж ему-то настоящая причина известна. Пришельцы. Бог. Иранцы. Тор[46]… Все они яростно атаковали нашу планету. Версий было бессчетное множество. Звездный час для тех, кто носит шапочки из фольги.
Я вышел на веранду. Набрал полные легкие воздуха. Он был прохладен и влажен. Казалось, скоро пойдет дождь. Я посмотрел на озеро. По нему в лучах гаснущего дневного света прокатывалась рябь. Этот открыточный вид обычно успокаивал меня, но сегодня он казался почти насмешкой.
Прекрасно! Шучу. Нет. Вовсе нет.
Я пересек крыльцо, вышел на подъездную дорогу и пошел куда глаза глядят. От моего дома все пути ведут в одном направлении – вниз по холму, так что вскоре я оказался на набережной.
Отсюда, с близкого расстояния, озеро уже не казалось таким зловещим. Немного передохнув, я пошел к западу, по направлению к Бревну, а мысли продолжали одолевать меня. Я чувствовал себя так, словно мой личный мир лежал в руинах. Все, что я в жизни считал незыблемым, зашаталось под ногами.
Меня держали за идиота. Я глотал отвратительную ложь большими ложками, и много лет мне даже в голову не приходило усомниться в правдивости лгавших. И мозги у меня вовсе не набекрень, как меня убеждали все эти годы.
Итак… Кто я теперь? Что я такое? Тот ли я человек, что прежде?
Я отчаянно надеялся, что нет. То, что я сам себе не нравился, не было для меня сюрпризом. Но я всегда действовал в убеждении, что стараюсь изо всех сил, как могу, стараюсь жить нормально – насколько это возможно при моей болезни. Теперь все изменилось. Я мог бы быть лучше. Быть чем-то бóльшим.
Но исчезли и все подпорки. Доктор Лоуэлл с его таблетками. Удобные объяснения. Многочисленные отговорки. Все это исчезло навсегда.
Возможно, я не безумен. Но все-таки пока очень слаб. И совершенно одинок.
Я прошел уже больше километра по Шор-Пойнт-роуд и только тогда понял, куда меня занесло.
Я прибавил шагу.
Мин. Мин не была слабой. Ее борьба придала ей сил. Я не обманывался насчет того, что мы действительно стали друзьями – единственное, что нас объединяло, это «Немезида», – но, по крайней мере, она понимала. А это нежданный подарок, пусть даже от кого-то, кому я, возможно, не нравлюсь.
Я едва не пропустил перекресток. Я никогда раньше не бывал в трейлерном парке «Скалистый хребет». Отец бы меня убил, если бы узнал, что я туда собираюсь. «Им всем надо где-то жить», – ворчал он всякий раз, когда нам изредка случалось проезжать на машине по этой части долины. «Мои виллы сами себя мыть и чистить пока не научились».
Я проскользнул в ворота, не имея представления, где искать Мин. Черноволосый мужчина в джинсовых шортах смерил меня подозрительным взглядом, когда я спросил о ней, но указал кивком в сторону последнего ряда домов на колесах. Удача оказалась на моей стороне – Мин сидела в шезлонге у холодного мангала, поджав под себя ноги.
Она заметила меня и провела рукой по волосам. Одета она была в джинсы и футболку с длинными рукавами с группой «Выходные с вампирами»[47] – то есть, лишь чуть-чуть небрежней, чем я в своих штанах хаки и синем свитере.
У меня возникло щемящее чувство, что она мне не рада.
– Что ты здесь делаешь? – выпалила Мин, подтверждая мои опасения.
Я собирался сесть рядом с ней, но словно застыл на полпути.
– Я… ну… просто гулял. И меня занесло сюда. Если хочешь, я могу уйти. – Щеки вспыхнули, и я отступил назад.
– Нет, не надо! Прости. – Она тоже покраснела, или мне только показалось? – Просто…
Мин повела рукой, и я вдруг понял, что она смущена.
– Обстановка у нас тут не такая, к какой ты привык, – закончила она, пытаясь перевести все в шутку.
Только тут я подумал о том, что она должна сейчас чувствовать, особенно после того, как побывала в роскошном особняке моего отца.
– Мне на это совершенно наплевать, – сказал я, и это была чистая правда. Ну и что, что Мин из бедной семьи? Отцовские деньги не сделали меня счастливым. Не говоря уже о том, что не спасли от участи лабораторной крысы – такой же, как она. И Черный Костюм убивает нас обоих.
Прошло несколько секунд, и Мин, слегка кивнув, снова заговорила:
– Честно говоря, ты никогда не производил впечатления сноба. Тут я должна отдать тебе должное. – Она, очевидно, умолчала о целом списке того, в чем отдать мне должного она не могла. Ну что ж, по крайней мере, это первый шажок.
Я сел, а Мин, наоборот, встала.
– Если тебе все равно, чем заниматься, может, действительно, прогуляемся?
Я снова вскочил. Она не против моей компании! Я готов был принять любые условия.
– Куда пойдем?
– Куда ветер подует, – мягко улыбнулась Мин. И тут меня снова поразило, какая же она все-таки красивая. Как будто это был секрет, известный лишь мне одному, хотя все должны были это видеть и признавать.
Мы завернули за ее трейлер, к забору, окружавшему парк. Мин указала на лаз в проволочной сетке.
– Я держу его открытым на всякий случай, несмотря на койотов. – Ее лицо потемнело. – Однажды мне уже пришлось им воспользоваться.
Это был новый уровень доверия, я решил не отставать.
– А я однажды взял лодку. – Я невольно фыркнул. – Представляешь? Торчу, как идиот, в лодке, посреди озера… – Улыбка сползла с моего лица. – Но он меня и там достал.
И тут нас словно прорвало. Мы начали наперебой рассказывать свои истории, сначала смущаясь, потом взахлеб. Наши приключения были очень похожими. Но, все же, они были разными. Мы по-настоящему смеялись, когда она описывала попытку спрятаться за территорией заброшенного лагеря. Я начал чувствовать то, что обещал мне доктор Лоуэлл на сеансах. Только раньше эти обещания оставались втуне. Какая-то существенная часть боли оставила меня, отвалилась. Правда, настроение несколько омрачила история о последней из моих смертей.
Мин задумчиво грызла ноготь большого пальца.
– Выходит, со мной он разобрался утром, а вечером, в темноте, явился за тобой?
Я кивнул.
– Причем, ты помнишь, я говорил, что он никогда не издавал ни звука? Так вот, в воскресенье он заговорил. Сказал, что это – последний раз.
Мин остановилась. К этому времени мы как раз достигли края каньона.