Проект «Аве Мария»

– Ладно, может, вы и правы.

Мы шагали по длинному переходу в самый охраняемый корпус.

– По-моему, тюрьма строгого режима – уже чересчур, – заметила она.

– Погибли семь человек, – напомнил я. – И все из-за него.

– Это была случайность.

– Это была преступная халатность! Он заслуживает то, что получил!

Охранники завернули за угол. Мы за ними. Нас словно водили по лабиринту.

– Зачем вы меня сюда притащили?

– Ради науки.

– Как всегда, – вздохнул я. – Не нравится мне здесь.

– Приму к сведению.

Мы зашли в промозглую камеру. Там был лишь металлический стол, за которым сидел заключенный в ярко-оранжевом комбинезоне. Лысеющий мужчина лет пятидесяти, прикованный наручниками к столешнице, совершенно не производил впечатления опасного преступника.

Мы со Стратт уселись напротив заключенного, и охранники закрыли за нами дверь. Мужчина глядел на нас, слегка наклонив голову. Видимо, ждал, пока мы заговорим.

– Доктор Роберт Ределл, – начала Стратт.

– Можно просто Боб, – попросил он.

– Я буду называть вас доктор Ределл. – Стратт вынула из портфеля папку и пролистала. – Сейчас вы отбываете пожизненное заключение за семикратное непредумышленное убийство.

– Да. Таково их оправдание, почему я здесь, – произнес заключенный.

Я возмутился:

– На вашей установке погибли семь человек. Из-за вашей халатности! По-моему, отличное «оправдание», почему вы здесь.

Ределл покачал головой.

– Семь человек погибли из-за того, что в блоке управления нарушили протокол и включили первичный насос, хотя в башне с отражателями еще находились рабочие. Произошел чудовищный несчастный случай, но это именно несчастный случай.

– Тогда просветите нас, – попросил я. – Если смерти на вашей солнечной электростанции случились не по вашей вине, то почему вы здесь?

– Потому, что в правительстве думают, будто я присвоил миллионы долларов.

– С чего бы им так думать?

– С того, что я присвоил миллионы долларов. – Ределл подвигал закованными в наручники руками, пытаясь найти более удобное положение. – Но это не имеет ни малейшего отношения к смертям! Ни малейшего!

– Расскажите о своем проекте энергии черных панелей, – попросила Стратт.

– Черные панели? – Он отпрянул. – Но это лишь идея. Я отправил проект по электронной почте анонимно.

– Вы и правда считаете, что письмо, отправленное из тюремной компьютерной лаборатории, анонимно? – закатила глаза Стратт.

Ределл потупил глаза.

– Я не компьютерщик, а инженер.

– Я хочу услышать подробнее о черных панелях, – напомнила Стратт. – И если мне понравится то, что я услышу, вам могут уменьшить срок. Говорите.

Ределл встрепенулся.

– Ну… как бы… хорошо. Что вам известно о гелиотермальной энергетике[108]?

Стратт посмотрела на меня.

– Это когда у вас куча зеркал, повернутых так, что они направляют отраженный солнечный свет на верхушку башни, где расположен котел. Если с помощью нескольких сотен квадратных метров зеркальной поверхности сконцентрировать солнечный свет в одной точке, можно нагреть воду, довести ее до кипения, и пар запустит вращение турбины, – пояснил я. – Не вижу ничего нового. Полностью функциональная гелиотермальная электростанция уже есть в Испании. Хотите узнать больше, поговорите с ними, – добавил я, глядя на Стратт.

Она прервала меня взмахом руки и обратилась к Ределлу:

– Так вот, что вы строили в Новой Зеландии?


– Видите ли, Новая Зеландия финансировала мой проект. Но идея заключалась в том, чтобы обеспечить энергией Африку.

– Какой прок Новой Зеландии выкладывать столько денег ради Африки? – поинтересовался я.

– Потому, что мы добрые, – улыбнулся Ределл.

– Ого! – изумился я. – Не спорю, новозеландцы – прекрасный народ, однако…

– Собственником станции должна была стать новозеландская компания. Она бы и продавала энергию.

– Вот оно что!

Он подался вперед.

– Африке нужно развивать инфраструктуру. А для этого необходима энергия. У них девять миллионов квадратных километров неиспользуемой земли, которая получает чуть ли не самое большое количество солнечного света на планете. Пустыня Сахара давно дожидается, пока кто-нибудь не возьмет то, что она готова дать. Нам оставалось лишь построить эти чертовы электростанции!

Ределл откинулся на спинку стула и продолжил:

– Но на каждом шагу местные власти хотели кусочек пирога. Подкуп, взятки, откаты и так далее. Думаете, я много присвоил? Черт, да это крупица по сравнению с тем, сколько мне приходилось тратить на взятки, только чтобы построить гелиотермальную электростанцию посреди гребаной пустыни!

– А потом? – спросила Стратт.

Он опустил глаза.

– Мы построили опытную станцию. Один квадратный километр зеркал. И все направлены на металлический котел с водой на верху башни. Вода закипает, турбина начинает вращаться. Полагаю, с процессом вы знакомы. У меня была специальная бригада, которая проверяла, не подтекает ли котел. Когда на башне люди, зеркала нужно отворачивать в сторону. Но какому-то умнику в блоке управления взбрело в голову, будто пора начинать испытание, и они запустили всю систему целиком.

Семь человек. – Ределл тяжко вздохнул. – Все погибли мгновенно. По крайней мере, они не мучились… особенно. Кому-то пришлось ответить за трагедию. Жертвы были новозеландцами, как и я. И вот правительство сделало крайним меня. Судебный процесс напоминал фарс.

– А присвоение денег? – вставил я.

– Да, – кивнул он. – На суде всплыло и это. Но я бы отделался пустяками, если бы испытание электростанции прошло успешно. Я не виноват. Да, деньги я украл, не отрицаю. Но людей убил не я. Ни по халатности, ни как-либо еще.

– Где вы находились, когда случилось несчастье? – поинтересовалась Стратт.

Ределл молчал.

– Где вы находились? – повторила она.

– Я был в Монако, в отпуске.

– Вы провели там три месяца, спуская награбленные деньги.

– У меня… зависимость от азартных игр. Признаю, – грустно произнес Ределл. – Я и деньги-то присвоил, прежде всего пытаясь покрыть долги. Я страдаю игроманией.

– А если вместо трехмесячного загула вы бы остались на рабочем месте? И следили бы за всем в день, когда произошел несчастный случай? Может, трагедии удалось бы избежать?

Выражение лица Ределла было красноречивее любых слов.

– Ладно. Стадию объяснений и вранья мы проехали, – подытожила Стратт. – Теперь вы не сможете прикидываться невинной жертвой, превращенной в козла отпущения. И вам это ясно. Итак, ближе к делу. Расскажите о черных панелях.

– Хорошо. – Ределл взял себя в руки. – Я всю жизнь занимался энергетикой, и поэтому астрофаги, естественно, представляют для меня большой интерес. Аккумулятор такой емкости – боже, если бы не их воздействие на Солнце, это была бы величайшая наша удача в истории!

Он расправил плечи, оживляясь.

– Атомные, угольные, геотермальные электростанции… в конце концов, они делают одно и то же: используют тепло, чтобы вскипятить воду, и с помощью пара вращают турбину. Но с астрофагами нам этот хлам уже не нужен. Они превращают тепло напрямую в запас энергии. И большое приращение теплоты не требуется. Достаточно любой температуры, выше 96,415 градуса.

– Мы в курсе, – кивнул я. – Вот уже несколько месяцев я культивирую астрофагов с помощью атомной энергии.

– Ну и сколько вы получили? Пару граммов? Мой замысел даст вам по тысяче кило в день! Через несколько дней у вас будет столько, сколько требуется для миссии «Аве Мария». Больше времени уйдет на постройку самого корабля.

– А вот с этого места поподробнее, – не выдержал я. (Стратт мне, конечно, ни слова не сказала о том, что же такое «черные панели»!)

– Нужен квадратный лист металлической фольги, – заговорил Ределл. – Сойдет любой металл. Анодировать[109] до тех пор, пока не почернеет. Не красить – именно анодировать. С обеих сторон покрыть прозрачным стеклом, оставив зазор между фольгой и стеклом в один сантиметр. Края герметично заделать кирпичом, пеной или любым другим хорошим изоляционным материалом. Конструкцию выставить на солнечный свет.

– И что это даст?

– Черная фольга поглотит много солнечного света и нагреется. А стекло будет препятствовать контакту с окружающим воздухом. Поскольку тепло будет теряться только через стекло, процесс пойдет медленно. И фольга достигнет равновесной температуры[110] гораздо выше ста градусов Цельсия.

– И эта температура позволит обогатить астрофагов, – кивнул я.

– Именно.

– Но процесс дико медленный, – поморщился я. – Если у вас конструкция площадью в один квадратный метр и вдобавок идеальные погодные условия… допустим, можно получить тысячу ватт на квадратный метр солнечной энергии…

– То есть около половины микрограмма в день. Плюс-минус.