Процесс Жиля де Рэ
Часть 10 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Распродавая свои владения, Жиль вынужден был прибегать к любым средствам. 7 июля, например, он закладывает в Орлеане золотые подсвечники. Скорее всего, они были из капеллы в Машкуле.
25.08
Шарлю де Ало, владельцу гостиницы «Белая лошадь», он закладывает несколько весьма ценных вещей на двести шестьдесят золотых реалов; манускрипт Валерия Максима[51]; «О граде Божием» Блаженного Августина, на латыни; еще один экземпляр «О граде Божием» — на французском языке; две мантии, одна из которых сделана из шелковой узорчатой ткани, и черную атласную ризу.
Приблизительно в то же время он закладывает, на этот раз у Жана Буало, четвертый манускрипт, «Метаморфозы» Овидия, о котором мы узнаем, что это был пергамент «в золоченой коже, украшенный медными ключиками и с позолоченной серебряной застежкой». Два года спустя этот манускрипт был выкуплен.
Еще во время пребывания в Орлеане он закладывает своих лошадей, даже своего любимого коня, Кассенуа; закладывает он и повозки вместе с упряжью.
Август–сентябрь
Жиль покидает Орлеан и возвращается в свои владения видимо, в домене Рэ. Из-за чрезмерных растрат и наложенного на него интердикта он лишен кредитов. По всей видимости, окончательно он не разорен, но его могущество серьезно пошатнулось. С ним остаются лишь те из соратников, кто падок до щедрот расточительного безумца.
Военные сборы Жиля де Рэ. Гийом де Лажюмельер решительно порывает с ним
Гийом де Лажюмельер — рыцарь, который следовал за Жилем с самого начала и был с ним еще в Орлеане, где, как нам известно, он служил ему (Жиль размещает его в гостинице «Образ Пресвятой Марии Магдалины», в документах он указывается под именем монсеньора де Мартинье), — решительно порывает с ним. Этот разрыв знаменует возникшее теперь ощущение того, что Жиль непоследователен, что он сбился с пути.[52]
Но, возможно, Гийом де Лажюмельер прослышал не только о скандальных распродажах и растратах, но и о преступных деяниях маршала. Скандал, конечно, не разразился за один день. Слухи распространяются медленно. Бедняки говорят, но сами трясутся от страха; сеньоры порой умолкают по иным причинам; их мотивы те же, что и у церковников, склонных утаивать грехи, совершенные своими: они осыпают проклятьями грешников, но при этом замалчивают их грехи.
Конец года
Следующее свидетельство можно при необходимости связать с возвращением Жиля из Орлеана. Однако, прежде всего, следует сказать, что его нельзя принимать всерьез. Во время процесса нотариус сохранил это свидетельство, но его бессвязность могла лишь повредить доказательствам обвинения. Если мы и говорим о нем, как о других, столь же значимых, то лишь затем, чтобы быть точными и здесь есть повод еще раз подчеркнуть, что обвинение в целом основано на точных свидетельствах, число которых значительно.
На процессе в 1440 году житель Машкуля, Гийом Илере, проходивший как свидетель по первому из указанных выше пяти эпизодов (с. 170), утверждает, что «видел прежде, как некая женщина из Рэ, имени коей он не знает, жаловалась в Машкуле, что у нее пропал ребенок». Эта фраза следует за рассказом о событии, по поводу которого свидетель говорит, что произошло оно «около пяти лет назад»: стало быть, в 1435 году. Но встреча с неизвестной ничего не доказывает и вполне может относиться к другому времени (с. 270). Как бы то ни было, это смутное воспоминание о страданиях матери полностью вписывается в ту атмосферу, которая воцарилась в землях Рэ после того, как туда вернулся их правитель и укрылся за высокими стенами.
1436. Нападение на Мишеля де Фонтене
Жиль жестоко повздорил с Мишелем де Фонтене, одним из двоих наставников, которым отец Рэ 28 сентября 1415 года, составляя на смертном одре завещание, решил его доверить. Мишель де Фонтене, священник из Анже, связанный дружескими отношениями с местным университетом, способствовал публикации в Шантосе королевских интердиктов, направленных против Жиля. Проезжая через Анже, сир де Рэ приказывает схватить его. Применив насилие, Жиль тем самым публично притязал на обладание той властью, которой у него не было. Такое злоупотребление властными полномочиями было тем более безумным потому, что Мишель де Фонтене — священник и именитый житель города. Жиль заточает его в Шантосе, а потом в Машкуле; в этих темницах его безусловно ожидал бы тот же конец, что и несчастного Жиля Мешена в 1423 году (сс. 71–72). Но после протестов епископа, офицеров и университета сир де Рэ вынужден отпустить человека, которому в детстве был отдан на воспитание.[53]
24 и 25 августа
Очевидно, семья, — в первую очередь, брат, Рене де Ласюз, и кузен, Андре де Лаваль-Лоэак, — готова решительно воспрепятствовать любым договорам, которые стремится заключить с Жилем Иоанн V Ретонский, открыто отказавшийся выполнять интердикт. Желая предупредить намерения этих двух сеньоров, связанных с ним узами вассалитета, Иоанн V требует от них принести обет верности.
05.09
Опасаясь интриг и, возможно, военных нападений со стороны родственников Рэ, Иоанн V лично направляется в Машкуль. Там ему присягают капитаны, которые были наместниками в принадлежавших Жилю и еще не проданных землях в Бретани. Мишель де Сийе, брат Жиля де Сийе, и его правая рука, Жан де Дрезнек — в Машкуле; Конан де Вьейшатель — в Сен-Этьен-де-Мерморте; Ивон де Керсалью — в Порнике; Валентин де Мортме — в Луру-Ботро. Скорее всего, эти люди были более преданны семье Жиля, чем ему самому.
13.09
Младший сын Иоланды Арагонской, Карл, управляет Анжу от имени своего брата, Рене, короля Сицилии, «доброго короля Рене», который в то время был пленником Филиппа Бургундского; вместе с тем с 1433 года Карл фактически является первым министром Карла VII. 13 сентября Карл Анжуйский, граф де Мен, встречается в Ансени, на берегу Луары, с Иоанном V Бретонским и коннетаблем де Ришмоном. Жиль де Рэ все еще может продать свои земли в пределах герцогства Бретонского, где, как мы знаем, находится значительная часть его владений. Но самое главное, в Анжу у него по-прежнему остаются прекрасные крепости Ингранд и Шантосе, которыми Иоанн V хотел бы завладеть любой ценой: Шантосе на Луаре — это, в некотором смысле, ключ ко всей Бретани. Судьба Шантосе обсуждается в Ансени, где присутствуют брат Жиля, Рене, ставший правой рукой коннетабля де Ришмона, и Андре де Лоэак, его кузен, защищающий вместе с Рене интересы семьи маршала. На этой встрече присутствуют также Дюнуа и Жан де Бюй. Проблема Шантосе, возникшая в связи с разорением Жиля, наиболее значима. Иоанн V, очевидно, хотел лишь выиграть время. Нам неизвестно, каким образом ему удается их успокоить, но он соглашается обменяться дружественными письмами с сыном Иоланды Арагонской. Иоанн V и не намеревается соблюдать дружеские соглашения! Дружба и преданность провозглашаются с обеих сторон, но никто не собирается держать слово!
1437, приблизительно в начале года. Пуату и Анрие — слуги Жиля де Рэ
Этьен Коррийо, прозванный Пуату, родом из Пузожа, становится слугой Жиля де Рэ. В то время ему меньше двадцати лет. Согласно показаниям этого Пуату на церковном процессе (с. 241), Жиль вступил с ним в связь с момента, когда тот начал у него жить; после чего Рэ хотел его убить и даже схватил кинжал, чтобы сделать это, но Жиль де Сийе остановил его, объяснив, что Пуату — милый мальчик и что надо оставить его в живых. В протоколах гражданского процесса (с. 189) сказано, что спустя десять лет после поступления на службу к Жилю (Пуату стал его слугой приблизительно в 1427 году), он увидел двух мертвых детей в комнате своего господина. Жиль хочет убить слугу, но Бриквиль и Сийе останавливают его. Тогда Жиль вступает с ним плотское сношение, а затем берет с него клятву никогда не разглашать ни того, что он видел, ни того, что еще увидит (с. 241 и 289). Пуату будет блюсти тайну Жиля, поставлять господину жертв и резать им горло; его повесят вместе с Рэ (с. 141).
В это время другой лакей, парижанин Анрие Грияр, находится на службе у сира де Рэ уже почти три года, но в тайны все еще не посвящен. Немного позже Пуату получит указание ввести Анрие в курс дела.
Убийство брата Катрин Тьерри
В начале 1437 года Катрин, жена художника по имени Тьерри, живущего в Нанте, передает своего брата в руки Анрие, дабы мальчик был принят в Машкульскую капеллу. По собственному признанию Анрие, это первый ребенок, которого он привел в Машкуль, в комнату, где тот был убит. Видимо, сначала Анрие не знал, в чем дело. Господин заставляет его поклясться: он должен молчать и не выдавать тех тайн, о которых узнает. После этого, согласно показаниям Анрие, брат Катрин Тьерри исчез, что его очень удивило. И именно тогда Анрие начал догадываться, что Жиль убил ребенка собственными руками.
Показания Пуату и Анрие согласуются, но если верить Анрие, это убийство произошло за три года до процесса, Пуату же говорит о четырех годах. Лишь по этим разноречивым указаниям мы можем приблизительно установить время, когда Пуату, а за ним и Анрие, становятся сообщниками своего господина (сс. 239–240, 248–249, 286).
Февраль или март
Рене Анжуйский, пленник Филиппа Бургундского, освобожден 28 января. Он сразу же возвращается в Анжу. Рене де Ласюз и Андре де Лоэак просят его воспротивиться возможной продаже Ингранда и Шантосе, вспоминая насильственные и грабительские выходки Жиля де Рэ: разве не люди Рэ нападали на его мать? Рене Анжуйский объявляет, что Шантосе изымается в его пользу. Затем он получит от Иоанна V письменное обещание не покупать Шантосе, скрепленное печатью и подписью. Иоанн V даже поклялся «на теле Господа нашего, во время мессы».[54]
Но при этом он продолжает обсуждать условия продажи с сиром де Рэ!
26.05
Согласно бретонскому обычаю, Иоанн V не имел права покупать земли своих вассалов. Вот почему сеньорию Ла-Бенат он покупает на имя своего сына Пьера за десять тысяч экю. Принсе, военному герольду Жиля, который в этом деле преследовал его интересы, он дает шестьдесят ливров. Однако Иоанн V встречает сопротивление Анны де Сийе, вдовы Жана де Краона; при жизни муж оставил ей эти земли в наследство.
Октябрь. Семья Жиля овладевает Шантосе. Жиль повелевает сжечь останки детей в Машкуле
Узнав о переговорах между Иоанном V и Жилем де Рэ, полные решимости покончить с этим делом, Рене де Ласюз и Андре де Лаваль-Лоэак захватывают Шантосе. Жиля одолевает страх и, опасаясь нападения на Машкуль, он требует от Жиля де Сийе и Робена Ромуляра убрать «из башни, что у нижних покоев» крепости «останки сорока или около того детей» и сжечь их. Позже, согласно показаниям Пуату, Жиль де Сийе сказал ему и Анрие: «Не вел ли себя мессир Роже де Бриквиль предательски, ведь он позволил мадам де Жарвиль и Томену д'Аррагену подглядывать за мною и за Робеном Ромуляром через бойницу, когда мы убирали помянутые останки?» (с. 251). Благородных друзей Бриквиля очевидно влекло нездоровое любопытство. Такую историю не придумаешь: в ней найдется место для смутного негодования, открытого скандала, порой неописуемого возмущения, порожденных преступлениями сира де Рэ. Жиль без труда собирает вокруг себя огромное количество сообщников, и оттого ему кажется, что преступления его вовсе не так чудовищны; в конечном счете, речь идет о грансеньоре и жалких детях. Реакция правосудия последовала по другому поводу; при определенных политических обстоятельствах судьи на многое закрывали глаза.
Ноябрь. Семья Жиля завладевает Машкулем и обнаруживает детские останки
Останки сожжены за две или три недели до прибытия сира де Ласюза и сира де Лоэака в замок Машкуль (с. 251). Брат и кузен Жиля захватывают Машкуль в ноябре. Несмотря на то, что Жиль де Сийе и Робен Ромуляр пытались замести следы, в нижних помещениях башни, откуда были убраны останки сорока жертв, еще оставались два детских скелета. Командир одной из воинских частей, захвативших замок, спрашивает у Пуату и Анрие, было ли им известно об этом. На допросе слуги говорят, что ответили отрицательно: Жиль «не посвятил их в свои тайны». Очевидно, они лгут. Если бы они узнали обо всем лишь после взятия Машкуля то есть, по логике вещей, с момента переезда из Шантосе (сс. 100–101), то им обоим стало бы все известно одновременно. Однако мы уже знаем, что первым был Пуату, который затем посвятил в тайны Анрие (с. 285).
Когда были обнаружены останки детей, это, вероятно, сыграло свою роль в возникновении и распространении слухов. На этот раз о преступлениях Жиля узнали сеньоры, аристократы, и не только его родственники, но и враги.
02.11
Иоанн V испугался, что Анжу ввяжется в войну с Бретанью. Жан де Бюй мог вторгнуться в его земли из Сабле. Вот почему герцог созывает в Ванн вассалов со всего герцогства, среди которых сиры де Роан, де Шатобриан, де Мальтруа и де Рэ. Иоанн V обменивается с Жилем письменными заверениями о военной взаимопомощи и союзничестве. Он снимает с поста главного наместника в Бретани Андре де Лаваля-Лоэака, своего шурина, и назначает на эту должность новоиспеченного собрата по оружию, под предлогом того, что Жиль оказал ему какие-то услуги. Он думает, что Лавали составили заговор против него…
И хотя Артур де Ришмон занят войной против англичан, брат просит у него поддержки в борьбе с Лавалем-Лоэаком: он явно намерен завладеть Шантосе.
25.12
Жиль останавливается в Ванне, где располагается двор Иоанна V. Теперь у него остался единственный защитник — этот корыстный, алчный феодал. Отныне опасности грозят Рэ со всех сторон, и скоро внешне дружелюбный Иоанн V предаст Жиля в руки нантских судей. Но пока еще Жиль находится в Ванне вместе со своей капеллой: они поют на рождественской литургии в присутствии герцога.
Жиль заключает договор с Иоанном V: он передает ему Шантосе в обмен на сто тысяч золотых экю. Он на грани полного разорения, и это его последний шанс. Но прежде Жиль должен вернуть себе крепость, которой в то время владел его брат. Для этого он вступает с ним в мучительные переговоры. С согласия Рене Анжуйского королевские власти пытаются сместить Рене де Ласюза. Но братья тайком приходят к соглашению: Рене сдаст крепость, притворившись, что защищает ее, а Жиль заплатит за это семь тысяч экю золотом и отдаст ему Ла-Мот-Ашар.
Февраль–март 1438. Убийство Гийома Дели
Гийом, сын Гибеле Дели, часто посещал гостиницу Ла-Сюз, где помогал жарить мясо повару сира де Рэ, которого звали Шерпи. Согласно показаниям матери Гийома, Жанны, некий м-р Жан Бриан, состоявший на службе у Жиля в этой гостинице, сказал Шерпи: нехорошо, что ребенок жарит мясо. С тех пор она не видела сына и не получала о нем никаких известий.
Это происходит в феврале или в марте 1438 года (во время процесса 1440 года говорится: «За год до прошлой Пасхи»). Три или четыре месяца спустя (где-то в мае) она пожаловалась жене Жана Бриана. «Говорят, что сир де Рэ велит хватать маленьких детей и убивать их», — утверждает Жанна. Сразу же появляются люди Жиля, чьих имен она не зиает. Жена Жана Бриана говорит им: Жанна Дели считает, что сир де Рэ убил детей; она добавляет, что Жанна не права и с ней, видимо, что-то не так.
После этого несчастная Жанна извиняется перед слугами Жиля (с. 280).
Где-то в нюне Жиль де Рэ вновь хозяин Шантосе. Он перевозит в Машкуль три сундука с костями детей
В один из дней (точную дату установить сложно) Рене де Ласюз, согласно договоренности, оставляет Шантосе на попечении своей жены, которую он ввел в курс дела. Двадцать вооруженных людей Жиля под командованием Ива де Керсалью, командующего в Порнике, захватывают Шантосе, разыгрывая штурм. Жан де Мальтруа, епископ Нантский и канцлер Бретани, который впоследствии предаст Жиля суду, завладеет замком от имени Иоанна V. Но прежде Жиль прикажет пяти своим слугам — Жилю де Сийе, Ике де Бремону, Робену Ромуляру и двоим камердинерам, Анрие и Пуату, — пойти в башню и убрать оттуда останки детей, которых было около сорока. Они кладут их в три сундука и уносят «со всею возможной скрытностью» в Машкуль, в том числе и по воде. В Машкуле двое певчих из капеллы Жиля, Жан Россиньоль и Андре Бюше, о которых мы упоминали выше (с. 89), замещают Ике де Бремона и Робена Ромуляра. Останки были сожжены именно в Машкуле; их невозможно сжечь в Шантосе, крепости, которая вот-вот должна быть передана герцогу. Из показаний Анрие и Пуату мы узнаем, что «кости уже иссохли… ибо долгое время» хранились в башне. Нам неизвестно точно, когда были убиты дети. Мы можем лишь считать, что это случилось после осени 1432 года, когда умер Жан де Краон (с. 81).
Жиль скорее всего должен был направиться в Ванн под предлогом получения с герцога того, что ему причиталось; скорее всего, это предприятие не увенчалось успехом. В конечном счете, он сохранил за собой земли в Бретани, которые прежде заложил, чтобы раздобыть денег. По-видимому, величина аванса, который он получил за эти земли, равнялась стоимости Шантосе. Между тем вероятно, именно тогда Андре Бюше, который, как мы знаем, состоял в капелле сира де Рэ, посылает из Ванна в Машкуль, через посредство некоего Рауле, ребенка около девяти лет, одетого пажом. В принципе все счеты должны были быть сведены сразу после возврата Шантосе (сс. 240–241, 250, 287). И хотя мы знаем из показаний Анрие, что Андре Бюше послал ребенка в тот момент, когда Рэ получил от герцога деньги за Шантосе, Жиль мог не получать денег, а просто разыграть комедию.
Прибл. 16.16. Убийство сына Жана Жанвре
Жан Жанвре и его жена жалуются на исчезновение своего сына, школьника девяти лет, который часто бывал в доме Ла-Сюз. В момент исчезновения сир де Рэ находился в Нанте, в этом доме, «за восемь дней до праздника святого Иоанна Крестителя, два года назад» (то есть приблизительно 16 июня 1438 года). Жан Жанвре жил у г-на д'Этампа, то есть принадлежал дому Ришара, брата герцога Бретонского, графа д'Этампа.
Перед смертью в Нантской тюрьме Перрин Мартен, самая известная из «поставщиц» Жиля, признается, что привела ребенка в замок Машкуль. Пуату же утверждает, что он убил ребенка в доме Ла-Сюз. Перрин Мартен, по-видимому, привезла в Машкуль лишь труп. Четверо свидетелей из прихода св. Креста в Нанте знали этого ребенка; они слышали, как родители горевали по поводу его исчезновения; больше они его никогда не видели (ниже сс. 277, 279 и 291).
Прибл. 24.06. Убийство Жана, сына Жанны Дегрепи
Двенадцатилетний школьник Жан, сын Жанны Дегрепи, вдовы Реньо Донета, из прихода Нантской Богоматери, исчез приблизительно в день св. Иоанна (24 июня 1438 года), Жиль де Рэ тогда расположился в гостинице Ла-Сюз, куда мальчик иногда заходил. Перрин Мартен, скорее всего, привела его в покои Жиля; тот дал указание привести ребенка к привратнику в Машкуль, что она, по-видимому, и сделала. Мать и шестеро человек из одного прихода засвидетельствовали это исчезновение (сс. 159, 165, 277, 280 и 284).
25.08
Шарлю де Ало, владельцу гостиницы «Белая лошадь», он закладывает несколько весьма ценных вещей на двести шестьдесят золотых реалов; манускрипт Валерия Максима[51]; «О граде Божием» Блаженного Августина, на латыни; еще один экземпляр «О граде Божием» — на французском языке; две мантии, одна из которых сделана из шелковой узорчатой ткани, и черную атласную ризу.
Приблизительно в то же время он закладывает, на этот раз у Жана Буало, четвертый манускрипт, «Метаморфозы» Овидия, о котором мы узнаем, что это был пергамент «в золоченой коже, украшенный медными ключиками и с позолоченной серебряной застежкой». Два года спустя этот манускрипт был выкуплен.
Еще во время пребывания в Орлеане он закладывает своих лошадей, даже своего любимого коня, Кассенуа; закладывает он и повозки вместе с упряжью.
Август–сентябрь
Жиль покидает Орлеан и возвращается в свои владения видимо, в домене Рэ. Из-за чрезмерных растрат и наложенного на него интердикта он лишен кредитов. По всей видимости, окончательно он не разорен, но его могущество серьезно пошатнулось. С ним остаются лишь те из соратников, кто падок до щедрот расточительного безумца.
Военные сборы Жиля де Рэ. Гийом де Лажюмельер решительно порывает с ним
Гийом де Лажюмельер — рыцарь, который следовал за Жилем с самого начала и был с ним еще в Орлеане, где, как нам известно, он служил ему (Жиль размещает его в гостинице «Образ Пресвятой Марии Магдалины», в документах он указывается под именем монсеньора де Мартинье), — решительно порывает с ним. Этот разрыв знаменует возникшее теперь ощущение того, что Жиль непоследователен, что он сбился с пути.[52]
Но, возможно, Гийом де Лажюмельер прослышал не только о скандальных распродажах и растратах, но и о преступных деяниях маршала. Скандал, конечно, не разразился за один день. Слухи распространяются медленно. Бедняки говорят, но сами трясутся от страха; сеньоры порой умолкают по иным причинам; их мотивы те же, что и у церковников, склонных утаивать грехи, совершенные своими: они осыпают проклятьями грешников, но при этом замалчивают их грехи.
Конец года
Следующее свидетельство можно при необходимости связать с возвращением Жиля из Орлеана. Однако, прежде всего, следует сказать, что его нельзя принимать всерьез. Во время процесса нотариус сохранил это свидетельство, но его бессвязность могла лишь повредить доказательствам обвинения. Если мы и говорим о нем, как о других, столь же значимых, то лишь затем, чтобы быть точными и здесь есть повод еще раз подчеркнуть, что обвинение в целом основано на точных свидетельствах, число которых значительно.
На процессе в 1440 году житель Машкуля, Гийом Илере, проходивший как свидетель по первому из указанных выше пяти эпизодов (с. 170), утверждает, что «видел прежде, как некая женщина из Рэ, имени коей он не знает, жаловалась в Машкуле, что у нее пропал ребенок». Эта фраза следует за рассказом о событии, по поводу которого свидетель говорит, что произошло оно «около пяти лет назад»: стало быть, в 1435 году. Но встреча с неизвестной ничего не доказывает и вполне может относиться к другому времени (с. 270). Как бы то ни было, это смутное воспоминание о страданиях матери полностью вписывается в ту атмосферу, которая воцарилась в землях Рэ после того, как туда вернулся их правитель и укрылся за высокими стенами.
1436. Нападение на Мишеля де Фонтене
Жиль жестоко повздорил с Мишелем де Фонтене, одним из двоих наставников, которым отец Рэ 28 сентября 1415 года, составляя на смертном одре завещание, решил его доверить. Мишель де Фонтене, священник из Анже, связанный дружескими отношениями с местным университетом, способствовал публикации в Шантосе королевских интердиктов, направленных против Жиля. Проезжая через Анже, сир де Рэ приказывает схватить его. Применив насилие, Жиль тем самым публично притязал на обладание той властью, которой у него не было. Такое злоупотребление властными полномочиями было тем более безумным потому, что Мишель де Фонтене — священник и именитый житель города. Жиль заточает его в Шантосе, а потом в Машкуле; в этих темницах его безусловно ожидал бы тот же конец, что и несчастного Жиля Мешена в 1423 году (сс. 71–72). Но после протестов епископа, офицеров и университета сир де Рэ вынужден отпустить человека, которому в детстве был отдан на воспитание.[53]
24 и 25 августа
Очевидно, семья, — в первую очередь, брат, Рене де Ласюз, и кузен, Андре де Лаваль-Лоэак, — готова решительно воспрепятствовать любым договорам, которые стремится заключить с Жилем Иоанн V Ретонский, открыто отказавшийся выполнять интердикт. Желая предупредить намерения этих двух сеньоров, связанных с ним узами вассалитета, Иоанн V требует от них принести обет верности.
05.09
Опасаясь интриг и, возможно, военных нападений со стороны родственников Рэ, Иоанн V лично направляется в Машкуль. Там ему присягают капитаны, которые были наместниками в принадлежавших Жилю и еще не проданных землях в Бретани. Мишель де Сийе, брат Жиля де Сийе, и его правая рука, Жан де Дрезнек — в Машкуле; Конан де Вьейшатель — в Сен-Этьен-де-Мерморте; Ивон де Керсалью — в Порнике; Валентин де Мортме — в Луру-Ботро. Скорее всего, эти люди были более преданны семье Жиля, чем ему самому.
13.09
Младший сын Иоланды Арагонской, Карл, управляет Анжу от имени своего брата, Рене, короля Сицилии, «доброго короля Рене», который в то время был пленником Филиппа Бургундского; вместе с тем с 1433 года Карл фактически является первым министром Карла VII. 13 сентября Карл Анжуйский, граф де Мен, встречается в Ансени, на берегу Луары, с Иоанном V Бретонским и коннетаблем де Ришмоном. Жиль де Рэ все еще может продать свои земли в пределах герцогства Бретонского, где, как мы знаем, находится значительная часть его владений. Но самое главное, в Анжу у него по-прежнему остаются прекрасные крепости Ингранд и Шантосе, которыми Иоанн V хотел бы завладеть любой ценой: Шантосе на Луаре — это, в некотором смысле, ключ ко всей Бретани. Судьба Шантосе обсуждается в Ансени, где присутствуют брат Жиля, Рене, ставший правой рукой коннетабля де Ришмона, и Андре де Лоэак, его кузен, защищающий вместе с Рене интересы семьи маршала. На этой встрече присутствуют также Дюнуа и Жан де Бюй. Проблема Шантосе, возникшая в связи с разорением Жиля, наиболее значима. Иоанн V, очевидно, хотел лишь выиграть время. Нам неизвестно, каким образом ему удается их успокоить, но он соглашается обменяться дружественными письмами с сыном Иоланды Арагонской. Иоанн V и не намеревается соблюдать дружеские соглашения! Дружба и преданность провозглашаются с обеих сторон, но никто не собирается держать слово!
1437, приблизительно в начале года. Пуату и Анрие — слуги Жиля де Рэ
Этьен Коррийо, прозванный Пуату, родом из Пузожа, становится слугой Жиля де Рэ. В то время ему меньше двадцати лет. Согласно показаниям этого Пуату на церковном процессе (с. 241), Жиль вступил с ним в связь с момента, когда тот начал у него жить; после чего Рэ хотел его убить и даже схватил кинжал, чтобы сделать это, но Жиль де Сийе остановил его, объяснив, что Пуату — милый мальчик и что надо оставить его в живых. В протоколах гражданского процесса (с. 189) сказано, что спустя десять лет после поступления на службу к Жилю (Пуату стал его слугой приблизительно в 1427 году), он увидел двух мертвых детей в комнате своего господина. Жиль хочет убить слугу, но Бриквиль и Сийе останавливают его. Тогда Жиль вступает с ним плотское сношение, а затем берет с него клятву никогда не разглашать ни того, что он видел, ни того, что еще увидит (с. 241 и 289). Пуату будет блюсти тайну Жиля, поставлять господину жертв и резать им горло; его повесят вместе с Рэ (с. 141).
В это время другой лакей, парижанин Анрие Грияр, находится на службе у сира де Рэ уже почти три года, но в тайны все еще не посвящен. Немного позже Пуату получит указание ввести Анрие в курс дела.
Убийство брата Катрин Тьерри
В начале 1437 года Катрин, жена художника по имени Тьерри, живущего в Нанте, передает своего брата в руки Анрие, дабы мальчик был принят в Машкульскую капеллу. По собственному признанию Анрие, это первый ребенок, которого он привел в Машкуль, в комнату, где тот был убит. Видимо, сначала Анрие не знал, в чем дело. Господин заставляет его поклясться: он должен молчать и не выдавать тех тайн, о которых узнает. После этого, согласно показаниям Анрие, брат Катрин Тьерри исчез, что его очень удивило. И именно тогда Анрие начал догадываться, что Жиль убил ребенка собственными руками.
Показания Пуату и Анрие согласуются, но если верить Анрие, это убийство произошло за три года до процесса, Пуату же говорит о четырех годах. Лишь по этим разноречивым указаниям мы можем приблизительно установить время, когда Пуату, а за ним и Анрие, становятся сообщниками своего господина (сс. 239–240, 248–249, 286).
Февраль или март
Рене Анжуйский, пленник Филиппа Бургундского, освобожден 28 января. Он сразу же возвращается в Анжу. Рене де Ласюз и Андре де Лоэак просят его воспротивиться возможной продаже Ингранда и Шантосе, вспоминая насильственные и грабительские выходки Жиля де Рэ: разве не люди Рэ нападали на его мать? Рене Анжуйский объявляет, что Шантосе изымается в его пользу. Затем он получит от Иоанна V письменное обещание не покупать Шантосе, скрепленное печатью и подписью. Иоанн V даже поклялся «на теле Господа нашего, во время мессы».[54]
Но при этом он продолжает обсуждать условия продажи с сиром де Рэ!
26.05
Согласно бретонскому обычаю, Иоанн V не имел права покупать земли своих вассалов. Вот почему сеньорию Ла-Бенат он покупает на имя своего сына Пьера за десять тысяч экю. Принсе, военному герольду Жиля, который в этом деле преследовал его интересы, он дает шестьдесят ливров. Однако Иоанн V встречает сопротивление Анны де Сийе, вдовы Жана де Краона; при жизни муж оставил ей эти земли в наследство.
Октябрь. Семья Жиля овладевает Шантосе. Жиль повелевает сжечь останки детей в Машкуле
Узнав о переговорах между Иоанном V и Жилем де Рэ, полные решимости покончить с этим делом, Рене де Ласюз и Андре де Лаваль-Лоэак захватывают Шантосе. Жиля одолевает страх и, опасаясь нападения на Машкуль, он требует от Жиля де Сийе и Робена Ромуляра убрать «из башни, что у нижних покоев» крепости «останки сорока или около того детей» и сжечь их. Позже, согласно показаниям Пуату, Жиль де Сийе сказал ему и Анрие: «Не вел ли себя мессир Роже де Бриквиль предательски, ведь он позволил мадам де Жарвиль и Томену д'Аррагену подглядывать за мною и за Робеном Ромуляром через бойницу, когда мы убирали помянутые останки?» (с. 251). Благородных друзей Бриквиля очевидно влекло нездоровое любопытство. Такую историю не придумаешь: в ней найдется место для смутного негодования, открытого скандала, порой неописуемого возмущения, порожденных преступлениями сира де Рэ. Жиль без труда собирает вокруг себя огромное количество сообщников, и оттого ему кажется, что преступления его вовсе не так чудовищны; в конечном счете, речь идет о грансеньоре и жалких детях. Реакция правосудия последовала по другому поводу; при определенных политических обстоятельствах судьи на многое закрывали глаза.
Ноябрь. Семья Жиля завладевает Машкулем и обнаруживает детские останки
Останки сожжены за две или три недели до прибытия сира де Ласюза и сира де Лоэака в замок Машкуль (с. 251). Брат и кузен Жиля захватывают Машкуль в ноябре. Несмотря на то, что Жиль де Сийе и Робен Ромуляр пытались замести следы, в нижних помещениях башни, откуда были убраны останки сорока жертв, еще оставались два детских скелета. Командир одной из воинских частей, захвативших замок, спрашивает у Пуату и Анрие, было ли им известно об этом. На допросе слуги говорят, что ответили отрицательно: Жиль «не посвятил их в свои тайны». Очевидно, они лгут. Если бы они узнали обо всем лишь после взятия Машкуля то есть, по логике вещей, с момента переезда из Шантосе (сс. 100–101), то им обоим стало бы все известно одновременно. Однако мы уже знаем, что первым был Пуату, который затем посвятил в тайны Анрие (с. 285).
Когда были обнаружены останки детей, это, вероятно, сыграло свою роль в возникновении и распространении слухов. На этот раз о преступлениях Жиля узнали сеньоры, аристократы, и не только его родственники, но и враги.
02.11
Иоанн V испугался, что Анжу ввяжется в войну с Бретанью. Жан де Бюй мог вторгнуться в его земли из Сабле. Вот почему герцог созывает в Ванн вассалов со всего герцогства, среди которых сиры де Роан, де Шатобриан, де Мальтруа и де Рэ. Иоанн V обменивается с Жилем письменными заверениями о военной взаимопомощи и союзничестве. Он снимает с поста главного наместника в Бретани Андре де Лаваля-Лоэака, своего шурина, и назначает на эту должность новоиспеченного собрата по оружию, под предлогом того, что Жиль оказал ему какие-то услуги. Он думает, что Лавали составили заговор против него…
И хотя Артур де Ришмон занят войной против англичан, брат просит у него поддержки в борьбе с Лавалем-Лоэаком: он явно намерен завладеть Шантосе.
25.12
Жиль останавливается в Ванне, где располагается двор Иоанна V. Теперь у него остался единственный защитник — этот корыстный, алчный феодал. Отныне опасности грозят Рэ со всех сторон, и скоро внешне дружелюбный Иоанн V предаст Жиля в руки нантских судей. Но пока еще Жиль находится в Ванне вместе со своей капеллой: они поют на рождественской литургии в присутствии герцога.
Жиль заключает договор с Иоанном V: он передает ему Шантосе в обмен на сто тысяч золотых экю. Он на грани полного разорения, и это его последний шанс. Но прежде Жиль должен вернуть себе крепость, которой в то время владел его брат. Для этого он вступает с ним в мучительные переговоры. С согласия Рене Анжуйского королевские власти пытаются сместить Рене де Ласюза. Но братья тайком приходят к соглашению: Рене сдаст крепость, притворившись, что защищает ее, а Жиль заплатит за это семь тысяч экю золотом и отдаст ему Ла-Мот-Ашар.
Февраль–март 1438. Убийство Гийома Дели
Гийом, сын Гибеле Дели, часто посещал гостиницу Ла-Сюз, где помогал жарить мясо повару сира де Рэ, которого звали Шерпи. Согласно показаниям матери Гийома, Жанны, некий м-р Жан Бриан, состоявший на службе у Жиля в этой гостинице, сказал Шерпи: нехорошо, что ребенок жарит мясо. С тех пор она не видела сына и не получала о нем никаких известий.
Это происходит в феврале или в марте 1438 года (во время процесса 1440 года говорится: «За год до прошлой Пасхи»). Три или четыре месяца спустя (где-то в мае) она пожаловалась жене Жана Бриана. «Говорят, что сир де Рэ велит хватать маленьких детей и убивать их», — утверждает Жанна. Сразу же появляются люди Жиля, чьих имен она не зиает. Жена Жана Бриана говорит им: Жанна Дели считает, что сир де Рэ убил детей; она добавляет, что Жанна не права и с ней, видимо, что-то не так.
После этого несчастная Жанна извиняется перед слугами Жиля (с. 280).
Где-то в нюне Жиль де Рэ вновь хозяин Шантосе. Он перевозит в Машкуль три сундука с костями детей
В один из дней (точную дату установить сложно) Рене де Ласюз, согласно договоренности, оставляет Шантосе на попечении своей жены, которую он ввел в курс дела. Двадцать вооруженных людей Жиля под командованием Ива де Керсалью, командующего в Порнике, захватывают Шантосе, разыгрывая штурм. Жан де Мальтруа, епископ Нантский и канцлер Бретани, который впоследствии предаст Жиля суду, завладеет замком от имени Иоанна V. Но прежде Жиль прикажет пяти своим слугам — Жилю де Сийе, Ике де Бремону, Робену Ромуляру и двоим камердинерам, Анрие и Пуату, — пойти в башню и убрать оттуда останки детей, которых было около сорока. Они кладут их в три сундука и уносят «со всею возможной скрытностью» в Машкуль, в том числе и по воде. В Машкуле двое певчих из капеллы Жиля, Жан Россиньоль и Андре Бюше, о которых мы упоминали выше (с. 89), замещают Ике де Бремона и Робена Ромуляра. Останки были сожжены именно в Машкуле; их невозможно сжечь в Шантосе, крепости, которая вот-вот должна быть передана герцогу. Из показаний Анрие и Пуату мы узнаем, что «кости уже иссохли… ибо долгое время» хранились в башне. Нам неизвестно точно, когда были убиты дети. Мы можем лишь считать, что это случилось после осени 1432 года, когда умер Жан де Краон (с. 81).
Жиль скорее всего должен был направиться в Ванн под предлогом получения с герцога того, что ему причиталось; скорее всего, это предприятие не увенчалось успехом. В конечном счете, он сохранил за собой земли в Бретани, которые прежде заложил, чтобы раздобыть денег. По-видимому, величина аванса, который он получил за эти земли, равнялась стоимости Шантосе. Между тем вероятно, именно тогда Андре Бюше, который, как мы знаем, состоял в капелле сира де Рэ, посылает из Ванна в Машкуль, через посредство некоего Рауле, ребенка около девяти лет, одетого пажом. В принципе все счеты должны были быть сведены сразу после возврата Шантосе (сс. 240–241, 250, 287). И хотя мы знаем из показаний Анрие, что Андре Бюше послал ребенка в тот момент, когда Рэ получил от герцога деньги за Шантосе, Жиль мог не получать денег, а просто разыграть комедию.
Прибл. 16.16. Убийство сына Жана Жанвре
Жан Жанвре и его жена жалуются на исчезновение своего сына, школьника девяти лет, который часто бывал в доме Ла-Сюз. В момент исчезновения сир де Рэ находился в Нанте, в этом доме, «за восемь дней до праздника святого Иоанна Крестителя, два года назад» (то есть приблизительно 16 июня 1438 года). Жан Жанвре жил у г-на д'Этампа, то есть принадлежал дому Ришара, брата герцога Бретонского, графа д'Этампа.
Перед смертью в Нантской тюрьме Перрин Мартен, самая известная из «поставщиц» Жиля, признается, что привела ребенка в замок Машкуль. Пуату же утверждает, что он убил ребенка в доме Ла-Сюз. Перрин Мартен, по-видимому, привезла в Машкуль лишь труп. Четверо свидетелей из прихода св. Креста в Нанте знали этого ребенка; они слышали, как родители горевали по поводу его исчезновения; больше они его никогда не видели (ниже сс. 277, 279 и 291).
Прибл. 24.06. Убийство Жана, сына Жанны Дегрепи
Двенадцатилетний школьник Жан, сын Жанны Дегрепи, вдовы Реньо Донета, из прихода Нантской Богоматери, исчез приблизительно в день св. Иоанна (24 июня 1438 года), Жиль де Рэ тогда расположился в гостинице Ла-Сюз, куда мальчик иногда заходил. Перрин Мартен, скорее всего, привела его в покои Жиля; тот дал указание привести ребенка к привратнику в Машкуль, что она, по-видимому, и сделала. Мать и шестеро человек из одного прихода засвидетельствовали это исчезновение (сс. 159, 165, 277, 280 и 284).