Правая рука князя Тьмы

– Арафель! Да подожди ты! – крикнул мне вслед Авив. – Надо хотя бы ключ у них найти.

Я ударила в дверь кулаком, пробив в ней дыру. Следующим ударом снесла с петель.

– А, ну, можно и так… – пробормотал разбойник и, оставив в покое тела охранников, присоединился ко мне.



В пыточной было полутемно, душно и, как всегда, пахло кровью и потом. Святой Евласий, хоть и был вхож в лучшие дома графства, такой обстановки не чурался, чем давно заработал уважение палача. Еще один удар плетью оставил на животе пленника несколько кровавых полос. Тот предсказуемо закричал. Привычный звук, который уже давно не мог пробудить в палаче никаких чувств: ни жалости, ни раздражения.

Евласий тоже был спокоен: церковник вообще никогда не терял хладнокровия, в отличие от графа, который, если брался лично принимать участие в пытках, порой впадал в раж и утрачивал самоконтроль. Волосатый же стоял, сложив руки на груди, и изучал мужчину, который был привязан к столбу с поднятыми вверх руками.

– Подожди! – негромко велел он, и палач тут же застыл, почтительно склонив голову.

Евласий неспешно сцепил пальцы в замок.

– Поговорим еще раз?

– Говори, – согласился Эйтан, отдышавшись и сплюнув кровью.

Церковник не проявил ни малейших признаков брезгливости, даже не поморщился, лишь заметил:

– Тебе бы следовало обращаться ко мне уважительнее.

– Обстоятельства не способствуют, – бросил в ответ Эйтан, устало уронив голову на грудь.

Палач вопросительно взглянул на Евласия, но тот покачал головой.

– Ты прав: это пустые разговоры. Они уводят нас от сути. А знаешь, в чем суть?

Пленник не стал тратить силы на реакцию.

– Суть в том, что в графстве поселилась Тьма, – ответил за него церковник. – Она приняла облик женщины, ведьмы, и разгуливает по городам и деревням, сея хаос и смерть.

– Переживаешь, что у тебя появилась конкуренция? – поднял голову Эйтан.

Теперь Волосатый кивнул палачу. На короткое время разговоры прекратились, сменившись свистом рассекаемого воздуха и стонами.

– Продолжим? – как ни в чем не бывало, предложил Евласий. – Ты до сих пор не хочешь сказать, где ее искать?

– Не хочу, – выдохнул Эйтан.

– Не хочешь или не знаешь? – сердобольно подсказал церковник.

– Не хочу, не знаю… Какая разница? Через меня ты ее не найдешь. Можешь хоть на куски разорвать.

– С кусками пока подождем. Слушай меня внимательно. Ты же человек! Разве тебе безразлична судьба человечества? Разве ты не понимаешь, что Тьма вредна нам всем? Даже если за службу ей тебе пообещали что-то очень ценное, конечный итог будет один – вечные страдания. А я даю тебе шанс искупить вину и спасти свою душу. Помоги мне очистить мир от скверны – и очистишься сам. Продолжишь препятствовать – и твоя душа никогда не увидит райского сада.

Эйтан запрокинул голову и рассмеялся. Правда, получилось нечто, более напоминающее хриплый кашель.

– Вам ведь уже объяснили в «Ковчеге», святой отец! – перешел на «уважительное» обращение он. – Мы, которые вкусили запретный плод и добровольно оставили рай, никогда не вернемся назад.

– Понятно. – Евласий кивнул и повернулся к палачу. – Все готово? Тогда приступай.

Тот послушно поднес к животу пленника прут с раскаленным концом.



Клинки снова рассекли воздух. Все-таки когти удобнее, но пусть будет так. Несколько тел на полу, и снова дверь. И – с той стороны – крик на грани срыва голоса. На сей раз мне хватило одного удара. Доля секунды, чтобы оценить обстановку. И я окончательно утратила контроль над своим обликом.

Мужчину с прутом схватила, уже увеличиваясь в размерах. Подняла повыше и швырнула об пол. Очередного подбежавшего стражника просто оттолкнула локтем, и он отлетел в другой конец комнаты. Разобраться с ним окончательно предстояло Авиву. Вид Эйтана – рубашка разорвана в клочья, на животе и груди не осталось живого места, из уголка рта течет струйка крови, – заставил меня зарычать и броситься на того, кто был здесь главным.

– Попробую угадать. Ты искал ведьму? – предположила я, шагнув к разом побелевшему церковнику. – Поздравляю. Ты ее нашел.

Я схватила его и просто разорвала на две части, как тряпичную куклу. Бедолага Авив, до сих пор державшийся молодцом, согнулся пополам, схватившись на живот.

– Мне никогда не нравились его проповеди, – извинилась я.



Пыльная дорога, сколько хватало глаз, была пуста. Лекарь все не ехал и не ехал. Я нервно шагала из стороны в сторону, то и дело косясь на дверь старенького, скособоченного домишки. До убежища Эйтан добрался в сносном состоянии, можно даже сказать, на своих ногах (хотя, конечно, мы с Авивом поддерживали его с обеих сторон). Но, едва мы уложили его в постель, впал в забытье, тревожно ворочаясь и беззвучно шевеля губами.

– Арафель… – нерешительно начал разбойник. – А ты не можешь сама ему помочь? Ты же… на многое способна.


– Я не умею лечить! – рявкнула я, схватив его за грудки.

Но тут же выпустила, развернулась и вошла в дом.

Йуваль, прежде сидевшая у кровати, поднялась мне навстречу.

– Все по-прежнему, – отчиталась она. – Жар. Опасных ран не вижу, так что, думаю, он сам оклемается за пару дней. Но лучше, конечно, чтобы целитель посмотрел.

Я кивнула. Лучше. От меня, во всяком случае, толку мало. Я умею убивать. Обратный процесс – не моя сильная сторона. Вот подставить под руку палача тех, кто меня окружает, – это пожалуйста… Но больше такого не повторится. Стиснув зубы, я села на край постели и опустила руку на покрытый испариной лоб.

Лекарь все-таки появился. Наверное, даже не опоздал, в особенности с учетом того, в какую дыру мы его зазвали. Но когда ждешь и бездействуешь, время течет невыносимо медленно, тонкой струйкой, которая, как кажется, застыла в песочных часах. Закончив осмотр, он выставил на стол несколько баночек.

– Этой мазью обрабатывать раны, – принялся перечислять эскулап. – И промывать как следует. Главное не внести заразу. В остальном – ничего серьезного. Вторая мазь – для ожогов. Не перепутайте. А порошок – снимать жар. Это по мере необходимости. Если не будет никаких осложнений, он за несколько дней станет как новенький. При условии, конечно, что не вернется туда, откуда пришел. Вы, разумеется, не расскажете мне, что с ним произошло, но раны весьма характерные…

– Ну почему же? – возразила я. – Могу прямо сейчас подробно рассказать вам, где, когда и при каких обстоятельствах он получил эти раны.

– Не надо! – замахал руками лекарь, шарахаясь от меня, как от чумной. – Вы ничего мне не говорили, а я ничего не знаю.

И он поспешил покинуть наш гостеприимный дом. Впрочем, не раньше, чем получил плату за труды в виде нескольких золотых монет. Клад в очередной раз пригодился.

Я подошла к столику и повертела в руках одну из баночек. Интересно, мази в них действительно разные, или эскулап просто морочил голову, стараясь придать себе внушительности? Заключив, что в лекарствах в любом случае не разберусь, а значит, как это ни прискорбно, придется довериться человеческому специалисту, я вернула сосуд на место. Не рассчитала силу, и стук оказался слишком громким. Обернувшись к кровати, я увидела, как веки Эйтана дрогнули. Секундой позже он открыл глаза.

– Арафель?

Голос был очень слабым, я скорее угадала, чем услышала свое имя. Присев на край постели, положила ладонь на покрытый испариной лоб.

– Добро пожаловать.

Я опустила руку.

– В ад?

Эйтан задал этот вопрос очень спокойно, даже буднично. Но, может быть, так просто казалось из-за его болезненного состояния.

– Хуже, – отозвалась я. – В жизнь.

Он криво улыбнулся и пошевелился, пытаясь сменить положение. Лицо тут же искривила гримаса боли: раны давали о себе знать.

– Ты должен был сразу сказать им все, что про меня знаешь, – жестко припечатала я. – От начала и до конца. Так люди поступают с демонами. Неужели в этом есть что-то непонятное?

– Ты говоришь прямо как этот… Не припомню его имя, – пробормотал Эйтан, прикрыв глаза. – Кажется, ты сделала с ним что-то нехорошее.

– Я вообще делаю много нехорошего. И не испытываю потом угрызений совести. Я не из тех, ради кого стоит отдаваться на милость палача.

– Но ты пришла за мной. Спасибо.

Я, морщась, замотала головой.

– Демоны не умеют принимать благодарность.

– А критику принимать они умеют?

– О да! – обрадовалась я. – Тут мы в своей среде. Даже не представляешь, как долго, разнообразно и при этом емко я способна отвечать на критику. Так что ты хотел сказать?

– Тебе не следовало приходить. Это было рискованно. Они просчитались: ждали ведьму, а получили демона, поэтому все прошло относительно гладко. Если бы они подготовились лучше… Арафель, у тебя в этом мире миссия, хотя я до сих пор не знаю какая. А моя жизнь, ты же понимаешь сама, стоит не слишком дорого.

Я шумно выдохнула и поглядела в окно. Вид был так себе: покосившийся забор, старый сарай, грязная дорога.

– Нет ничего такого, что я не сделала бы для твоего спасения.

Я наклонилась к его лицу, длинные волосы занавесью протянулись почти до самого пола, словно отгораживая нас от внешних угроз. Губы Эйтана первыми приблизились к моим. Поцелуи были нежными, осторожными, но они таили страсть, долго искусственно сдерживаемую в рамках благоразумия. Теперь рамки ломались, рассыпались в пыль, и тяга друг к другу, внезапно обретшая свободу, заставила головы кружиться, а тела сплетаться друг с другом с особым остервенением.

– Тогда почему ты все это время меня отталкивала? – прошептал он, хватая меня за плечи.

Я очень серьезно посмотрела ему в глаза.

– Я хотела, чтобы тебе было все равно.

И до сих пор хочу. Но теперь понимаю, что так не будет. Даже высший демон способен ошибиться. Время моей миссии наступало, и, увы, Эйтан не останется равнодушным к тому, что случится. Может быть, это самое печальное во всей истории.



Лекарь и Йуваль оказались правы: он вскоре пошел на поправку. Убедившись в этом, я отправилась на рынок. Повертела в руках широкий медный браслет. Понюхала духи, каковые торговец, по его собственному заверению, доставил в единственном экземпляре, переплыв океан на утлом суденышке. Врал, конечно: такой приторный запах могли вывести в любом захудалом городишке… Я даже успела попробовать изюм – вполне, надо сказать, недурной, – когда мою персону заметил стражник.

Он метнулся ко мне, громкими воплями привлекая внимание сослуживцев. Через минуту меня уже вели со связанными руками через площадь, разгоняя слетающихся на зрелище зевак. В городе меня к тому времени хорошо знали, главным образом как сказительницу из «Ковчега», так что недостатка в зрителях не было. Но охрана работала на совесть, и через четверть часа меня доставили в замок. Разумеется, отнюдь не в гостевые покои.