Правая рука князя Тьмы

И вот я уже лежала, намертво примотанная ремнями к высокому ложу, или столешнице, это уж как посмотреть. Неровный потолок был совсем низким, настолько, что высоким людям в отдельных частях комнаты, должно быть, приходилось наклонять голову. Дух держался преотвратный, хотя меня, в отличие от прошлых и будущих посетителей, запах крови не пугал, а, напротив, дразнил. Но я хорошо понимала, чем чревато оказаться привязанной к этой длинной узкой доске, и, скажу откровенно, приятного в этом осознании было мало. Неправда, будто демонам неведомы боль и страх. Мы знаем и чувствуем не меньше других. Просто всегда идем до конца.

Здесь и палач, и граф Торнфолкский остановился на самом краю зрения, и двое стражников – их я не вижу, но чувствую запах. И позвякивание металлических предметов слышится весьма отчетливо, вызывая непреодолимое желание увидеть их своими глазами… и одновременно понимание, что лучше подольше оставаться в неведении.

Блейд подошел поближе и склонился надо мной. Теперь я не вижу практически ничего, кроме его физиономии.

– Ну что, ведьма? Вот наконец-то ты и попалась. Теперь мы поговорим по душам.

– Я не ведьма, господин! – замотала головой я с застывшими в глазах слезами. – Это ошибка! Я простая девушка, сказительница, спросите людей, меня многие знают! Отправьте кого-нибудь справиться в «Ковчеге»!

– Помолчи! – оборвал он. – Сказительница… Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. – Его рука легла мне на щеку, затем скользнула чуть ниже, и пальцы грубо сжали подбородок. – А то, о чем я не знаю, ты расскажешь. В подробностях. Так, как я захочу. Приступай!

Это уже не мне, это палачу. От меня пока не ждут рассказа, только мучений. Боль пронзила тело, где-то в районе живота. Моя чувствительность ниже, чем у обычного человека, и все равно дыхание перехватило.

– Не надо! Отпустите!

– Еще!

Блейд жадно вглядывается в мое лицо, ловя отражение страданий. А вы до сих пор не забыли меня, граф. Вы помните мое декольте, и то, как я смотрела на вас там, на площади, когда вы так по-рыцарски прискакали, чтобы отменить мою казнь. Ведьма не давала вам покоя по ночам. Но это и неудивительно. Кто увидел меня однажды, уже не забудет, если только я сама этого не захочу.

Боль заставляет инстинктивно дергаться, но ремни сильнее, они не позволят ни ускользнуть, ни даже принять то положение, в котором легче терпеть. Слезы все-таки льются из глаз, из горла вырывается крик.

– Это не я, я не виновата! Отпустите! – уже визжу я, мотая головой из стороны в сторону.

– Что ты там нежничаешь? – орет на палача граф. – Так она у тебя год не сознается. Дай сюда!

Он хватает инструмент и вонзает глубоко в тело, нисколько не заботясь ни о болевом шоке, ни о возможных необратимых повреждениях.

Вот теперь демоническая природа не помогает, скорее работает мне во вред. Обычная девушка на моем месте попросту потеряла бы сознание, я же лишь продолжаю испытывать невыносимую боль.

– Нет!

Я кричу изо всех сил, еще немного – и сорву голос. Кажется, сейчас он провернул инструмент, и на сей раз с моих губ срывается только хрип.

– Будешь говорить?

– Я… я не знаю что.

– Видимо, я недостаточно хорошо объяснил. Сейчас исправлюсь.

Удар по скуле, и снова такая боль, что, кажется, душа вот-вот покинет тело, но по совершенно непонятной причине этого не происходит. Я задыхаюсь, хриплю, из горла вырываются мне самой непонятные звуки, а едва кажется, что я начинаю приходить в себя, как все повторяется опять.

– Стойте! – шепчу я, потому что на крик уже не хватает сил. – Пожалуйста. Я скажу.

Сознание затуманивается, но на меня с размаху выливают ведро воды, и это слегка отрезвляет.

– Говори, иначе я продолжу, – предупреждает Блейд.

Я молчу, пользуясь короткой передышкой. Он на секунду отходит, чтобы потом продемонстрировать мне щипцы.

– Эта штука – следующая на очереди, – поясняет он. – Могу рассказать, как буду ее применять, но зачем? Так потеряется эффект неожиданности.

– Нет. Пожалуйста, больше я просто не выдержу. Я скажу. Я не ведьма. Нет, пожалуйста, не начинайте! Я не то имела в виду. Я не просто ведьма. Я – демон, создание Тьмы.

– Демоны выглядят не так, как ты.

– Я просто в человеческом теле. Это совсем несложно, ну, то есть не слишком сложно, если тебя прислал сам князь Тьмы.

– Хорошо, – прошептал граф, хотя, помимо торжества, я заметила в его глазах еще и страх. – Очень хорошо. И зачем он тебя прислал?

– Вредить людям. Вредить семейству Блейд. Извести их, если получится. – Я тяжело дышала, а перед глазами снова возникла кровавая пелена. – Я расскажу, вы можете проверить. Я спустилась на землю три месяца назад. И сразу убила человека. Потом нарушила священный обряд, пробудила разврат в стенах монастыря, убила второго человека, потом еще нескольких. Избежала костра и поселилась в этом городе.

Я с огромным трудом приподняла голову. Палач и стражники неистово рисовали на лбах знак круга. Граф лишь слушал, плотно сжав губы.

– Я убила святого и подтолкнула к смерти кардинала. Вступила в сговор с другим демоном. Уничтожила тайное озеро. Отняла у этого мира ключ от райских врат.

Признания сыпались из меня, как спелые яблоки с яростно раскачиваемого дерева.

– Хорошо. Очень хорошо, – полусказал, полупрошипел Торнфолк. – Но этого недостаточно. Принц Света якобы заступился за тебя при всем честном народе. Это только мы с тобой знаем, что он никогда не стал бы спасать такую, как ты. Так что теперь признание ты тоже сделаешь публично. Завтра на главной площади. Сделай это – и умрешь быстро. Станешь упорствовать – и сегодняшние пытки покажутся тебе ерундой.

– Обойдемся без пыток, – выдохнула я.


– Все может быть, – кивнул граф. – Но чтобы ты точно не передумала, я напомню тебе, каково это.

Дальше мне оставалось только кричать, извиваясь в тщетной попытке вырваться из захвата ремней. Лишь когда Блейд наконец натешился, меня протащили по коридору и бросили на каменный пол, самую малость присыпанный соломой. Удар вышел весьма чувствительным, а между тем дверь камеры захлопнулась, оставляя меня наедине со своим приговором. Ну, не совсем наедине: в камере сидели еще двое узников, оба примерно в таком же плачевном положении, что и я, с той разницей, что привели их сюда раньше.

– Воды, – прохрипела я, еще не разобравшись в природе тьмы перед глазами. Это объективная нехватка освещения или отражение моего внутреннего состояния?

Один из заключенных не шелохнулся, второй, напротив, дотянулся до деревянной кружки, подошел и поднес ее к моим губам. Я принялась жадно пить, остановившись, лишь когда в сосуде оставалось не больше пары глотков.

– Ублюдки. Ладно мы, они еще и женщин пытают, – процедил тот, что дал мне напиться.

Я не могла как следует его разглядеть, отметила лишь крепкое телосложение, кучерявые волосы и старый шрам у виска. Это, конечно, не считая свежих гематом и кровоподтеков, которых у всей нашей троицы имелось предостаточно.

– Готова поспорить: именно пытки женщин доставляют графу особое удовольствие, – заметила я, расправляя плечи и откидывая голову.

Это подействовало: шейный позвонок с тихим хрустом встал на место.

– Что правда, то правда, – буркнул узник.

– Слишком много болтаете, – подал голос второй, до сих пор сидевший неподвижно. – Дайте насладиться тишиной напоследок.

Я постаралась сфокусировать зрение. Этот тоже не мог пожаловаться на тщедушность, но волосы у него были прямые и почти доходили до плеч. В правом сапоге зияла длинная узкая дыра, будто его разрезали ножом.

– В гробу успеешь насладиться, – мрачно пошутил кучерявый. – Под землей, небось, тихо.

Его приятель, похоже, не был настроен на юмор.

– Тихо в чертогах Света, – отозвался он. – А в объятиях Тьмы – нескончаемые вопли и треск пламени. Почти как здесь.

– Не все так однозначно, – возразила я. И с любопытством спросила: – А ты уверен, что попадешь во Тьму?

– Куда же еще? – фыркнул тот. – Тебе, детка, невдомек, сколько людей я убил на своем веку. Принц в мою сторону даже смотреть не станет.

– А ты что думаешь? – повернулась я ко второму. – Куда собираешься?

– Туда же, куда и он. Мы оба солдаты, оба служили графу. И крови у нас на руках одинаково. Блейд, конечно, мерзавец, и я бы с удовольствием перерезал ему напоследок глотку. Одним убитым больше, одним меньше, для моей души уже все равно. Да только на покой в посмертии нам с приятелем и правда рассчитывать не стоит.

– Я вам не судья, – констатировала я, растягиваясь на полу. Жестковато, но сойдет. – Но, если хочешь знать мое мнение, думаю, у тебя шансы есть, а вот твой товарищ сам себя тянет вниз. Да и вообще не так все однозначно в тех мирах. Можно и во Тьме уцепиться за Свет. Так или иначе, завтра из нас троих умрет только один.

– Кто? – встрепенулся узник с порезанным сапогом.

– Завтра узнаем, – пообещала я и погрузилась в полусон-полузабытье.



Площадь была полна народу. Поднимаясь на помост, я даже посочувствовала тому из своих сокамерников, что так мечтал о тишине. По-моему, здесь было ощутимо шумнее, чем в чертогах Тьмы.

Моя регенерация проходила быстрее, чем у людей, поэтому с утра я проснулась во вполне приличном состоянии. И все-таки кое-какие следы побоев сохранились, что не укрылось от глаз собравшихся на площади горожан. Вооруженные до зубов стражники рассредоточились вдоль помоста на равном расстоянии друг от друга, готовые в случае необходимости утихомирить толпу. Однако народ, привычный к зрелищам такого рода, реагировал на происходящее не слишком бурно. Если, конечно, не считать отдельных личностей. Только особое чутье позволило мне отыскать Эйтана среди смешения нарядов и лиц. Он до сих пор не окреп, был невероятно бледен и опирался о плечо не менее мрачного Авива.

Я досадливо прикусила губу. Лучше бы Эйтан не приходил. Лучше бы он не видел, а просто узнал потом с чужих слов. Но тут я уже ничего не могла поделать.

Нас вывели на помост одновременно, троих преступников, и каждого привязали к столбу. Из толпы раздались удивленные выкрики.

– Смотрите, это же Арафель!

– Сказительница!

Стражники продолжали стоять с каменными лицами, держа руки на рукоятях мечей. Самый весомый аргумент, который они могли представить в пользу графского произвола. И аргумент работал.

Помимо столбов на помосте располагалось несколько кресел, где восседали особо почетные гости. Среди них – Энтони Вильям Блейд, его сын и наследник Яир, а также неравнодушный к мужчинам племянник, новый глава местной церкви, принявший эту должность после кончины кардинала, и еще несколько незнакомых мне, но, без сомнения, весьма уважаемых людей. Впрочем, сам граф долго на месте не усидел. Он, как я и предвидела, пожелал быть главным действующим лицом в сегодняшнем представлении. И направился прямиком ко мне.

– Эта женщина обвиняется в служении князю Тьмы! – зычным голосом объявил он.

Толпа заколыхалась, люди принялись перешептываться, но снова затихли, стоило правителю Торнфолка продолжить.

– Вам кажется, что перед вами – милая молодая девушка. Но это ловушка. Лживое обличье, которое принял демон! Этот демон пришел на нашу благословенную землю, в наше мирное графство, чтобы сеять зло, смущать верующих и убивать невинных! Вам трудно в это поверить? Пусть она скажет сама! Демоница, называющая себя Арафелью, признаешь ли ты свою вину?

И взгляд, тяжелый взгляд из-под густых бровей. О, сколь многое он обещает! Здесь и каленое железо, и разрывающие кожу плети, и экзотические щипцы, и дыба, не оставляющая шансов на молчание. Я расправляю плечи и, глядя не на него, а на притихшую внизу толпу, заявляю:

– Нет! Все это ложь! Я ни в чем не виновата!

Удар по лицу заставляет меня замолчать. Толпа гудит, но стражники наполовину вытягивают клинки из ножен, и людское море успокаивается, будто нахлынувшая на берег волна вновь отступает, движимая законом природы.

– Значит, мы все начнем сначала, – прошипел Блейд. – Привяжите ее к плите!

Меня перетаскивают на каменную плиту, расположенную на возвышении, так, чтобы всем собравшимся было хорошо видно. Вот мы и вернулись к вчерашнему, только на сей раз надо мной не низкий потолок, а синее небо, глубокое и безграничное. Редкие облачка белым-белы, и дождь из них не польет. На сей раз не будет чудесного вмешательства принца Света.