Правая рука князя Тьмы

– Что ты имеешь в виду? – ухватилась я за слова Агны.

– Мне просто подумалось, что это слишком странное совпадение. Правда, я ничего не знаю о первой истории…

– Странное совпадение, – задумчиво повторила я. – А ведь и правда. Эйтан у нас, конечно, всем хорош. Однако за такой короткий срок сначала приворотное зелье, а теперь вот это.

– Что за чушь? – нахмурился Эйтан, однако в его глазах отразилась крайняя степень подозрительности. – Я не граф, не принц и не богач. С какой стати кто-то стал бы так охотиться за моей фамилией?

– А вот мы сейчас и узнаем. – Я обнажила зубы, чуть-чуть показав клыки, и шагнула поближе к оршине. – Ты ведь нам расскажешь, верно?

Птичка протестующе защебетала, захлопала крыльями.

– О нет, – просияла я. – Этот номер не пройдет. Один раз тебе уже удалось меня обмануть. Повторяю: молодец, это весьма впечатляет. Но на второй раз не надейся. Раз ты освоила человеческий облик, то уж разговаривать точно не разучилась. Так что давай, отвечай!

Ответом на мой приказ стал лишь невразумительный клекот. Это порядком меня разозлило.

– Не хочеш-ш-шь? – прошипела я, сердито сощурившись. – Не понимаешь, что я могу с тобой сделать?

– Постой, может быть, у нее правда не получается! – воскликнула Агна, но я лишь вытянула вверх руку, требуя молчания.

– Я могу сжечь тебя заживо, – продолжала я, не отрывая взгляда от птичьих, но все прекрасно понимающих глаз. – Так, что на кровати не останется ничего, кроме горстки пепла. И, уж поверь, обновленная оршина из этого пепла не возродится.

Она ответила не сразу: видно, прикидывала, хватит ли у меня духу осуществить угрозу. Но быстро пришла к правильным выводам и заговорила:

– Это граф Торнфолкский. Его приказ.

– Подумать только. Он тебе приказывает?

– Он всем здесь приказывает, – огрызнулась птица. – Тебе невдомек, что творится в этих краях.

– Во всяком случае, я вижу, что сюда стекается вся возможная нечисть.

– Не себя ли имеешь в виду?

Если она пыталась меня задеть, то попытка с треском провалилась.

– Может, и так. Но я как минимум соображала, что делаю, когда сюда отправлялась. А вот некоторыми, подозреваю, руководили исключительно инстинкты. Но сейчас не об этом. Что конкретно приказал тебе Торнфолк?

– Женить на себе вот этого человечишку.

В целом чего-то подобного мы все и ожидали, однако такое признание оказалось для Эйтана чересчур.

– Значит, с его точки зрения, я должен был жениться на птице? Да как… Как вы это себе вообще представляете?

Не знаю, какое чувство обуревало его в тот момент сильнее: возмущение или же отвращение.

– Я, знаешь ли, тоже от людей не в восторге, – не преминула отплатить той же монетой оршина. – И ничего такого в виду не имелось. Брачную ночь никто не планировал.

– Ну, хоть за это я могу сказать кому-то спасибо.

Произнес это Эйтан с таким видом и так многозначительно окинул комнату взглядом, что я поняла: вот сейчас отыщет меч и начнет благодарить всех подряд направо и налево.

– Дальше рассказывай! – потребовала у оршины я, стремясь таким способом предотвратить кровопролитие.

– Мы должны были пожениться, потом он узнал бы, кто я такая, и, конечно, не обрадовался. А дальше я бы пообещала аннулировать брак с условием, что он отдаст одну штуку. После этого кардинал быстренько устроил бы нам развод, и каждый пошел бы своей дорогой. И все. Большой беды бы не случилось.

– Разве же можно так с живым человеком? – всплеснула руками Агна.

– «Штуку», значит, – медленно, с расстановкой проговорила я. – Ну так продолжай. Что это за таинственная штука, которую так хочет заполучить наш милый граф? А заодно с ним и кардинал, насколько я понимаю.

– Я сильно вникать не вникала. Вроде какая-то реликвия. Очень древняя и очень ценная. Не для меня, конечно, мне до нее и дела нет. Но граф с кардиналом считают по-другому, якобы в ней волшебные свойства или что-то в этом роде.

– Реликвия? Эйтан, а ты ведь правда упоминал реликвию, – припомнила я. – И разговор, кажется, шел про меч. Который остался в твоем далеком-предалеком родовом замке. В нем, что ли, дело?

– Нет, – возразила оршина. – Быть не может, там что-то поменьше. Перстень, кажется.

Мы синхронно обратили взоры на Эйтана. Перстень на безымянном пальце правой руки действительно обнаружился.

– Семейная реликвия? – поинтересовалась я.

– Да.

– Странно. К чему все эти сложности с женитьбой? Почему нельзя было просто отобрать у тебя это колечко, в случае необходимости – вместе с рукой?


Агна вздрогнула, представив себе эту картину, Эйтан же только усмехнулся.

– А ты не в курсе? Такие реликвии нельзя отобрать силой. Их передают только по доброй воле. Иначе перстень превратится в обычный кусок металла. Хотя я не замечал, чтобы у него были особые свойства. Просто хранил, поскольку так положено. Мне его передал отец, ему – дед. И так далее.

– И так далее, – машинально повторила я. – Силой отобрать нельзя, а по-хорошему с тобой договориться не получится. Слишком ты щепетилен, слишком тебе важны семейные ценности. И граф, которому с какой-то радости невероятно нужна эта игрушка, находит единственное возможное решение. Поставить тебя в условия, при которых ты будешь готов поступиться принципами и отдать реликвию добровольно. Дай-ка мне пальчик.

– Надеюсь, не обязательно отделять его от руки?

– Дай палец! – настойчиво повторила я.

Эйтан пожал плечами и протянул мне правую ладонь. Я вгляделась в серебряное на вид украшение. Нет, не серебро. Давненько я не видела такого металла.

– Интересный рисунок. И, главное, объемный. – Я провела подушечкой пальца по линиям, соединявшимся в незнакомый знак. Не то руна, не то просто ничего не значащий узор. – Эйтан, а как твоя фамилия?

– Фамилия? – удивился он.

– Ага. Забавно, правда? Мы через многое прошли вместе, а до полного представления дело не дошло. Я знаю, что ты – дворянин, но не более того.

– Не знаю, зачем тебе это, но мое полное имя Эйтан Клеандо.

– Клеандо, значит… – Я запрокинула голову, прикусила губу и задумалась. – Это ведь не название земель, верно?

– Верно, но какое это имеет значение?

– Такое, что фамилия у тебя непростая. «Кле» означает «ключ», а «андо» – правда, уже на другом языке, – «идущий», точнее, «ходящий». Ходящий ключ, или ходящий с ключом.

– И как это понимать?

Эйтан был раздражен, как и всегда, когда что-то бывало неясно, и ему казалось, что я могла бы расставить точки над «i» побыстрее. Эта реакция успела стать такой знакомой, что я невольно улыбнулась.

– Похоже, твой перстень – и есть ключ, который твой предок когда-то унес с собой. Либо ему этот артефакт доверили, либо он его украл. Впрочем, нет, – перебила само себя я прежде, чем дворянин успел возмутиться таким предположением. – Если бы украл, не стал бы брать себе такую фамилию. Воровство – не то деяние, которое стремятся увековечить. Хотя надо бы спросить на этот счет моего нового друга Авива. Словом, думаю, твой предок был совершенно официальным хранителем. А дальше – как и обычно бывает в таких случаях. Прошли века, о назначении кольца забыли, о смысле фамилии тоже. Сколько поколений насчитывается в твоей родословной?

– Восемнадцать. Дальше истоки теряются.

– Вот именно: теряются. Попробуй теперь угадай, сколько веков назад была создана эта штука.

Я мельком глянула на перстень.

– И ты не знаешь, что за замок открывает этот ключ?

– Не имею ни малейшего представления. Если бы я лучше представляла себе эпоху… Но повод для оптимизма все же есть.

– Какой?

– Кое-кто явно знает об истории ключа больше, чем мы. Не случайно же он понадобился Блейду. Кстати, хвалю за сообразительность: ты ведь с самого начала заподозрил неладное, когда он так гостеприимно к тебе отнесся. Судя по всему, наш граф просто обрадовался, что птичка сама впорхнула в клетку. Мы не можем сказать уверенно, подсылал ли он к тебе Лию. То ли да, то ли нет. Исключить случайное совпадение нельзя, хотя я все меньше склонна в него верить. Но уж эту-то красавицу, – я кивнула на оршину, – отправил именно он. Кстати, – я подошла к птице поближе, и она обеспокоенно переступила с лапки на лапку, – а у тебя нет для нас ответа? Ты знаешь, что это за перстень и почему он так нужен Блейду?

– Откуда? – возмутилась оршина, встопорщив перья. – Стал бы он мне рассказывать! Дал поручение – да и только. Слетай – сделай – принеси.

Она недовольно нахохлилась, давая понять, что обижена на весь свет: граф обращается с ней, как с девочкой на побегушках, а тут еще и мы не желаем войти в положение бедной зверюшки. На какую-то секунду я ощутила укол совести, но вовремя спохватилась и прикрикнула:

– Ну-ка прекрати пробовать на мне свои штучки! Я тебе не обычный человек, если по-настоящему разозлюсь, мало не покажется! В то, что подробностей не знаешь, верю, – добавила я, успокаиваясь. – Что с тобой делать-то? Значит, так: немедленно убирайся из графства куда-нибудь подальше. Попробуешь связаться с Блейдом, кардиналом или кем-нибудь из их прихвостней – суп из тебя сварю с потрохами, причем в святой воде.

– Сама не отравишься? – огрызнулась пернатая.

– А я к нему не притронусь. У меня вот, специалист по всему божественному имеется, – я похлопала по плечу Агну.

– Я не хочу уходить, – принялась упираться оршина. – Здесь хорошо.

– Да. Вижу. Чувствую, – согласилась я. – Что-то в этом месте таких, как ты, притягивает. С этим еще предстоит разобраться. Но ты поверь мне на слово: лучше пострадать где-нибудь вдалеке, чем сгореть здесь и сейчас. Тебе все понятно?

– Понятно, – пробурчала оршина.

И с тоскливым птичьим криком вылетела в окно.





Глава 4




Палач стоял у стола и с непроницаемым лицом отсчитывал монеты. Трактир притих. Кто-то молча ел, периодически постукивая ложкой о глиняную тарелку, иные застыли, наблюдая за редким гостем с любопытством или откровенной неприязнью. Наконец деньги перекочевали к Элене, упокоившись в глубоком кармане практичного серого фартука. Взамен палач получил мешок с окороком и несколькими кувшинами эля. Скупо попрощавшись, он вышел на улицу.