Потому что ты мой

Он работает с Мейсоном уже полгода, но каждый день приходится учиться заново. Приходится постоянно напоминать себе, что Мейсон не Уайатт, они разные. И все же мальчик кажется противоестественно родным. Впрочем, обычное дело: многие эрготерапевты по тем или иным причинам к одним своим подопечным привязываются сильнее, чем к другим.

Занятия продолжались до вечера. Ноа едет домой в предвкушении футбольного матча по телевизору и пива. Несмотря на то что его дом совсем близко, он попадает в час пик. Последнее время город заполонили переселенцы из Нью-Йорка и Калифорнии. На изрытых колдобинами улицах машин больше, чем в Лос-Анджелесе. Впрочем, есть надежда на ту дорогущую транзитную систему, которую обещали построить. На ранее пустовавших участках как грибы растут небоскребы. В центре города сплошь стайки одиноких женщин. Стоимость недвижимости исчисляется миллионами. Родной город превратился в притягательное местечко. К счастью, сам Ноа успел купить квартиру много лет назад, до того как Нашвилл сошел с ума и цены взлетели до небес.

Несмотря на приток народа, Ноа нравится, как ожил город. Хорошо, что можно сходить в ресторанчик «Бартако» и насладиться стильным интерьером а-ля пляжная забегаловка, или к «Имоджен + Вилли» за джинсами ручной работы, или на фермерский рынок, чтобы закупиться продуктами.

Ноа скучает по семье, но вся его жизнь в Нашвилле: он купил тут жилье, построил карьеру. Когда-то Ноа преподавал в школе, но уволился ради частной практики. У него появились хорошие друзья и ученики, работа с которыми его радует.

Но, опять же, есть Ли. И как быть с тем, что произошло между ними? Он до сих пор будто воочию видит ее влажные, розовые губы, ищущие поцелуя. Помнит огонь, загоревшийся в ее теле. Как она смотрела на него. Как сам смотрел на нее. Интерес… Нет! Романтические отношения с Ли влекут за собой огромные сложности, не говоря уже о том, что это в высшей степени неэтично.

Покачав головой, Ноа паркуется в ряд с другими машинами и заходит в дом. Внутри холодно и тихо. Стоило бы завести собаку, а то и двух. Должно же хоть что-то избавить его от этой гробовой тишины.

Он выкладывает из сумки папки и разбирает бумаги по клиентам, как делает это каждый вечер.

Приняв душ, Ноа убирает папки детей, с которыми не увидится до следующей недели, берет пиво и включает телевизор. Проверяет телефон, и при виде одного из сообщений на его губах мелькает улыбка. Он был бы не против поехать в город, но нужно поспать.

Напечатав длинный ответ, он делает большой глоток пива и плюхается на подушки. В голове кружат мысли – Уайатт, Мейсон, Ли, – а глаза слипаются. В итоге он просыпается от шума телевизора, чувствуя сухость во рту, и тащится наверх, в постель.

Из головы не выходит Уайатт. День окончания школы, день, когда брат покинул его. День, когда… они его покинули. Ноа чистит зубы и укладывается в кровать, гоня воспоминания. Что толку? Он закрывает глаза, а разум продолжает блуждать. Сон приходит только через несколько часов.





Четверг




19

Ли




И вот четверг.

Ли бросает в сумку новый роман, проверяет, все ли туалетные принадлежности взяла, и трижды стучит в дверь Мейсона. Как с ним попрощаться? Поймет ли он когда-нибудь настоящую причину ее отъезда?

– Мейс, открой, пожалуйста. Нужно поговорить. – Она ждет положенные тридцать три секунды, а затем сын открывает.

– Пароль?

– Сассафрас.

Прижав к поясу тощую руку, Мейсон отвешивает церемонный поклон и, нарочито коверкая слова, произносит:

– Благоволите войтить!

– Благодарю за любезность, сэр.

Они с Мейсоном недавно посмотрели «Аббатство Даунтон», и сын то и дело подражает акцентам из сериала. Ли заходит в комнатку. Вокруг идеальный порядок: книги, расставленные по алфавиту, собственноручно собранные модели на безупречно чистых полках, всевозможные глобусы, на стенах – умиротворяющие плакаты, изображающие строение Солнечной системы.

– Ты можешь присесть? Ради меня?

– Конечно, смогу. Суставы ведь гнутся. – Он садится на краешек кровати, положив ногу за ногу, и старый матрас со скрипом прогибается.

– Я уезжаю. Вернусь через двое суток с небольшим. Вам с Ноа будет хорошо, он сумеет о тебе позаботиться. Как ты, не передумал меня отпускать?

– Нет.

– Может, хочешь о чем-нибудь поговорить, пока я здесь?

– Ты бы не могла закрыть за собой дверь, когда выйдешь?

– Конечно, – фыркает Ли. – Можно я тебе кое-что скажу?

– Даже не знаю. А ты можешь мне что-то сказать? – отвечает он.

– Могу. Я тебя люблю.

Он со вздохом ставит ноги прямо.


– Я тоже тебя люблю.

Жадно впитывая эти драгоценные слова, на которые так скуп Мейсон, она жалеет о невозможности остановить мгновение.

– Ну что, теперь ты готова ехать?

Ли сглатывает: конечно нет!

– Давай попрощаемся.

Он подставляет лоб, и Ли, встав на колени, прижимается к нему своим: их версия объятий и поцелуев. Мейсон отстраняется первым. Ли быстро целует его в щечку и встает.

– Ну спасибо тебе. Спасибо, спасибо. – Сердито топая, он вытирает поцелованную щеку.

– Прости. Знаю, ты не любишь поцелуев, просто мне будет так тебя не хватать! – На этих словах у Ли сжимается горло, и она на несколько шагов отходит к двери. Затем возвращается и ерошит волосы на его макушке. – Будь паинькой, ладно? Я вернусь очень скоро.

Мейсон шлепает ее по руке:

– «Почти трое суток» не так уж скоро. Это ж целых три дня.

Ли теряется.

– Ну, в масштабе всей жизни это сущий мизер, помнишь? Мы ведь говорили, что, если брать в целом, трое суток не так и много.

– Ты никогда не уезжала так надолго. – Мейсон пожимает плечами. – Для меня это много.

– Знаешь, что я думаю? Мне кажется, вы с Ноа прекрасно проведете время, и оно пролетит незаметно.

– Возможно. Ладно, пока-пока. – Мейсон взмахом «кыш» выставляет ее из комнаты.

Как обещала, Ли закрывает за собой дверь, но не спешит выпускать ручку. Внезапно накатывает паника. Может, остаться? Не нервничает ли Мейсон из-за того, что ее так долго не будет?

Подхватив чемодан на колесиках и сумочку, она спускается в столовую к Ноа.

– Все в порядке? – спрашивает тот, держа себя по-хозяйски непринужденно, словно уже живет здесь.

Собственническое чувство берет верх над страхом, заставляя цепляться за привычное. Ли хочется отказаться от обещания, данного подругам, забраться в постель и никуда не ехать, но она себя пересиливает.

Ноа подходит к ней с выражением сочувствия на лице, словно прочитал ее мысли.

– Слушай, я знаю, тебе тяжело решиться, но мы с Мейсоном прекрасно проведем время. Обещаю.

Ли смотрит под ноги, скрывая в глазах боль.

– Я знаю.

Ноа обнимает ее, и она вдыхает его дурманящий запах, чувствует тепло его тела.

– Позаботься о моем мальчике, ладно?

Ноа, кивнув, отступает на шаг и пытливо смотрит ей в лицо.

– Ли, когда ты вернешься…

Ее сердце подскакивает к горлу. Она прямо-таки чувствует вкус крови, жидким серебром текущей по языку.

– Да?

– Я хочу с тобой кое-что обсудить.

– В смысле? Мейсона?

– Нет, это касается нас двоих.

Нас? А что, есть «мы»?

Не зная, что сказать, Ли ограничивается кивком.

– Хорошо.

Ли тянется с объятиями снова. Ноа медлит, не спеша отталкивать, но наконец они разъединяются.

– Тебе не о чем беспокоиться. Обещаю, я о нем позабочусь.

– Знаю.