Потерянный ребенок

Айрис откинулась на кресле и закрыла глаза. Она могла представить, как щелкали клавиши печатной машинки, когда полицейский заполнял в полицейском участке тот бланк, который она сейчас держала в руке: «Я обнаружил мисс Ребекку Уотерхаус, которая находилась в крайне тяжелом душевном состоянии, в гостиной рядом с ее матерью».

Айрис попыталась собрать воедино картину того, что происходило после смерти Гарриет и Джейкоба. Что случилось с ее матерью? Утешил ли ее полицейский, забрал ли из комнаты, где ее родители умерли жестокой, насильственной смертью? Посадил ли в полицейскую машину и отвез в участок? Она знала, что ее мать жила с Харви и Тедом Робертсами до поступления в медицинский университет, но скорее всего, ее поселили к ним не сразу? У Айрис навернулись слезы на глаза при мысли о том, как Ребекка, будучи еще совсем ребенком, беспомощно сидела рядом со своей умирающей матерью.

Она подняла глаза на часы: двенадцать минут до закрытия. Она перелистнула страницу.

Полицейский округ Восточного Сассекса



Показания зафиксированы в: полицейском участке Чичестера

Время: 06.00

Дата: суббота, 19 ноября 1960 года



ФИО: мисс Ребекка Уотерхаус

Адрес: коттедж «Сивью», деревня – Уиттеринг-Бэй, Западный Сассекс

Род деятельности: не указан

Возраст: 13 лет



Мой отец, Джейкоб Уотерхаус, стал жить со мной и моей матерью, Гарриет Уотерхаус, когда мне было пять лет. До этого мы жили в домике у моря вдвоем с мамой. Я не видела его до этого, потому что он был госпитализирован в психиатрическую лечебницу Гринуэйс для лечения военного невроза, когда я родилась 8 января 1947 года. У него был ужасный характер, он страдал от воспоминаний о войне, часто кричал во сне. Временами он впадал в уныние, ревновал мою мать и часто ее бил. Она обращалась в полицию, боясь за свою жизнь, но там ей не смогли помочь. В этот вечер между моими родителями произошла ссора, потому что мы должны были уехать из «Сивью» на следующий день, но ни моя мать, ни я этого не хотели. Отец был зол, потому что я прогуляла школу и поехала на автобусе к Харви Робертсу на ферму в больнице Гринуэйс, это в Чичестере, он там работает. В ту ночь начался шторм, я уже легла спать, и мне послышалось, что кто-то стучится и входит в дом. Крики отца становились все громче, и я услышала вопли матери. Когда мой отец зол, мне обычно слишком страшно спускаться к ним, но, когда я услышала выстрел, я тут же побежала вниз. Моя мать лежала на полу в гостиной. Ее лицо сильно опухло, из уха и глаза текла кровь. Я позвонила в полицию и осталась с ней. Через несколько минут она умерла. Я боялась подойти к отцу… Я понимала, что он был мертв. В доме никого не было. Возможно, мне все послышалось из-за того, что поднялся сильный ветер, стоял свист и ветви деревьев стучали в двери и окна.

Вышеприведенные показания были сделаны в присутствии детектива-инспектора Гиббса.





– Мы закрываемся через десять минут, просто хотела вас предупредить. – В комнате появилась работница архива, и Айрис вздрогнула от неожиданности.

Она сделала фото показаний матери и перелистнула страницу, когда снова зазвонил телефон. На экране высветилось: «Мама (моб.)». Как у тебя успехи?

Айрис набрала ответ: Хорошо, смогла узнать имя акушерки, которая ухаживала за Джесси. Начальник сейчас ищет ее адрес, надеюсь, смогу скоро с ней поговорить. Буду держать тебя в курсе.

На экране высветились три точки, пока ее мать подбирала слова, а затем она прочитала: Хорошо, спасибо, Айрис.

Айрис посмотрела на часы. Восемь минут до закрытия.





СОВЕТ ГРАФСТВА ЗАПАДНОГО САССЕКСА


Психиатрическая лечебница Гринуэйс

Чичестер

Западный Сассекс

22 ноября 1960 года



Re: Джейкоб Роберт Уотерхаус (покойный), 53 года.



Мистер Джейкоб Уотерхаус был впервые госпитализирован в отделение военного невроза в январе 1947 года, когда он работал старшим смотрителем в особняке Норткот. Он находился под нашим наблюдением на протяжении пяти лет, и в это время ему назначались инсулинотерапия, электрошоковая терапия и ряд видов эрготерапии, включая рисуночную терапию, которая, по его мнению, оказалась для него весьма полезной.

Джейкоб Уотерхаус был помещен в отделение с первичным диагнозом «острое невротическое расстройство, или военный невроз», и ему пришлось принимать сильные дозы карбоната лития. Электрошоковая терапия позволила механически уменьшить подавленность мистера Уотерхауса, и через год он смог покинуть закрытую палату и провел остаток своего пребывания в открытой палате. В течение этого времени он мог отправляться на прогулки продолжительностью в полдня или один день, прежде чем вернуться в безопасность своей палаты. В последний год своего пребывания в лечебнице перед официальной выпиской он несколько раз возвращался домой на выходные, на неделю или две. У его жены, Гарриет Уотерхаус, дома была маленькая дочь, поэтому мы хотели быть уверены, что после окончательной выписки у мистера и миссис Уотерхаус будет всецелая поддержка со стороны общества.


После возвращения мистера Уотерхауса домой поначалу качество его жизни оставалось удовлетворительным, но со временем к нему вернулись те же симптомы. Во время консультации в Гринуэйс миссис Уотерхаус призналась мне, что ей становилось все труднее справляться с ухудшениями в его настроении и вспышками агрессии. На консультации в июне этого года я обнаружил, что мистер Уотерхаус страдает от острой депрессии, вследствие которой он предпринял попытку самоубийства. Во время пребывания в Гринуэйс он пытался покончить с собой и в приступах депрессии сообщал мне, что жизнь не стоит того, чтобы жить.

Я ознакомился с мнением врачей, которые осматривали покойного в больнице Святого Дунстана, и я согласен с их заключением о том, что смерть Джейкоба Уотерхауса наступила в результате огнестрельного ранения в правый висок, которое он нанес себе сам.



Подпись

Доктор Филипп Хантер





Айрис сделала фото письма доктора Хантера и, зная, что у нее нет времени обдумывать прочитанное, перелистнула страницу.





Глава двадцать первая




Харви

16.30, среда, 19 ноября 2014 года

Харви припарковался рядом с полицейской машиной на стоянке у бухты Уиттеринг и посмотрел на лежащую рядом фотографию Лиз и Джесси в рамке.

В них было так много общего – светлые волосы, лучезарные улыбки и загорелые щеки, что они могли бы сойти за мать и дочь. После потери Лиз прошло два долгих мучительных года, и сейчас, глядя на фотографию своей прекрасной дочери, он подумал, что за все это время он так ни разу и не увидел этой радостной улыбки на ее лице.

Он знал, что она страдает, знал, что она не в себе, но был настолько погружен в свои собственные переживания, что не смог помочь Джесси с ее болью тоже. Он убеждал себя в том, что достаточно ей помогал, что ее беременность свидетельствовала о том, что Джесси чувствовала себя лучше.

Но это было не так, и глубоко в душе он понимал, что она слишком много работала. Ее профессия была связана с частым стрессом, и с тех пор как она забеременела, Джесси не давала себе отдохнуть и минуты. По-прежнему она вставала каждое утро еще до шести, чтобы успеть на поезд до Лондона, по-прежнему тряслась по полтора часа в забитых вагонах и посещала вечерние мероприятия. Пару раз Харви выражал свое беспокойство, прекрасно зная, что Лиз была бы в ужасе от такого графика, но Джесси неизменно успокаивала его, повторяя, что все в порядке.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, – предлагал он. – Можешь поручить мне любое задание, например покраску детской. Я с радостью помогу. Знаю, мои навыки в отделке едва ли соответствуют вашим стандартам, однако что у меня действительно отлично получается, так это сидеть с детьми. Ей еще предстоит познакомиться с журналом «Все для дома и дачи».

Он садился на безукоризненно чистый диван кремового цвета в их красивой квартире с чудесной отделкой и ловил на себе суровые взгляды воинов масаи и перуанских сборщиков кофе, смотревших на него с огромных фотографий под два метра в высоту. Харви всегда чувствовал себя неуютно у них дома: его заставляли выставить сапоги в общий коридор, но на светло-серый ковер все равно падали комья грязи с его джинсов.

– Я знаю, что ты всегда готов нам помочь, пап. Это очень мило с твоей стороны, но мы отлично справляемся, правда. Хочешь посмотреть на детскую? Она еще не закончена, но ты даже не поверишь, как много вещей нам пришлось купить для такого крохотного человечка!

Он проследовал за ней в маленькую спальню, стены которой теперь были покрыты темно-зеленой краской и украшены изображениями кролика Питера[3]. У стены стояла белая кроватка, которую Джесси и Адаму только предстояло собрать, а в углу – кресло-качалка, все еще в пузырчатой пленке. Повсюду были вещи для детей: детская ванночка, подушки для кормления, коробки с подгузниками и аккуратно сложенные стопки детских ползунков.

– Почему бы мне не собрать детскую кроватку? Обещаю, я ничего не сломаю.

Джесси засмеялась.

– Да что ты, пап, не надо. Адам ее соберет, у нас еще много времени. Хотя, если подумать, день родов все ближе, правда?

Она открыла шкафчик и начала складывать в него детские вещи.

Все сложится замечательно, подумал Харви, ведь за дело берется сама Джесси.

– Ах да, пап, извини, но мне нужно еще сделать кое-какую работу для завтрашнего собеседования.

– Но уже половина одиннадцатого. Разве тебе не пора ложиться спать? – Он озабоченно взглянул на часы.

– Это всего на час-другой, не больше. Мне нужно кое-что разузнать, иначе завтра будет катастрофа.

Харви немного помедлил, понимая, что все, что он скажет, Джесси пропустит мимо ушей, но все же обратился к ней снова:

– Я бы, конечно, этому не обрадовался, но не было бы лучше, если бы ты жила в Лондоне, родная?

– Адам любит жить у моря. Он терпеть не может Лондон, просто задыхается там, – ответила Джесси, и Харви вежливо улыбнулся и прикусил язык – как, впрочем, он делал всегда, когда речь заходила об Адаме. Для Харви всегда оставалось загадкой, почему они должны были жить там, где больше нравилось Адаму, если сам он вечно улетал туда, где едва ступала нога человека, и именно Джесси приходилось мириться с изматывающей ежедневной дорогой на работу.

– Знаю, дорогая, но у тебя скоро родится ребенок, и, если ты хочешь поскорее вернуться на работу, тебе придется очень нелегко. У тебя совсем не будет сил, если ты продолжишь ездить в Лондон.

– Пап, все будет хорошо. Мы уже это обсуждали. Я буду отвозить малышку в ясли по дороге на вокзал, а он будет ее забирать, – улыбнулась Джесси.

– А что же вы будете делать, когда он уедет по работе? – спросил Харви как можно спокойнее.

– Не знаю, возможно, вызовем сиделку. Папа, не волнуйся. Адам отлично ладит с детьми. Ты бы видел, как его любит племянник, – кто знает, может, он еще будет справляться с нашей крохой лучше меня.