Потерянный рай

Здесь менее шумит он и бушует.

Здесь Сатана спокойней, облегченный,

Плывет в волнах, чья зыбь теперь слабей,

Сквозь полумрак; он кораблю подобен,

В жестокой буре бившемуся долго,

Который путь с отрадой держит в порт,

Хоть растеряв изорванные снасти.

В пустом пространстве, воздуху подобном,

Он держится на распростертых крыльях

И может уж отсюда созерцать

Вдали всю ширь небесных эмпиреев —

Квадратную или круглую – неясны

Их очертанья; башни из опалов

Он видит, видит крепости Небес,

Живым сапфиром блещущие; были

Они когда-то родиной его!..

А подле виден новый мир, висящий

На цепи золотой величиной

Как звездочка малейшего размера,

И месяц также виден рядом с ним.

Сюда, неся всю тяжесть злобной мести,

Проклятый, он в проклятый час спешит.





Книга третья





Содержание


Бог, восседая на престоле, видит, как Сатана летит по направлению к только что созданному тогда миру; Он показывает его своему Сыну, сидящему одесную Его, и предрекает, что Сатана будет иметь успех в совращении человека. При этом Он разъясняет, что Его справедливость и мудрость свободны от всякого нарекания, так как Он создал человека свободным и достаточно способным противостоять искусителю; однако Он изъявляет свое намерение быть милосердным к человеку, ввиду того что последний падет не вследствие собственной злобы, как Сатана, а будет соблазнен Сатаной. Сын Божий воздает хвалу Отцу за изъявление милосердия к человеку; но тогда Бог объявляет, что милость не может быть оказана человеку без удовлетворения Божественной справедливости; человек оскорбил величие Божие, стремясь сам к божественности, и за то со всем своим потомством осужден на смерть и должен умереть, если кто-либо не будет найден достойным искупить это оскорбление и взять на себя наказание за него. Сын Божий добровольно предлагает Себя как искупительную жертву за человека; Отец принимает это предложение, повелевает Сыну воплотиться и провозглашает превознесение Его выше всех имен на земле и Небе; Он повелевает всем Ангелам оказывать Сыну Божеские почести. Ангелы повинуются и воспевают гимн полным хором на своих арфах, прославляя Отца и Сына. Между тем Сатана спускается на обнаженную выпуклость крайней границы нашего мира; странствуя, он прежде всего находит место, некогда называвшееся краем Суеты; описание лиц и вещей, которые туда прилетают. Затем он приходит к вратам Неба; описываются восхождение его по ступеням и воды, которые протекают тут, в Небесах. Он переходит затем в пределы солнца и находит там Уриила, правителя этой страны, но принимает перед ним образ младшего Ангела; выражая ревностное желание видеть вновь созданный мир и человека, которого Бог там поселил, он осведомляется о месте обитания человека и получает указание. Затем он спускается прежде всего на гору Нифат.

Хвала Тебе, перворожденный Неба,

Его высокий отпрыск, свет святой!

Достойно ль будет, если назову я

Тебя совечным Вечного лучом?

Ведь Бог есть свет; во свете несравненном

От вечности в Тебе Он пребывал;

Ты излиянье светлое от светлой

Несотворенной сущности! Быть может,


Тебя скорее должен я назвать

Потоком ясным чистого эфира, —

И кто укажет нам источник Твой?

Ты прежде солнца был и прежде неба;

По зову Бога ризой Ты одел

Новорожденный мир, когда возник он

Из темных вод и бездны бесконечной,

Из пустоты бесформенных пучин.

К Тебе я вновь смелее возвращаюсь,

Покинув глубь Стигийскую, где долго

Я пребывал, откуда я летел,

Сквозь крайний мрак и средний воспаряя, —

Летел с иною песнью, чем Орфей[68]:

Я о Хаосе пел и вечной Ночи,

Небесной Музой научен сойти

В глубокий мрак и вознестись оттуда,

Хоть труден был и редок этот путь.

И вот я вновь пришел к Тебе и чую

Твоей лампады животворной власть;

Но Ты, увы, не посетишь Ты боле

Моих очей: они напрасно ищут

Лучей Твоих, и нет рассвета им!

Их темная вода навек затмила,

Их помрачило темное бельмо!

И все же я в мечтах не перестану

С моею Музой посещать места

Красот весны, тенистых рощ отраду,

Живую прелесть солнечных холмов

И посвящать им пыл священной песни!

Но больше всех средь ночи беспросветной

Тебя, Сион, я буду посещать,

Твоих ручьев цветущие прибрежья

И воды, у священных ног Твоих

Журчащие! Я вспомню и о тех,

Кого судьба со мной сравняла горем,

С кем славой я сравняться бы хотел:

Слепого Тамириса[69], Меонида[70],