Потерянный рай

Над морем бушевавших, а под утро

Баюкающих тихо моряков,

Которые, всю ночь не спав, заснули,

В утесистом заливе бросив якорь

И приютивши свой корабль иль лодку,

От бури убежавшую. Так дружно

Маммона речь приветствовали все,

Одобрив им предложенное мненье,

Что нужно мир хранить. Пред битвой новой

Они дрожали больше, чем пред Адом:

Такой внушил им ужас страшный гром

И Михаила меч. Хотелось также

Внизу свое им царство основать,

Которое, возникнув осторожно,

Могло бы стать с течением веков

Соперником достойным царству Неба.

Когда заметил это Вельзевул —

Который, после Сатаны, всех выше

Сидел, – поднялся с важным видом он

И, встав, столпом казался государства;

Глубокими чертами на челе

Начертан у него был ум высокий,

И о делах общественных забота

И царственный совет в его глазах

Светились; величавый и в паденьи,

Стоял он, мудрый, крепкий, как Атлант[42],

Способный на плечах своих могучих

Обширнейших монархий бремя несть.

Его глубокий взор привлек вниманье

И водворил повсюду тишину,

Какая лишь господствует средь ночи

Иль в полдень, в летний день. Он так сказал:



«Престолы, Власти, Доблести эфира

И отпрыски Небес! Ужель должны

От титулов мы этих отказаться

И называться впредь князьями Ада?

Как будто склонен весь народ к тому,


Чтоб нам остаться здесь, внизу, и царство

Здесь новое создать. Но, без сомненья,

Лишь потому об этом грезим мы,

Что позабыли, что Владыка Неба

Отвел нам это место как тюрьму,

Совсем не как убежище от власти

Его могучей, чтобы жили мы,

От высшего суда Небес изъяты,

И составляли заговор здесь против

Его престола; нет – хоть и вдали,

Держать Он нас желает в заключеньи

Строжайшем, в обузданьи, неизбежном

Для нас навек, как пленников Его;

Поверьте, что и в высоте небесной,

И в нашей бездне, первый и последний,

Везде Он хочет царствовать один,

И даже самой малой части царства

Не даст отторгнуть нашим мятежом.

Над Адом власть свою простер Он также,

И скипетром железным здесь над нами

Он властвует, как в Небе – золотым.

Что ж мы сидим и праздно обсуждаем —

Война иль мир? Была у нас война

И поразила нас утратой страшной,

Непоправимой; мира же никто

Не предлагал ни на каких условьях

И не просил; да и какой же мир

Предложен был бы нам, порабощенным?

Надзор суровый, вечные удары

И кары произвольные! А мы —

Каким Ему за то платили б миром?

Посильною лишь ненавистью нашей,

Враждой, упорством непреклонным, местью

Хотя бы тихой, вечно замышляя,

Как сделать, чтобы Победитель наш

Плодов победы получил поменьше,

Как можно меньше наслаждался б тем,