Последняя комета

Люсинда. Ты ходил туда смотреть матч?

Томми. Нет, я… А ты?

Люсинда. Я была дома. Хотя я почти безвылазно там.

Томми. Что тебя, собственно, интересует?

(Пауза.)

Томми. Почему ты ведешь себя так странно?

Люсинда. Странно?

Томми. Ты, похоже, нервничаешь.

Люсинда. Я просто отвыкла находиться среди людей.

(Пауза.)

Томми. По-твоему, я убил ее?

(Пауза.)

Томми. Но как ты можешь думать…

Люсинда. Скажи, что ты делал в вечер футбольного матча?

Томми. Извини, но это мое личное дело.

(Пауза.)

Томми. И поэтому ты захотела встретиться со мной? Поэтому мы сидим здесь?

Люсинда. Не только.

Томми. Нет?

(Пауза.)

Томми. Люсинда, я понимаю, что случившееся стало для тебя страшным ударом. Нам всем тяжело. Но ты не должна копаться в этом.

Люсинда. Я просто хочу узнать, что произошло.

Томми. Это опасно. То, чем ты сейчас занимаешься.

Люсинда. Я знаю.

Томми. Не говоря уже о том, что ты можешь причинить людям боль.

Люсинда. Я знаю!

Томми. Неужели?

(Пауза.)

Томми. По-моему, нам пора расходиться. Тебя подвезти?

Люсинда. Я могу дойти сама.

(Пауза.)

Томми. Черт, Люсинда, мы же, наверно, видимся в последний раз. Не стоит расставаться вот так.





ИМЯ: ЛЮСИНДА



TELLUS № 0 392 811 002




ПОСЛАНИЕ: 0032


Я столько раз перечитывала наш с Томми разговор, что от усталости совсем перестала соображать. Сейчас способность думать вроде возвращается. Кажется мне или он что-то скрывает от меня? Пожалуй, между ним и Тильдой все было не так просто. Потом, что касается его объяснения, не слишком ли оно надуманное? И он насторожился после моего вопроса об их последней встрече.

Томми почти пятьдесят. Но он прилично выглядит, с какой стороны ни посмотри. Во всяком случае, внешне не уступает своим ровесникам из рекламы мужской одежды. По-прежнему хорошо тренированное тело. Аманда однажды назвала нашего тренера «обаятельным стариканом».

Могла ли Тильда в него влюбиться? А вдруг между ними существовали отношения?

Или он что-то с ней сделал против ее воли?

Как ты знаешь, я ожидаю от людей самого худшего. Теперь эта мысль не выходит у меня из головы.

Симон сейчас у Каролин. Он придет ко мне потом (папа на работе, а Миранда у одной из своих подруг). Я поглядываю в сторону ее дома, когда пишу это. До них вроде рукой подать, но я понятия не имею, о чем они разговаривают. Мне остается только ждать. Расскажет ли она, почему избегала Томми на похоронах? А если нет, как мне поступить тогда? Надо ли поделиться моей мыслью с Симоном? Хочу ли я, чтобы она засела и в его голове тоже?





СИМОН


Я злилась на Тильду за то, что она не пришла домой, – говорит Каролин. – Я звонила и звонила, но она отвечала только эсэмэсками.

Мы сидим на веранде с тыльной стороны дома. Каролин смотрит на меня ничего невидящим взглядом. Мысленно она где-то в другом месте. Я вижу, как кровь пульсирует у нее на висках. Рука слегка дрожит, когда она поправляет воротник своей блузки в сине-белую полоску. Слезы катятся по щекам.

– Я беспокоилась за нее. Но никогда не сомневалась, что именно Тильда писала мне. – Она моргает. Пытается сфокусироваться на мне. – Как я не сумела понять, что это была не моя дочь? Можешь объяснить мне?

– Нет, – говорю я. – Я и сам не понял.

Через стол ползет оса. Я смотрю на ее блестящее тельце. На вялые, тяжелые движения.

– Я постоянно ждала, что она вот-вот придет домой, – говорит Каролин. – Порой, казалось, даже слышала ее шаги.

У меня мороз пробегает по коже, хотя солнце греет мне спину.

Оса нашла маленькое пятно, похожее на разлитое красное вино. Задняя часть ее туловища начинает раскачиваться вверх и вниз, и я вспоминаю из биологии, что именно там пульсирует их сердце.

Каролин смахивает осу со стола.

– Я очень обрадовалась, когда Люсинда мне все рассказала, – говорит она. – Я очень не хотела, чтобы это оказался ты.

Слезы застилают глаза, и я моргаю, пытаясь от них избавиться. Мне надо взять себя в руки. Сконцентрироваться на том, что я здесь по делу.

– Тильда сказала мне, что она собиралась встретиться с кем-то, – говорю я.

Каролин кивает. Похоже, она не удивлена. Полиция, конечно, уже ей рассказала.

– Ты не знаешь, кого она могла иметь в виду? – спрашиваю я.

Каролин смеется. Это больше напоминает смех сквозь слезы.

– Нет. Я совершенно ничего не знала о том, чем занималась моя дочь.

Оса, жужжа, кружится вокруг моей головы. Я отмахиваюсь от нее, и она улетает в сторону сада.

– Ты знал, что она начала принимать наркотики? – спрашивает Каролин.

Даже мне сейчас стоит труда признаться в этом.

– Мне нужно было рассказать, – говорю я.

– Да, пожалуй. – Она наклоняется вперед, берет меня за руку. – Есть вещи, которые нам всем следовало делать иначе.

В доме звонит телефон. Его мелодия слишком радостная для такого момента. Но Каролин не реагирует.

– Порой я спрашиваю себя, не моя ли это вина.

Она отпускает меня. Скрещивает руки на груди.

Телефон в доме наконец замолкает.

– Я давила на нее слишком сильно, точно как моя мать поступала со мной и фигурным катанием. Именно она вбила мне в голову, что, если у человека есть талант, его нельзя растрачивать впустую.