Последняя комета

Каролин смотрит в сторону сада. Большинство цветов отцвело, но на клумбах остались еще яркие пятна мордовников, заячьей капусты и чего-то напоминающего крошечные пасторские воротнички. Еще виднелись розовые кисти кентрантусов.

– Но я думала, что Тильда ведь этого хочет, – продолжает Каролин. – Она же чуть ли не ночевала в бассейне. Всегда старалась потренироваться еще немного, правда?

– Да, – соглашаюсь я, но она, похоже, едва замечает мое присутствие. – Ей нравилось.

Я смотрю на кентрантусы. Вижу оборванные стебли. Кто-то собирал цветы.

– Неужели я во всем виновата? Как ты считаешь? – спрашивает Каролин.

Она смотрит на меня снова широко открытыми глазами.

– Нет, – отвечаю я. – Ты здесь ни при чем.

Я изо всех стараюсь говорить уверенно. Убедительно. Но сам не знаю, что думаю. Мне просто хочется поскорее убраться прочь.

– Ты уверен? Она считала меня хорошей матерью?

– Да. Конечно.

Каролин улыбается устало. Качает головой:

– Извини. Мне не следовало вываливать это на тебя. Просто столько всяких мыслей в голове сейчас, когда она умерла.

Она достает скомканный носовой платок и вытирает щеки и нос.

Я смотрю в сторону возвышающейся над садом крыши дома Люсинды, на верхний край ее окна. Она сейчас там, ждет результаты нашей встречи. Ей не удалось получить никаких ответов от Томми. Сейчас все зависит от меня.

– Если кто-то и давил на Тильду, так, пожалуй, Томми, – бурчу я. – Конечно, он тренер, это была его работа, но…

Каролин сморкается и возвращает платок в карман.

– О чем ты говоришь? – спрашивает она.

– Порой он доходил до крайностей. Ты так не считаешь? Всегда был недоволен.

Каролин молча смотрит на меня. Ее взгляд становится яснее. Что-то меняется между нами, но я не могу понять, в чем дело.

– Тебе известно, почему он и Тильда поссорились? – интересуюсь я.

– С чего ты взял?

Я понимаю, что она насторожилась. Не знаю только, почему именно.

– Все так говорят.

Каролин смеется. Мне становится не по себе.

– По-твоему, Томми убил ее? Поэтому ты спрашиваешь?

Я не в состоянии произнести ни слова.

А Каролин не спускает с меня глаз:

– Есть такие слухи?

Я качаю головой. Пытаюсь улыбнуться:

– Нет, насколько мне известно. Все, похоже, едины во мнении, что это сделал я.

Каролин не улыбается в ответ. Я снова смотрю на пятно кентрантусов, и мне вспоминается букет, лежавший на куче медалей. Я ищу взглядом шалфей и нахожу его у забора.

Мой глаз фиксирует слабое движение сбоку, и, посмотрев в ту сторону, я вижу, как от гуляющего по дому сквозняка с похожим на вздох звуком чуть приоткрывается дверь веранды. Кто-то открыл входную дверь с лицевой стороны. Каролин торопливо поднимается со стула.

– Оставайся здесь, – говорит она.

Ее ноги быстро семенят по деревянному полу. Она уже почти у выхода с веранды, когда дверь распахивается.

– Любимая? Ты здесь?

Я узнаю голос. Но не могу поверить собственным ушам.

– Подожди! – кричит Каролин.


Однако ее гость уже выходит на веранду. Наши взгляды встречаются.

На Томми тренировочный костюм. Волосы все еще влажные. Я чувствую запах хлорки, исходящий от его сумки. Запах Тильды. Даже на свежем воздухе он столь сильный, что создается ощущение, словно она здесь.

– Симон, – говорит Томми, стараясь скрыть свое замешательство. – Как приятно тебя видеть. Надеюсь, я не помешал. Мне надо обсудить кое-какие вещи с Каролин…

Она даже не пытается подыгрывать ему. Просто стоит между нами.

– Мне уже пора уходить, – бормочу я и встаю.

– Нет. Останься, – говорит Каролин. Она подходит к Томми: – Это больше не играет никакой роли. Нам нечего скрывать.





ИМЯ: ЛЮСИНДА



TELLUS № 0 392 811 002



ПОСЛАНИЕ: 0033


Сейчас я знаю, почему Томми не сказал, чем он занимался в ту ночь, когда умерла Тильда. И теперь мне также известно, откуда взялся запах хлорки дома у Каролин, когда я приходила туда, и кто шумел на втором этаже. А также с чего вдруг Томми оказался «в наших краях» сегодня утром.

Он был у Каролин. И находился у нее, когда умерла Тильда.

Он не мог ее убить.

Сейчас я знаю, почему они избегали друг друга на похоронах. Просто боялись вызвать подозрения, потому что их отношения зашли слишком далеко. Они встречались тайно в течение всего лета, опасаясь бурной реакции со стороны Класа.

Именно о Каролин Томми говорил в машине, когда сказал, что он никогда не испытывал ничего такого прежде.

Кажется странным представить их вместе, но, пожалуй, еще более странно, что это не произошло раньше. Сейчас я думаю обо всех тех лагерях, куда Каролин ездила вместе с нами, ресторанах в отелях, где мы праздновали окончание соревнований, о долгих часах в автобусах, когда она сидела далеко впереди вместе с ним.

И у них было так много общих интересов: успехи Тильды, ее тело, ее десятые доли секунд.

Они рассказали Симону, что Тильда узнала об их отношениях и ей это не понравилось. И именно поэтому она злилась на Томми.

Здесь все логично. Но вроде бы не похоже на Тильду. Неужели подобное действительно могло задеть ее так сильно? Я не могу отделаться от мысли, что речь идет о чем-то ином. Пожалуй, даже неизвестном Каролин.

Пока я писала это, Томми прислал сообщение:

«Вам с Симоном надо прекратить изображать из себя сыщиков. Это не игра. Я беспокоюсь за тебя и даже серьезно подумываю рассказать твоему отцу, чем ты занимаешься».

Он, пожалуй, не напрасно волнуется. Сегодня секта самоубийц, выстроившись в длинную цепочку и держась за руки, прыгнула вместе в Большой каньон. Вооруженные отрицатели существования кометы захватили значительную часть территории Австралии и провозгласили собственную республику. Но я почти не смотрела новости. Могу думать только о Тильде.





ИМЯ: ЛЮСИНДА



TELLUS № 0 392 811 002



ПОСЛАНИЕ: 0034



ОСТАЛОСЬ 2 НЕДЕЛИ И 1 ДЕНЬ


Папа давно не будил нас с Мирандой в спешке. Нам некуда больше торопиться. Нет школы и визитов к врачу. Но сегодня он вошел в комнату и принялся меня трясти.

– Нам надо к отцу, – сказал он.

Моя сестра перетащила все одеяло на себя и завернулась в него. Она прижала меня к стене, и я с трудом выбралась оттуда, поскольку она вдобавок закинула на меня одну ногу. Когда же я сумела освободиться из плена и поднять ее из кровати, папа уже приготовил завтрак. На окне горела гирлянда, оставшаяся после нашего лжерождества. А поскольку мир снаружи выглядел серым из-за идущего там дождя, определить время на глаз не представлялось возможным.