Последняя гостья

Я отвела глаза, опуская упоминания о своей роли — о том, что она разузнала кое-что не только про свою семью, но и про мою. Про воровство, выплаты — как все это связано и как я к этому причастна.

— Насчет ее желания сбежать не знаю, — ответила Лус. — Мне кажется, она просто хотела такого же внимания, какое доставалось Паркеру. Знаешь, ведь Паркер нуждался во внимании всех, кто его окружал. В преклонении перед Паркером Ломаном. — Она закатила глаза. — А Сэди его никогда не удостаивалась.

«Звездный любимчик. Юниор сраный».

— Ее шпильки попадали ему не в бровь, а в глаз. Никогда не видела Паркера настолько мрачным, как когда Сэди подкалывала его. Всегда находилось чем. Дразнила его постоянно этим его шрамом. Я как-то не придавала этому значения. Мы же были почти детьми. — Она коснулась своей брови, пожала плечами. — Но она не унималась. Подзуживала: «Ну-ка, расскажи Лус о своей бурной юности. Паркеру все сходит с рук. Кстати, что это было — драка один против двоих? Из-за девчонки?» Он молчал, она наседала. Бросала что-нибудь вроде: «Паркер, твоя следующая реплика — «видела бы ты моего противника!» Или я ошибаюсь? Да ладно тебе, выкладывай». Или: «Ох уж эти мне грехи его юности! Навечно под замком».

Я прямо увидела, с каким выражением лица Сэди говорила все это. Била и била в одну точку, пока что-нибудь не ломалось. «Паркеру все сходит с рук». Она его ненавидела. Ну разумеется. Ту жизнь, на которую ей было нечего и надеяться, хоть она и выросла в том же доме, у тех же родителей, с теми же возможностями.

— Так почему же вы расстались? Ты его испугалась?

— Нет, не испугалась. Офигела. — Она отвела взгляд и хмыкнула. — Так неловко. Ночь. Окно. Помнишь?

Я затаила дыхание. Застыла в неподвижности.

— Я была в доме, искала Паркера. Наконец увидела его за окном. И улыбнулась. Хорошо помню, я улыбалась. — Она покачала головой, удивляясь себе. — Пока не увидела, чем он занят. Он разговаривал с какой-то девушкой, пытался успокоить ее. А выражение на ее лице… Оно мне знакомо. Негодование — да, и вместе с тем горе, разбитое сердце. А потом она схватила одну из стоек, которые были там расставлены по патио, и замахнулась, целясь ему в голову. — Лус взмахнула руками, словно держа биту, — показывала или вспоминала. У меня отвисла челюсть.

Она усмехнулась.

— Вот и я выглядела так же. Он увернулся, но удар пришелся в стекло, и… ну, ты видела. Она не шутила. Она в самом деле собиралась ударить его. И была так зла, настолько, что… А позднее, когда я пристала к нему с расспросами, он заявил, что между ними все давным-давно кончено. И что просто она никак не уймется. Ага, как же. — Она сжимала и разжимала пальцы. — Мне хотелось правды. Чтобы больше никакого вранья. Никто не будет ждать до последнего летнего дня, а потом нападать на человека из-за того, что случилось аж год назад. А она была так зла, достаточно, чтобы отомстить ему немедленно. — У нее дрогнуло горло. — Этот город… стоит туда попасть, и оказывается, что он сам по себе целый мир. Ничто другое не существует. Время останавливается. Кажется, что тебе по силам что угодно… — И она переключилась на меня: — А ты разве не знала? Я правда думала, что в курсе все, кроме меня.

— Нет, — ответила я. — Я не знала.

Я понятия не имела, чем был занят Паркер, когда он уезжал куда-нибудь один.

— Паркер умолял меня не впутывать ее. И я послушалась только по одной причине: в то время я не верила, что он способен навредить Сэди. Мы почти всю ночь были вместе, а тут еще эта записка… Я не верила, что он мог расправиться с ней. Но теперь уже ничего не знаю. Чем больше времени проходит, оглядываешься — и?.. — Она покачала головой.

Но я почти не слушала. Мне представлялась девушка, держащая в руке стойку ограждения, как биту. В памяти всплывали лица, которые я видела на вечеринке. Слухи о Паркере, долетавшие до меня, и то, что додумывала о нем я сама.

— А та девушка — ты не знаешь, как ее зовут?

— Нет. Зато знаю, кто она. Видела ее раньше. Кудрявые волосы, рыжевато-каштановые. Она работала в том мини-отеле, куда мы иногда заходили на поздний завтрак. — Она поперхнулась собственным смехом. — А он еще возил меня туда летом, выставлял меня напоказ, больной урод. Потом-то я догадалась, зачем ему понадобилось парковаться там. И почему он так долго не появлялся на вечеринке. Чтобы сначала повидаться с ней.

Я пошатнулась как раз в тот момент, когда распахнулась дверь. Женщина старше нас в платье с цветочным рисунком заглянула в кабинет, придерживая дверь бедром. Смотрела она на пустое место между нами.

— Все хорошо?

Она наверняка ощутила повисшее в воздухе напряжение, опасность момента. Спереди на ее платье болталась табличка с именем. Должно быть, секретарь.

— Мне пора, — сказала я.

— Эйвери! — Голос Лус заглушила захлопнувшаяся за мной дверь.

По коридору я зашагала быстро, почти побежала. Через ближайший выход вырвалась в утренний холодок предосеннего утра и сделала глубокий вдох.

Чертов Коннор. Он знал. Девушка, с которой он ссорился в тени, — та же самая, которая замахивалась стойкой на Паркера. Я смотрела на них через треснувшее окно, — оба стояли ближе к краю двора, и ее лицо находилось за пределами кадра. Коннор видел, как все произошло, и солгал. Выбрал, на чью сторону встать, — как тогда, так и сейчас.

Я отчетливо видела ее, эту девушку в тени. Побелевшие костяшки пальцев. Представила выражение ее глаз, когда она отступила и пошатнулась. Она виделась мне отчетливо, как никогда прежде. В ней ощущался страх — да, но вместе с ним и злость.

Фейт. Это была Фейт.





Глава 24




Я сидела в машине возле больницы, и у меня тряслись руки. Вытащив клочок бумаги с нашими именами, я снова развернула его. И добавила в конце списка еще одно имя:

«Фейт — 21:00».

Она явилась туда. В какой-то момент после прихода Паркера и перед тем, как было разбито окно.

Мне едва удавалось сосредоточиться на управлении машиной по дороге домой, меня пронзала насквозь ярость, раскаленная добела.

Если дело вновь открыто, как я полагала, значит, полиция ищет человека, побывавшего на вечеринке. И снова пересматривает тот же список имен.

Но в нем недоставало еще одного имени. О котором полиция даже не подозревала. Имени человека, который не должен был появиться там.






* * *


Коннор продолжал названивать с частотой, которая тревожила меня. Я смотрела, как поступает каждый звонок, слушала гудки, пока телефон не переключался на голосовую почту. Но уже через несколько мгновений звонки возобновлялись, и я уже опасалась неизвестно чего, что могло случиться. Церемония в память о Сэди должна была состояться на следующий день. Может, из-за расследования что-то изменилось? Когда телефон зазвонил в следующий раз, я нажала «Ответить».

— Алло?

— Ты где? — вместо приветствия спросил он.

— Возвращаюсь. Все в порядке?

Шоссе вдоль побережья было гораздо свободнее в северном направлении по понедельникам — в отличие от воскресенья, когда из города двигался плотный поток транспорта.

— Я беспокоился. Ты же говорила, что позвонишь, и не позвонила.

— Извини. Я выехала в обратный путь сразу после разговора с Лус.

Пауза.

— Что она тебе сказала? Что ты выяснила?

Уже не любопытство, а проверка, и я не смогла определить, на чьей он теперь стороне.

— Да ты точно уже знаешь.

Затяжное молчание, в пустоте которого началось наше отдаление друг от друга.

— Нет.

— Ты не знал, что это Фейт разбила окно? — Я быстро настигла идущую впереди машину и обогнала ее, не притормаживая. Мне хотелось сбавить скорость, успокоиться, но пальцы только сжимались на руле. — Не знал, что она поссорилась с Паркером Ломаном и пыталась ударить его?

— Нет. Нет. То есть я видел ее там. Заметил, что она не в себе. И понял, что она явилась поговорить с Паркером, но советовал ей уйти. Отправлял ее домой. Ох и разозлилась же она на меня и, должно быть, до сих пор злится. Обвинила меня в предательстве. И не понимала, что я там делаю.

— А, так ты пропустил главное. Саму ссору. Она разозлилась и чуть не шарахнула Паркера каменной стойкой по голове. Но промахнулась и угодила вместо этого в окно.

— Слушай, Фейт не причинила бы никому…

Его голос угас, и в просвете тишины я рассмеялась.

— Не то что я — ты это имел в виду?

Он не ответил.

— Она целилась ему в голову.

— Но окно даже не разбилось, так? Значит, не так уж сильно она размахнулась. Может, просто хотела напугать его. Дать понять, как она расстроилась.

— Да ладно тебе, Коннор.

Будто существовали некие стереотипы, в которые ему хотелось верить насчет Фейт и самого себя. Будто он не привязался с ранней юности к двум девчонкам, каждая из которых обладала способностью причинять вред и злиться. Иначе что означало бы это для него — если бы он разглядел в нас обеих нечто такое, что ему нравилось, что он любил?

— Она уже не та, какой ты ее знаешь, она…

— Ну и какая же?

— Как-то съежилась. Будто сдалась и махнула рукой.

— На Фейт не похоже.

На ту девчонку, что я когда-то знала, — которая тайком пробиралась в чужие дома вместе со мной, говорила все, что думала, ничего не боялась и ходила всегда вприпрыжку, упругим шагом. Но мне вспомнилось, как она выглядела, когда я увидела ее неделей раньше в мини-отеле, — тихой и замкнутой. С отрывистой речью, поддельным дружелюбием.

Но причинить вред она могла. Еще как могла.

Гнись, пока не достигнешь той самой точки. Когда и так уже низко, и опускаешься все быстрее, и тогда делаешь все возможное, что угодно, в отчаянном порыве, лишь бы остановить это падение. И яростное «хрен вам!» выносит тебя на поверхность. Шрам после драки Паркера. Решительное пожатие плеч Коннора. Мои руки на плечах Фейт. Прилив, едва я ощутила перемену в расстановке наших сил, в точке опоры, на которой балансировало столько жизней.

— Слушай, мне тут еще надо развезти несколько заказов, но дай мне самому сначала поговорить с ней. Давай сходим вместе. Дай мне…

— Нет, Коннор. Нет.

Я не собиралась ждать Коннора. Детектив Коллинз явно держал в перекрестье прицела нас двоих. Об этом говорил и Коннор — что детектив расспрашивал не только о нем, но и обо мне. А я только что выяснила, что Коннор отнюдь не на моей стороне. Если мне нужна правда, я должна отправиться за ней сама, пока не стало слишком поздно.

— Я пойму, что это правда, когда спрошу у нее. Я все пойму.