Последняя гостья
Часть 35 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Но даже Грег Рэндолф ей не верил. Осклабившись, он поднес стакан к губам.
— Да наверняка на тебя случайно наткнулись в темноте, — и потом — обращаясь ко мне притворным шепотом: — Помнится, она нехило так перебрала.
— Пошел ты, Грег, — огрызнулась она. — Все я помню.
Тогда они и переменились. Мои воспоминания о той ночи: электричество отрубилось, сеть не выдержала нагрузки. Суматоха. Визг.
И кто-то сбежал под шумок? Кто-то вернулся?
Я резко отодвинула стул от стола.
— Мне пора.
Мне требовалось поговорить с кем-нибудь, кто был тогда там и все видел. Может, с Коннором. Вот только всех тонкостей он не понимал. Не знал мир Ломанов от и до.
Но был и кое-кто еще. Тот, кто присутствовал там. Кто все видел. Кто, как я считала, представлял опасность из-за того, что заметил.
И кто в конечном счете не вернулся.
Глава 22
Однажды Сэди сказала, что никогда не знала, кому можно доверять. Не знала, вправду ли с ней хотят дружить из-за того, что представляет собой она сама. Не знала, что именно привлекает окружающих — она или ее фамилия. Та жизнь, которую я наблюдала с окраины Литтлпорта. Некие перспективы и обещания.
Когда-то в закрытой школе она была влюблена в одного парня. В первое лето она рассказывала мне о нем так, будто нашептывала волшебную сказку. Но он жил за границей, и после окончания учебы они расстались; он не вернулся за ней. С годами я услышала и другие имена, воспоминания о студенческих годах. Но никогда она не произносила их тем же пылким шепотом, с тем же блеском в глазах, с верой в то, что она любила и была любима.
«Мне повезло найти тебя», — сказала она, когда кончилось наше первое лето.
А я считала, что повезло мне. Монетка, подброшенная в воздух, одна из сотен, из тысяч, и я упали ближе всех к их дому. Я стала той, кого она выбрала, когда ей это понадобилось.
Как мне повезло найти эту девчонку, смотревшую на меня так, будто я совсем не тот человек, каким была всегда. Девчонку, которая посылала мне подарки на день рождения или просто так. Которая звонила, и я слышала в той же комнате чужие голоса, или поздно ночью, когда я слышала только тишину и ее голос. Которая доверяла мне и интересовалась моими мыслями: «Ну и какого мы об этом мнения?»
Она стала моей семьей. Постоянным напоминанием, что я больше не одинока и она тоже. Мне хватало ума понимать, что эта благодать не может длиться вечно, но с ней забыть об этом было слишком просто.
Каждое лето из года в год я была всем, в чем она нуждалась. А потом появилась Лусиана Суарес.
* * *
Когда той первой ночью у бассейна я поднимала вместе с ними тосты за лето, всякий раз, стоило мне поднять глаза, как я обнаруживала, что Лус наблюдает за мной.
Она объяснила мне, что знакома с Сэди и Паркером много лет, что их семьи дружат с тех пор, как они вошли в подростковый возраст, хотя никто из них и не учился вместе. Как будто дала мне понять, что ее отношения с Ломанами превыше моих, даже если судить исключительно по фактору времени.
Лус получила диплом магистра незадолго до того, как приехала вместе с Ломанами в начале лета. Выход на новую работу она отложила до середины сентября. Все равно ей переезжать, сказала она. Из студенческого жилья поближе к больнице, куда она устроилась терапевтом-реабилитологом.
Все, что она мне рассказала, сейчас пришлось кстати. Мне понадобилось лишь десять минут, чтобы просмотреть списки сотрудников нескольких больниц Коннектикута, прежде чем я увидела ее имя — Лусиана Суарес, прием с понедельника по пятницу, с 8:30 до 16:30.
Я нашла на карте ее больницу, потом ближайший отель, где забронировала самый дешевый номер, какой только нашелся в отелях этой сети, хорошо знакомой мне, — и все это не сходя с переднего сиденья машины, которое оказалось подходящим для этой цели местом, ничем не хуже любого другого.
Город я покинула, даже не заскочив по пути в «Шиповник». При мне была лишь сумка, а в ней — клочок бумаги со списком имен и номерами счетов да флешка Сэди. Коробки, мешки, мой ноутбук, ключи — я оставила все. Может, было даже к лучшему, что оставила.
Мне представлялось, как кто-нибудь найдет эти вещи в следующем сезоне, если я так и не вернусь. И задумается о том, что стало со мной. Соберет сплетни, разузнает о девчонке, помешанной на Ломанах. Которой наверняка было что скрывать.
Точно так же мы состряпали историю Сэди — девушки, которая хотела умереть.
Эта мысль побудила меня вновь позвонить Коннору — просто чтобы хоть кого-нибудь предупредить, — но он так и не отозвался на звонки. Я задумалась, не оставить ли сообщение, понимая, как это будет выглядеть, но, с другой стороны, свидетельства моим звонкам ему уже имелись. Вдобавок детектив Коллинз видел нас вместе.
В стремлении узнать правду нет ничего предосудительного.
— Привет. Не видела тебя сегодня утром на пристани, но хотела сообщить, что уезжаю из города. — Я не знала, какой еще информацией поделиться — о перечислениях, о банковских счетах, флешке в моей сумке? Не знала, можно ли доверять моему чутью или самому Коннору. Но Коннор был знаком с моей бабушкой. Знал моих родителей. И неизменно, всегда превосходил меня умением вглядеться и заметить нечто новое. — Я тут попыталась выяснить, в каком банке открыты эти счета, — я перевела дыхание. — Узнала, что один из счетов принадлежал моей бабушке.
И я покатила прочь из Литтлпорта — по многолюдным улицам центра, в гору и прочь от пристани, по серпантину горных дорог, с нарезанным ступеньками тротуаром, мимо зелени и голых обочин, вдоль которых попадались только дешевые забегаловки, ларьки с мороженым и заправки на одну колонку, и так до самого шоссе.
Я направлялась на юг и подобно всем, кто покидал Литтлпорт, двигалась в потоке транспорта в сторону больших городов до поворота на девяносто пятое и Портленда, где открывались разные дороги, шоссе разбегались паутиной во все стороны.
Близилось время ужина, когда я зарулила на парковку отеля в городе, ничем не отличающемся от всех прочих, через которые я проехала по пути сюда. Коннор оставил мне голосовое сообщение, которое я прослушала, сидя в машине, словно опасаясь чужих ушей.
— Только что вернулся на пристань и прослушал твое сообщение. Позвони, когда получишь мое. В любое время.
* * *
Номер в отеле был стандартным, простым — тесная, как обувная коробка, комната, точно такая же, как тысячи других комнат по всей стране. Я и забыла, как все в Литтлпорте напоминает о том, где находишься, — даже мотели вдоль побережья с их ракушками и памятными свечками, вдавленными в песок. С ловушками для омаров, переделанными в скамейки и элементы декора. С сетями и буйками, украшающими вестибюли ресторанов, в том числе и удаленных от побережья. А здесь ничего этого не было — только стены оттенка слоновой кости и ботанические иллюстрации в рамках.
Может, так и должно быть. Такую и надо было вести жизнь — в размеренной безопасности. Где ничто не угрожает тебе, но ничто и не приводит в трепет. Где ничем не рискуешь.
Понадобился вот этот шаг — выезд за пределы Литтлпорта и возможность оглянуться на него, — чтобы увидеть мою родину глазами постороннего человека. И наконец уловить то же, что чувствовала мама в моем возрасте. Не то, что заставило ее остаться, а причина, по которой она вообще остановилась там.
В Литтлпорте у нас развивалась зависимость от крайностей. Где бы ты ни очутился, ты адаптировался как к взлету, так и к падению. Все носило временный характер, как и место, которое ты занимал в происходящем. Мы понимали это. Это чувствовалось всегда — в силе моря, в высоте гор. В летней многолюдной сутолоке и зимнем тоскливом безлюдье. Увядал сладко пахнущий шиповник, таял быстро наметенный фут снега. Все отмечало прошествие времени и вместе с ним — еще один шанс для тебя.
Я перезвонила Коннору сразу же, как обосновалась в своем номере. Он ответил, и я услышала фоновый шум, словно он вышел куда-то в люди.
— Я не вовремя?
Шум постепенно затихал.
— Минутку, — попросил он. Я услышала скрип прикрытой двери.
— Ты не дома?
Как ему удалось забыть обо всем и свалить на тусовку к друзьям? Он же посоветовал мне прекратить поиски и, видимо, тоже вплотную занялся собственной жизнью.
— Нет, дома, только что пришел. В соседней квартире вечеринка. Народ столпился в коридоре.
— А-а.
Я даже не знала, где он теперь живет.
— В общем, слушай, — он понизил голос. — Тот детектив ошивался на пристани, когда я уходил, а когда я вернулся, он все еще был там. Весь день там провел. И спрашивал, не видел ли я тебя.
— А ты что?
— А ты как думаешь? Сказал, что не видел. Но вчера он застукал нас вместе и хотел узнать, зачем мы встречались. Ну я и объяснил: старые друзья, то-се. Его это не касается.
Я прислонилась к изголовью кровати, подтянула колени к груди и уставилась на свое отражение в зеркале над комодом у противоположной стены.
— Он считает, что это кто-то с вечеринки, Коннор. Что это один из нас. А теперь я нашла на той флешке бабушкин банковский счет и не знаю, что и думать.
— Ты сейчас где? — спросил он.
— В Коннектикуте. Хочу поговорить кое с кем из знакомых Ломанов.
— Надо было дождаться меня. Я бы тоже поехал…
— Коннор, — прервала я, потому что на этот раз нам следовало быть откровенными друг с другом. Все проходит, и это тоже. Мы заключили союз в силу необходимости, потому что оба оказались втянутыми в это дело. Но, как только мы выпутаемся, незримые силы растащат нас в разные стороны, — я здесь для того, чтобы поговорить с Лусианой Суарес. И лучше мне сделать это одной. Ты говорил, она видела, что случилось на той вечеринке, правильно? С окном?
Молчание. Я услышала негромкое постукивание, представила, как он стискивает и разжимает зубы, и вдруг заметила, что сижу, затаив дыхание. И гадаю, не доверилась ли я не тому человеку, не подвело ли меня чутье.
— Расскажи мне потом, что узнала от нее, — наконец произнес он. Голос звучал негромко и холодно.
— Конечно, — отозвалась я. Но, если бы он разбирался в оттенках моего голоса так же тонко, как я — в его, он понял бы, что это ложь.
Глава 23
В последний раз я видела Лус на панихиде в Коннектикуте. Когда она не спускала с меня глаз. Я не знала точно, когда она рассталась с Паркером и почему. На вечеринке они разругались, но к панихиде, казалось, снова сошлись. Я не знала, действительно ли это пауза, как выразился Паркер, и, если да, чем вызван разрыв.
К половине шестого я проснулась, заняться было нечем, кроме своих мыслей. В сумке лежал свернутый клочок бумаги с подробностями вечеринки.
— Да наверняка на тебя случайно наткнулись в темноте, — и потом — обращаясь ко мне притворным шепотом: — Помнится, она нехило так перебрала.
— Пошел ты, Грег, — огрызнулась она. — Все я помню.
Тогда они и переменились. Мои воспоминания о той ночи: электричество отрубилось, сеть не выдержала нагрузки. Суматоха. Визг.
И кто-то сбежал под шумок? Кто-то вернулся?
Я резко отодвинула стул от стола.
— Мне пора.
Мне требовалось поговорить с кем-нибудь, кто был тогда там и все видел. Может, с Коннором. Вот только всех тонкостей он не понимал. Не знал мир Ломанов от и до.
Но был и кое-кто еще. Тот, кто присутствовал там. Кто все видел. Кто, как я считала, представлял опасность из-за того, что заметил.
И кто в конечном счете не вернулся.
Глава 22
Однажды Сэди сказала, что никогда не знала, кому можно доверять. Не знала, вправду ли с ней хотят дружить из-за того, что представляет собой она сама. Не знала, что именно привлекает окружающих — она или ее фамилия. Та жизнь, которую я наблюдала с окраины Литтлпорта. Некие перспективы и обещания.
Когда-то в закрытой школе она была влюблена в одного парня. В первое лето она рассказывала мне о нем так, будто нашептывала волшебную сказку. Но он жил за границей, и после окончания учебы они расстались; он не вернулся за ней. С годами я услышала и другие имена, воспоминания о студенческих годах. Но никогда она не произносила их тем же пылким шепотом, с тем же блеском в глазах, с верой в то, что она любила и была любима.
«Мне повезло найти тебя», — сказала она, когда кончилось наше первое лето.
А я считала, что повезло мне. Монетка, подброшенная в воздух, одна из сотен, из тысяч, и я упали ближе всех к их дому. Я стала той, кого она выбрала, когда ей это понадобилось.
Как мне повезло найти эту девчонку, смотревшую на меня так, будто я совсем не тот человек, каким была всегда. Девчонку, которая посылала мне подарки на день рождения или просто так. Которая звонила, и я слышала в той же комнате чужие голоса, или поздно ночью, когда я слышала только тишину и ее голос. Которая доверяла мне и интересовалась моими мыслями: «Ну и какого мы об этом мнения?»
Она стала моей семьей. Постоянным напоминанием, что я больше не одинока и она тоже. Мне хватало ума понимать, что эта благодать не может длиться вечно, но с ней забыть об этом было слишком просто.
Каждое лето из года в год я была всем, в чем она нуждалась. А потом появилась Лусиана Суарес.
* * *
Когда той первой ночью у бассейна я поднимала вместе с ними тосты за лето, всякий раз, стоило мне поднять глаза, как я обнаруживала, что Лус наблюдает за мной.
Она объяснила мне, что знакома с Сэди и Паркером много лет, что их семьи дружат с тех пор, как они вошли в подростковый возраст, хотя никто из них и не учился вместе. Как будто дала мне понять, что ее отношения с Ломанами превыше моих, даже если судить исключительно по фактору времени.
Лус получила диплом магистра незадолго до того, как приехала вместе с Ломанами в начале лета. Выход на новую работу она отложила до середины сентября. Все равно ей переезжать, сказала она. Из студенческого жилья поближе к больнице, куда она устроилась терапевтом-реабилитологом.
Все, что она мне рассказала, сейчас пришлось кстати. Мне понадобилось лишь десять минут, чтобы просмотреть списки сотрудников нескольких больниц Коннектикута, прежде чем я увидела ее имя — Лусиана Суарес, прием с понедельника по пятницу, с 8:30 до 16:30.
Я нашла на карте ее больницу, потом ближайший отель, где забронировала самый дешевый номер, какой только нашелся в отелях этой сети, хорошо знакомой мне, — и все это не сходя с переднего сиденья машины, которое оказалось подходящим для этой цели местом, ничем не хуже любого другого.
Город я покинула, даже не заскочив по пути в «Шиповник». При мне была лишь сумка, а в ней — клочок бумаги со списком имен и номерами счетов да флешка Сэди. Коробки, мешки, мой ноутбук, ключи — я оставила все. Может, было даже к лучшему, что оставила.
Мне представлялось, как кто-нибудь найдет эти вещи в следующем сезоне, если я так и не вернусь. И задумается о том, что стало со мной. Соберет сплетни, разузнает о девчонке, помешанной на Ломанах. Которой наверняка было что скрывать.
Точно так же мы состряпали историю Сэди — девушки, которая хотела умереть.
Эта мысль побудила меня вновь позвонить Коннору — просто чтобы хоть кого-нибудь предупредить, — но он так и не отозвался на звонки. Я задумалась, не оставить ли сообщение, понимая, как это будет выглядеть, но, с другой стороны, свидетельства моим звонкам ему уже имелись. Вдобавок детектив Коллинз видел нас вместе.
В стремлении узнать правду нет ничего предосудительного.
— Привет. Не видела тебя сегодня утром на пристани, но хотела сообщить, что уезжаю из города. — Я не знала, какой еще информацией поделиться — о перечислениях, о банковских счетах, флешке в моей сумке? Не знала, можно ли доверять моему чутью или самому Коннору. Но Коннор был знаком с моей бабушкой. Знал моих родителей. И неизменно, всегда превосходил меня умением вглядеться и заметить нечто новое. — Я тут попыталась выяснить, в каком банке открыты эти счета, — я перевела дыхание. — Узнала, что один из счетов принадлежал моей бабушке.
И я покатила прочь из Литтлпорта — по многолюдным улицам центра, в гору и прочь от пристани, по серпантину горных дорог, с нарезанным ступеньками тротуаром, мимо зелени и голых обочин, вдоль которых попадались только дешевые забегаловки, ларьки с мороженым и заправки на одну колонку, и так до самого шоссе.
Я направлялась на юг и подобно всем, кто покидал Литтлпорт, двигалась в потоке транспорта в сторону больших городов до поворота на девяносто пятое и Портленда, где открывались разные дороги, шоссе разбегались паутиной во все стороны.
Близилось время ужина, когда я зарулила на парковку отеля в городе, ничем не отличающемся от всех прочих, через которые я проехала по пути сюда. Коннор оставил мне голосовое сообщение, которое я прослушала, сидя в машине, словно опасаясь чужих ушей.
— Только что вернулся на пристань и прослушал твое сообщение. Позвони, когда получишь мое. В любое время.
* * *
Номер в отеле был стандартным, простым — тесная, как обувная коробка, комната, точно такая же, как тысячи других комнат по всей стране. Я и забыла, как все в Литтлпорте напоминает о том, где находишься, — даже мотели вдоль побережья с их ракушками и памятными свечками, вдавленными в песок. С ловушками для омаров, переделанными в скамейки и элементы декора. С сетями и буйками, украшающими вестибюли ресторанов, в том числе и удаленных от побережья. А здесь ничего этого не было — только стены оттенка слоновой кости и ботанические иллюстрации в рамках.
Может, так и должно быть. Такую и надо было вести жизнь — в размеренной безопасности. Где ничто не угрожает тебе, но ничто и не приводит в трепет. Где ничем не рискуешь.
Понадобился вот этот шаг — выезд за пределы Литтлпорта и возможность оглянуться на него, — чтобы увидеть мою родину глазами постороннего человека. И наконец уловить то же, что чувствовала мама в моем возрасте. Не то, что заставило ее остаться, а причина, по которой она вообще остановилась там.
В Литтлпорте у нас развивалась зависимость от крайностей. Где бы ты ни очутился, ты адаптировался как к взлету, так и к падению. Все носило временный характер, как и место, которое ты занимал в происходящем. Мы понимали это. Это чувствовалось всегда — в силе моря, в высоте гор. В летней многолюдной сутолоке и зимнем тоскливом безлюдье. Увядал сладко пахнущий шиповник, таял быстро наметенный фут снега. Все отмечало прошествие времени и вместе с ним — еще один шанс для тебя.
Я перезвонила Коннору сразу же, как обосновалась в своем номере. Он ответил, и я услышала фоновый шум, словно он вышел куда-то в люди.
— Я не вовремя?
Шум постепенно затихал.
— Минутку, — попросил он. Я услышала скрип прикрытой двери.
— Ты не дома?
Как ему удалось забыть обо всем и свалить на тусовку к друзьям? Он же посоветовал мне прекратить поиски и, видимо, тоже вплотную занялся собственной жизнью.
— Нет, дома, только что пришел. В соседней квартире вечеринка. Народ столпился в коридоре.
— А-а.
Я даже не знала, где он теперь живет.
— В общем, слушай, — он понизил голос. — Тот детектив ошивался на пристани, когда я уходил, а когда я вернулся, он все еще был там. Весь день там провел. И спрашивал, не видел ли я тебя.
— А ты что?
— А ты как думаешь? Сказал, что не видел. Но вчера он застукал нас вместе и хотел узнать, зачем мы встречались. Ну я и объяснил: старые друзья, то-се. Его это не касается.
Я прислонилась к изголовью кровати, подтянула колени к груди и уставилась на свое отражение в зеркале над комодом у противоположной стены.
— Он считает, что это кто-то с вечеринки, Коннор. Что это один из нас. А теперь я нашла на той флешке бабушкин банковский счет и не знаю, что и думать.
— Ты сейчас где? — спросил он.
— В Коннектикуте. Хочу поговорить кое с кем из знакомых Ломанов.
— Надо было дождаться меня. Я бы тоже поехал…
— Коннор, — прервала я, потому что на этот раз нам следовало быть откровенными друг с другом. Все проходит, и это тоже. Мы заключили союз в силу необходимости, потому что оба оказались втянутыми в это дело. Но, как только мы выпутаемся, незримые силы растащат нас в разные стороны, — я здесь для того, чтобы поговорить с Лусианой Суарес. И лучше мне сделать это одной. Ты говорил, она видела, что случилось на той вечеринке, правильно? С окном?
Молчание. Я услышала негромкое постукивание, представила, как он стискивает и разжимает зубы, и вдруг заметила, что сижу, затаив дыхание. И гадаю, не доверилась ли я не тому человеку, не подвело ли меня чутье.
— Расскажи мне потом, что узнала от нее, — наконец произнес он. Голос звучал негромко и холодно.
— Конечно, — отозвалась я. Но, если бы он разбирался в оттенках моего голоса так же тонко, как я — в его, он понял бы, что это ложь.
Глава 23
В последний раз я видела Лус на панихиде в Коннектикуте. Когда она не спускала с меня глаз. Я не знала точно, когда она рассталась с Паркером и почему. На вечеринке они разругались, но к панихиде, казалось, снова сошлись. Я не знала, действительно ли это пауза, как выразился Паркер, и, если да, чем вызван разрыв.
К половине шестого я проснулась, заняться было нечем, кроме своих мыслей. В сумке лежал свернутый клочок бумаги с подробностями вечеринки.