Последний вечер в Лондоне

Ева сохраняла спокойный вид, не зная, что может услышать.

– Ох, – начала София, замолчав, пока непривычно долго готовила себе чай и размешивала сахар. Избегая взгляда Евы, она сделала глоток и произнесла: – Грэм вернулся вчера, на военно-транспортном самолете. И Дэвид чудесным образом нашел ему квартиру на Тафтон-Стрит возле Уайтхолла, где он будет работать в Министерстве обороны вместе с Дэвидом.

– Грэм здесь? В Лондоне?

Ева обрадовалась тому, что в висках у нее стучала кровь, мешавшая расслышать тихий голосок, говоривший, что Грэм в Лондоне уже два дня и не сообщил ей об этом.

– Да, я думала, Прешес тебе сказала.

Ева покачала головой.

– Нет. А где Прешес? Она не вернулась.

София нахмурилась.

– Уверена, что она тебе писала. Утренняя почта еще не пришла?

Ева покачала головой со странным чувством облегчения.

– Нет.

– Прешес уехала за несколько дней до Грэма. Она вызвалась волонтером сопровождать ослепленного пилота к его дому возле Бристоля. Совершенно не по пути, но она решила, что лучше заменить санитарку Красного Креста, более профессиональную с точки зрения медицины, раз уж все, что раненому нужно, – это побыть его глазами несколько дней. Она должна вернуться со дня на день.

В горле Евы полыхал огонь, словно она проглотила расплавленный свинец. Но она продолжала улыбаться.

– Как рассудительно – это на нее похоже.

– Похоже, правда? – София нахмурила брови. – Мне очень жаль слышать, что Грэм не дал о себе знать. Если бы я была на ногах, я бы устроила прием по случаю его приезда и пригласила бы тебя, но…

– Нет, конечно. Я все понимаю. Тебе нужно отдыхать и думать только о себе и ребенке.

София улыбнулась, успокоенная.

– Уверена, он передумает. – Аккуратно поставив чашку на блюдце, она проговорила: – Милая Ева, не знаю, что произошло, но я точно знаю, что Грэм все еще любит тебя. Я это знаю, потому что он не говорит о тебе. – Ее губы слегка приподнялись. – Эсма Монкрифф – одна из девушек, с которой нас представляли ко двору, – всегда говорила, что так она определяет, что мужчина действительно влюблен. А ты все еще любишь его?

Ева молча кивнула, боясь, что не сдержит слез, если заговорит.

– Тогда все наладится. Помяни мое слово. Любовь всегда находит дорогу.

Она поморщилась и приложила руку к животу.

– Ты в порядке? – Ева встала на пол. – Кого-нибудь позвать?

София покачала головой.

– Нет-нет. Я в порядке. Наверное, переела, но Кук, как могла, соблазняла меня моими любимыми вкусностями. – Она улыбнулась Еве. – Если бы ты могла позвонить горничной, чтобы она убрала поднос, то я бы немного отдохнула. По-моему, это все, что мне нужно.

Ева, с беспокойством глядя на нее, позвонила в серебряный колокольчик на прикроватном столике Софии.

– Ты уверена, что все хорошо?

– Уверена. Ты такая душка, Ева!

Выдержав небольшую паузу, София продолжила.

– Хочешь, чтобы я передала Грэму, что ты о нем спрашивала?

Ева почти сказала «да». Но у нее все еще оставалась гордость, хорошо это или плохо. Казалось, это единственное, что у нее осталось.

– Нет. Он читал мои письма и знает, где я живу. Если захочет увидеть меня, он знает, где меня найти. – Она наклонилась и поцеловала Софию в щеку. – Но все равно спасибо. Ты очень добра. А теперь я хочу, чтобы ты отдохнула и не думала ни о чем, кроме ребенка, хорошо?

Ева прошла мимо горничной, остановившись лишь для того, чтобы увидеть, как София закрывает глаза.





* * *


Письмо, подробно объясняющее решение поехать через Бристоль, пришло с почтой на следующее утро, следом за которым появилась и сама Прешес. Грэм в письме не упоминался.

Когда Ева вернулась в квартиру после целого дня подгонок и примерок в Доме Луштак, Прешес распаковывала вещи в своей комнате. Ева просунула голову в открытую дверь.


– Ты вернулась.

Она чувствовала себя глупо, констатируя очевидное.

Прешес, повесив платье в шкаф, разогнулась.

– Да. Вернулась.

Она улыбнулась и обняла Еву – это было настолько по-американски и незнакомо, что Ева рассмеялась.

– Я рада, что ты вернулась. Я впустила в свободную спальню одну из новых моделей Луштак на пару месяцев, пока она не нашла себе жилье, так что мне было не слишком одиноко. И все же приятно вернуть все как было.

– Да.

Прешес повернулась к своему саквояжу и вынула очередное платье.

– Хорошо выглядишь, Ева. Спасибо тебе за письма, за то, что держала в курсе всех новостей в Доме Луштак. Не скажу, что сильно расстроилась, узнав об уходе миссис Рэтклифф.

– Все вздохнули с облегчением, кроме мадам Луштак. Она занимает одну из оплачиваемых административных должностей в «WVS». Кто же знал, что миссис Рэтклифф в душе такая патриотка? Помоги Господь женщинам, которые служат под ее началом. Надеюсь, они все толстокожие.

– Это точно, – сказала Прешес, укладывая сложенный джемпер в комод.

Она казалась Еве какой-то другой. Более взрослой. Даже более красивой. И с более чем намеком на загар на лице и обнаженных руках. Прешес увидела, что Ева смотрит на нее, и рассмеялась.

– Я знаю. Выгляжу так, словно вернулась из отпуска, да? В хорошую погоду мы с несколькими санитарками брали ходячих раненых в сад погреться на солнце.

– А Грэм ходил с вами?

Прешес кивнула, сосредоточенно выкладывая щетку для волос и гребешок в правый угол своего туалетного столика.

– Когда был в состоянии. Ему это вроде бы нравилось.

– Он говорил обо мне хоть что-нибудь?

Ева не хотела спрашивать, чтобы не показывать, как ее это волнует.

Прешес покачала головой.

– Не припоминаю. Мне кажется, он сосредоточился только на выздоровлении. Он был в таком плохом состоянии, когда его привезли. Ты не представляешь, через что ему пришлось пройти.

– Он не ответил ни на одно мое письмо. Ни разу. Он не говорил тебе, почему?

Ева чувствовала, что ее голос повышается, понимала, что начинает терять над собой контроль, в котором так преуспела. Она нащупала в кармане портсигар и дрожащей рукой прикурила. Сигареты «Абдулла» курили все друзья Софии, поэтому Ева тоже перешла на них. Она погладила пальцем выгравированную пчелу на серебряной крышке и засунула портсигар обратно в карман юбки.

Прешес, похоже, заволновалась тоже.

– Уверена, у него были причины. Ты же знаешь мужчин. – Она попыталась изобразить улыбку. – Важно помнить, что он жив. Мы должны быть за это благодарны.

– Я благодарна. Конечно, благодарна. – Ева глубоко затянулась и выдохнула, наблюдая, как дым поднимается к потолку. – Я даже не знала, что он снова в Лондоне, пока вчера не навестила Софию.

Она не смогла скрыть обвинительных ноток в голосе.

Прешес сосредоточенно закрыла саквояж и задвинула его на дно шкафа.

– Я полагала, что он увидит тебя до того, как придет письмо, поэтому не написала. Прости. – Она взяла Еву за плечи и слегка сжала их. – Один из моряков, которых я встретила в госпитале, сейчас здесь на побывке. Он хочет сходить со мной потанцевать сегодня вечером. Пойдем с нами, Ева. Может, познакомишься с кем-нибудь еще.

Ева отпрянула.

– С кем-нибудь еще? Никогда не будет никого, кроме Грэма. Он – не старое платье, которое я больше не хочу носить!

– А как же Алекс? – Прешес говорила тихо, ее широко раскрытые глаза изучали подругу. – Ты же, без сомнений, испытываешь к нему чувства.

– Алекс? О, да, я испытываю к нему чувства. – Ева затянулась в последний раз и погасила сигарету. – Но не те, о которых ты могла подумать.

– В каком смысле?

Ева выудила еще одну сигарету, хотя сейчас жаждала выпивки.

– Он нехороший человек. Держись от него подальше. Обещай мне.

Прешес покраснела.

– Конечно, но…

Ева пристально изучала подругу.