Полнолуние

— Что преподаете? — машинально, вовсе не нуждаясь в ответе, спросил Лунин.

— Поваром я в столовой, в горячем цеху. А кто же меня с такой кожей к продуктам подпустит? — снисходительно улыбнувшись, объяснила Татьяна Анатольевна. — А оно у него, видишь, нервное, как будто другие без нервов сидят. И чего нервничать? Ну, убежала девка. Плохо? Да, очень плохо. Но чего теперь нервничать? Нагуляется, вернется. Ребенка нагуляет, тем более вернется. Правильно я рассуждаю, товарищ следователь?

— Звучит вполне убедительно.

Лунин, как ему показалось, весьма изящно ушел от прямого ответа. Он осторожно, пытаясь ничего не задеть, выбрался из-за стола и тут же, живот к животу уперся в Игоря Михайловича, все так же, с обреченным видом жавшегося к холодильнику.

— Может быть, вы мне покажете Ритину комнату? — Вопрос был адресован обоим супругам, но смотрел Илья лишь на Слепцова, который почему-то вызывал у него большие симпатии.

— Так ведь нет у нее комнаты, — в голосе Татьяны Анатольевны Илье послышалось неприкрытое раздражение, может быть, даже некий вызов, — ежели человек тут год уж как не живет, какая у него может быть комната? Гостиная там у нас теперь. И вещей никаких ее, считай, здесь не осталось. Сейчас к ремонту готовимся, так я даже обои уже обдирать начала. Так что нечего там смотреть. Может, все же котлеток?

— С удовольствием, — втянув живот, Илья протиснулся к выходу из кухни, — но как-нибудь в другой раз. Если, конечно, у меня будет повод вас посетить.

Рокси, понявшая, что визит закончен, выскочила из-под стола, громко тявкнула и, не обращая внимания на изумленное лицо хозяйки квартиры, засеменила в прихожую.

— Я провожу.

Бросив на недовольно покачавшую головой жену виноватый взгляд, Слепцов поспешил вслед за Луниным.

— Вы подождите меня внизу, если можно, — тихо, почти шепотом пробормотал он, выпроваживая следователя за дверь, — я сейчас выйду, через минуту.

На самом деле Игорь Михайлович выскочил из квартиры секунд через двадцать. Илья, сопровождаемый Рокси, как раз неторопливо спустился на первый этаж и еще только протянул руку к массивной дверной ручке, когда сверху до него донесся приглушенный шум, а затем громкий, возбужденный голос Слепцова:

— Покурю и вернусь! Да! Душно мне здесь!

Выйдя из подъезда, человек и собака разделились.

Рокси, всегда старавшаяся соблюдать если не правила приличия, то, во всяком случае, не привлекать к себе лишнее внимание, моментально скрылась за растущими у дома зарослями не то сирени, не то молодой черемухи, которые даже с облетевшей листвой являлись достаточно надежным укрытием от посторонних глаз, а сам Лунин направился к машине.

Слепцов выскочил из подъезда в тот самый момент, когда Илья, сев на водительское сиденье, завел двигатель «хайлендера».

— Подождите, — бросился к нему Игорь Михайлович, — не уезжайте!

Выбравшись из машины, Илья захлопнул дверь и успокоил растрепанного, выскочившего на мороз в домашних тапочках и расстегнутом пуховике Слепцова:

— Я и не собирался. Завел, пусть погреется. А то, представляете, как сюда приехал, что-то с брелком приключилось. Открыть-закрыть машину могу, а двигатель запустить нет. Приходится в холодную машину садиться. Так что пусть греется.

— Это не брелок, — уверенно заявил Игорь Михайлович, — если б брелок глючил, тогда бы разом все не работало. Скорее всего, в самой сигналке программа сбилась. Надо в сервис ехать, они перепрограммируют.

— Придется, — согласился Лунин, — вот в город вернусь, так и съезжу. Так, а вы что хотели, Игорь Михайлович?

— Что я хотел, — Слепцов неуверенно улыбнулся и сунул руку в карман пуховика, — я понимаю, это, конечно, глупость, вам ничем не поможет. Но, если я не покажу вам, потом буду все время мучиться, а вдруг надо было. А если покажу, оно ведь хуже не будет, верно?

Он застыл, вопросительно глядя на Лунина. Выскочившая из кустов Рокси тоже замерла, пытаясь понять, что происходит.

— Доставайте уже, что у вас там, — потребовал Лунин.

— Вот. — Нервным движением Игорь Михайлович выдернул из кармана руку и тут же уронил на снег что-то небольшое и пушистое.

Первой среагировала Рокси. Сделав два стремительных прыжка, она ткнулась носом в валявшуюся у ног Лунина странную меховую фигурку.

— Это не тебе. — Присев на корточки, Илья одной рукой ласково потрепал болонку по голове, а другой взял в руки необычный предмет, больше всего напоминавший мехового колобка с парой небесно-голубых глаз-пуговиц и торчащими по бокам маленькими треугольниками ушей.

— Алешка это, лесовичок, — торопливо забубнил присевший рядом с Луниным на корточки Слепцов, — Ритка в свое время таких целую кучу понаделала, уж сам не знаю, зачем. Алешками их всех звала. Я спрашиваю, почему Алешка? Она смеется, говорит, ну как же, Алешкины скалы ты знаешь? Вот там такой Алешка и бродит. Они, лесовики эти, у ней по всей комнате разбросаны были. Татьяна-то психанула месяца три назад да все их повыбрасывала. Я вот только одного и успел в карман запрятать.

Илья медленно распрямился. Поделка выглядела довольно странно, но то, что никакой пользы расследованию принести она не могла, было очевидно.

— Одного такого же она все время с собой таскала. Навроде талисмана у нее был. Там, где Алешка этот, там и Ритка. — Слепцов торопливо вскочил на ноги, и Лунин увидел, как от уголка глаза по небритой, раздраженной щеке медленно потянулась вниз влажная извилистая полоска.

— Может, и права Танька, может, они оба живы, загуляли просто, — Игорь Михайлович вытянул вперед дрожащую руку. — Вы же его у меня не заберете? Больше ж ничего и нет.

Илья немного помешкал. Он был уверен в абсолютной бесполезности лежащего у него на ладони комочка шерсти, в то же время ему отчего-то не хотелось, чтобы эта уверенность стала понятна и Слепцову.

— Мы с вами так сделаем, — Лунин улыбнулся, довольный появившейся у него в голове идеей, — я сейчас вашего Алешку сфотографирую и вам отдам, а вы, Игорь Михайлович, пообещайте мне, что он будет у вас лежать в целости и сохранности, так сказать, на ответственном хранении. Договорились?

— Договорились! Конечно, договорились, — радостно пробормотал Слепцов, наблюдая за тем, как Илья один за другим делает несколько снимков. — Сохраню, как положено, если понадобится, в любой момент предоставлю.

— Ну и замечательно. — Спрятав смартфон в карман, Илья вернул лесовика Игорю Михайловичу и распахнул дверь «хайлендера», чем моментально воспользовалась Рокси, ловко запрыгнувшая на водительское сиденье. — Смотрите только, чтобы супруга ваша его не выкинула, а то ведь улика. Подсудное дело, должны понимать!

Губы Слепцова медленно растянулись в широкой, как показалось Илье, совершенно счастливой улыбке.

— Теперь-то не выкинет. Не посмеет.






Глава 10

Мама Люба




Остаток дня Лунин провел, сидя на кровати в окружении папок с привезенным ему делом Слепцовой. Работавшие по делу оперативники и районный следователь опросили всех Ритиных одноклассников, учителей, а также соседей по подъезду. Просматривая один за другим многочисленные протоколы, Илья вдруг увидел знакомую фамилию. Кноль Алина Аркадьевна. Протокол был составлен тридцатого октября две тысячи девятнадцатого года, спустя шестнадцать дней после исчезновения Риты и ровно за год до того, как бесследно пропала сама Алина. Ирония судьбы, нахмурился Лунин, переворачивая исписанную неразборчивым почерком страницу, кажется, это так называют. Или, быть может, насмешка? Так или иначе, народная молва приписывает этой самой судьбе обладание неким подобием чувства юмора, правда, весьма своеобразного. Прищурившись, Илья старательно разбирал каракули незнакомого ему следователя.

«Слепцова неоднократно высказывала желание как можно скорее уехать из поселка, но никогда не говорила о возможных сроках своего отъезда. Были ли у нее с кем-либо из мужчин близкие отношения, мне неизвестно. Ни с кем из одноклассников подобных отношений у нее не было, она всегда отзывалась о ровесниках довольно насмешливо. Какие у нее были основания для подобных насмешек, я сказать не могу. С Маргаритой Слепцовой близкими подругами не являлись. С моих слов записано верно, мною прочитано».

«Кладезь полезной информации, — вздохнул Илья, убирая последнюю папку обратно в коробку, — можно сказать, бесценной».

Вадим вернулся домой уже совсем поздно, как раз к тому времени, когда Лунин, спохватившись, что впервые за весьма продолжительное время рискует остаться без ужина, спустился вниз и теперь с грустью изучал содержимое холодильника.

— У нас там что-то есть? — Пройдя вглубь комнаты, Зубарев буквально рухнул на диван и застыл с выражением явного наслаждения на лице, закрыв глаза и вытянув ноги во всю длину.

— Полки, — констатировал Илья, — но, похоже, они несъедобные. Так что будем пить чай, к чаю еще что-то осталось.

— Опять пить, — обреченно вздохнул Вадим, — хотя, знаешь, Лунин, ты большой оригинал. Чай мне за этот вечер еще никто не предлагал.

Обернувшись, Илья несколько секунд разглядывал развалившегося на диване оперативника, затем укоризненно спросил:

— Ты что, налакался?

— Почему сразу налакался, — промурлыкал Зубарев, — так, дюзнули по чуть-чуть с господами офицерами.

— Понятно. — Включив чайник, Илья распечатал упаковку овсяного печенья, единственной остававшейся в доме еды, и высыпал в блюдце ровно половину, оставив вторую на завтрак.

— Что тебе, господин следователь, может быть понятно? — все так же добродушно отозвался Вадим. — Ты что, думаешь, я в штабе коллективную пьянку закатил? Ничего подобного. Я же там был гость.

— А я думал, ты там по работе, — усмехнулся Илья.

— Хорошо, как гость. Меня зам по безопасности угостил, чисто символически. Могут двое мужчин выпить в целях установления дружеского контакта? Для связки слов, так сказать.

— И много вы слов навязали? — хмыкнул Лунин, разливая кипяток по чашкам.

— Умеренно. Но мужик, я тебе скажу, толковый оказался. Во-первых, мне свой кабинет предоставил, чтоб с остальным народом пообщаться.

— Еще и во-вторых будет?

— А во-вторых, разрешил пользоваться в номере мини-баром, — с наслаждением потянувшись и оглушительно зевнув, Вадим покинул диван, решив перебраться поближе к месту планируемого чаепития, — хотя, он у него совсем не мини. Ты не представляешь, какие у него запасы! Родственники сидельцев прут и прут. Он ежели детям свадьбу делать будет, на спиртное уже может не тратиться.

— Ты их там что, располовинил, запасы эти?

Поставив на стол блюдце с печеньем, Илья пошел за кружками, а когда вернулся, обнаружил, что Зубарев, придвинув блюдце к себе, опустошает его с немыслимой скоростью.

— Все! Там каждому по пять было. — Лунин передвинул остатки печенья поближе к себе.

— Как это мелко, Лунин, считать за другом какие-то чахлые печеньки, — отхлебнув горячего чая, оперативник расслабленно откинулся на спинку стула, — к тому же не особо вкусные.

— Вот и не жрал бы тогда столько. — Илья переставил блюдце еще подальше от Зубарева. — Рассказывай, чего твои собутыльники тебе наговорили.

— Вот здесь все не так радостно, — признался оперативник. — Самое печальное то, что у Кноля есть алиби, причем крепче некуда. В начале четвертого он уже вернулся в колонию и пробыл там примерно до шести. Его куча народу видела, да и камера у них в коридоре висит. Я запись изъял, если хочешь, можешь посмотреть, но там ничего интересного.

— Ну что же, одним подозреваемым у нас меньше, — констатировал Лунин, — это уже хорошо.

— Это плохо, — убежденно возразил Зубарев, — самый удобный вариант накрылся. А теперь за кого нам цепляться? Если здесь и впрямь какой извращенец раз в году дуркует, то мы, пока его следов не найдем, сделать ничего не сможем. А найти сейчас ничего нельзя, поскольку на этом обрыве все село уже до нас побывало, и даже, если чего и было, утоптали намертво.

— Ну хорошо, сойдемся на том, что все плохо, — прервал Лунин рассуждения оперативника, — хоть что-то интересное тебе рассказали?

— Ни-че-го! — чеканя каждый слог, отозвался оперативник.

Двадцать минут спустя Илья пришел к точно такому же выводу. Со слов Зубарева получалось, что все ближайшее окружение Кноля начальника своего если и не обожало, то было крайне заинтересовано в том, чтобы Аркадий Викторович и дальше оставался полновластным хозяином исправительной колонии, а заодно и всего поселка.

— Они все одно и то же твердят, — объяснял, потягивая уже вторую чашку чая, Вадим, — Кноль мужик жесткий, но вроде как справедливый, по мелочам не цепляется. Таких служаки любят. Я тебе так скажу, таких все любят.

— Кроме тебя, — усмехнулся Лунин.

— Если брать широко, то мне такие тоже нравятся. Я сам такой! — возбужденно махнул рукой Зубарев. — Но если взять конкретно Кноля, то да, я нутром чую, что он гнилой. Я от тебя и не скрываю. Чуйка у меня, Лунин. Понимаешь, чуйка!