Под знаком Льва

Я замечаю металлический блеск, вспыхивающий между его пальцев, он некоторое время возится с замком, пока я, нервно оглядываясь на дорогу, сторожу, чтобы, в случае если вдруг кто-то появится, поднять тревогу, однако в это время здесь тихо, большинство горожан сидит дома, проводя сиесту в прохладе. Тем не менее я дрожу от волнения, пока у Анджело наконец не получается открыть замок. Массивная бронзовая дверь с тихим стоном распахивается, обдавая нас прохладой и сыростью. Вслед за Анджело я переступаю порог в темное сумрачное помещение и тут же слышу отдаленный плеск воды. Лео следует за мной, внимательно осматриваясь по сторонам.

– Может быть, ты и права, – бормочет он, тоже прислушиваясь к плеску воды. Я слегка обиженно поднимаю брови.

– Может быть?

Но Лео, похоже, меня уже не слушает. Он обнаруживает каменную винтовую лестницу, которая ведет вниз.

– Кажется, это что-то вроде доступа для технических работ, – вслух думает он. – Отличная интуиция, Грифиус. – Его усмешка вспыхивает в сумрачном свете.

Остановившись рядом с Лео, я тоже разглядываю винтовую лестницу, которая уже через несколько витков вниз поглощена темнотой настолько, что определить, насколько глубоко она ведет, не получается. Однако от перспективы так глубоко спуститься под землю мне становится тошно. Я оборачиваю голову на громыхание сбоку и наблюдаю, как Анджело торжествующе вытаскивает из стенной ниши две лампы, и, пока эти двое заняты разжиганием огней, я морально готовлю себя к спуску в акведук.

Не знаю, сколько там воды, но я не решаюсь намочить сумку, в которой помимо увлажняющего крема остались еще и лекарства на случай необходимости, если Чезаре ранен. Поэтому я затягиваю ремешок так туго, что теперь могу надеть ее на спину как рюкзак. Замечательно. Теперь остается только вопрос, что делать с юбками в пол. В воде ткань станет тяжелой, как свинцовый жилет, и будет только мешаться, и сейчас мне, как никогда, жаль, что в это время женщины еще не носили брюки, так что я напрасно пытаюсь хоть как-то подвязать ткань.

В какой-то момент Лео, наблюдающей за моими жалкими попытками, не выдерживает:

– Боюсь, нам придется ускорить процесс, – решительно заявляет он, доставая короткий кинжал из-за пояса.

И я, ни секунды не колеблясь, призывно киваю: пожалуй, укоротить юбку будет самым простым решением, даже если у меня сердце разрывается от жалости к роскошному платью. Лео между тем присаживается передо мной на колени и проводит лезвием по ткани, которая тут же с хрустом поддается, и вскоре юбка едва доходит мне до колен, но я уверена, это значительно облегчит мне передвижение в воде. Анджело тем временем уже справился с лампами, и в теплом свете свечей ход спиральной лестницы кажется еще более зловещим. Я невольно содрогаюсь от липкого холода, проникающего сквозь сырые каменные стены и растекающегося по моему потному телу ледяными мурашками.

– Я подожду вас здесь, – обещает Анджело, и я, повинуясь порыву, обнимаю его. На мгновение он замирает каменным изваянием, а затем обнимает меня в ответ. – Вы справитесь. – Уголки его рта растягиваются в коронной полуулыбке.

Быстро поцеловав его в щеку, я принимаю у Лео одну из ламп.

– Готова?

От его вопроса на меня снова накатывает страх, но я только киваю.

– Если мы будем ждать, пока я буду готова, мы и через неделю еще будем здесь стоять, так что лучше не думать об этом, а спускаться.

Пустив Лео вперед, я отправляюсь за ним по бесконечным винтам лестницы в зияющую темноту. Мерцающий свет ламп танцует по грубо обтесанным, влажно блестящим стенам, и этот спуск кажется мне маленькой вечностью: ступенька за ступенькой в глубину, пока мое дыхание не начинает образовывать клубы пара, и кажется, что эта лестница никогда не закончится.

Когда мы наконец преодолеваем лестницу, мне приходится облокотиться о стену свободной рукой, чтобы отдышаться. Последние ступеньки затоплены, и Лео, оглянувшись через плечо на меня, заходит в воду, которая оказывается нам аж по пояс, и, черт возьми, она просто ледяная!

Мои голые ноги покалывает от холода, и я буду огромной счастливицей, если выйду отсюда без цистита. Но я все равно рада, что мы укоротили юбку, иначе я бы тут навечно застряла. Лео поднимает лампу выше, освещая окружение. В островке света вырисовываются контуры бочкообразного свода, теряющегося во тьме над нашими головами. Слава богу, потолок достаточно высокий, чтобы мы оба могли стоять прямо.

– Здесь использовался римский бетон, – бурчит Лео, более внимательно оглядывая стены. В некоторых местах штукатурка осыпалась, но для своего возраста в несколько тысяч лет акведук удивительно хорошо сохранился.

– Это цемент древних римлян? – спрашиваю я.

– Да. Его отличительная особенность в том, что он может затвердеть даже в воде. Собственно, только поэтому строительство акведука и стало возможным.

Меня восхищают строительные навыки древних римлян, я смотрю на это совсем другими глазами: цемент, который высыхает под водой… абсолютно гениально!

– А теперь насущный вопрос: в какую сторону нам идти? – продолжает Лео, и его голос эхом отскакивает от стен.

Тоннель тянется в обе стороны, и, конечно же, Люций не оставил нам никакой геометки. Прислушиваясь к себе, я чувствую, что нам стоит двигаться по течению.

– У меня есть ощущение, что нам нужно идти по течению, – озвучиваю я свои мысли. Лео бросает на меня изучающий взгляд, взвешивая эти слова, но в итоге кивает.

– Твоя интуиция всегда подсказывает правильно, – с полуулыбкой подтверждает он. – Не хочешь идти впереди и показывать путь?

Я киваю, протискиваясь мимо него в узком проходе, чтобы взять командование на себя, и, глубоко вздохнув, шагаю в поток ледяной воды. В свете наших ламп блеск воды радужными отражениями танцует на стенах. Я напряженно прислушиваюсь, но ничего, кроме плеска наших шагов не слышно. И хотя в этом узком тоннеле на глубине больше сотни метров я буквально чувствую вес земли над нами, я не могу не поддаться очарованию окружения: вода, прозрачная и переливающаяся как жидкий алмаз, тонкие, как пальцы, сталактиты, свисающие с потолка… Эта атмосфера напоминает мне какой-то гротескный собор.

Мы с Лео молча, шаг за шагом, продолжаем путь по скользкой поверхности, и постепенно я начинаю задаваться вопросом, сколько нам еще идти по этому тоннелю. Что, если мы идем не в том направлении? Но нет, – мягкой пульсацией подтверждает мой зодиак. Наверное, до сих пор мое тело было слишком сосредоточено на сохранении тепла, чтобы воспринимать другие раздражители, но сейчас я буквально чувствую, как пульсация на запястье становится все интенсивнее с каждым шагом.

– Ты тоже чувствуешь свой зодиак? – обращаюсь я к Лео. Он молча прислушивается к себе.

– Да, едва заметная пульсация. Мы становимся ближе, не так ли?

Я киваю, стискивая зубы, потому что холод пробирает до костей, словно пронзая босые ноги клинками. Свод над нами образует легкий изгиб, в конце которого я, кажется, различаю мерцание света. Я заставляю себя ускориться, и мы наконец-то добираемся до острого отверстия, словно пасть открывающегося в камне рядом с нами, и оно тянет меня, как зачарованное. Дрожь зодиака только подтверждает, что мы на правильном пути, и я шагаю в отверстие, слыша позади себя Лео, также прокладывающего себе путь по тоннелю, разительно отличающемуся от того, по которому мы только что шли. Здесь стены не аккуратно оштукатурены римским бетоном, а грубо высечены в камне и усыпаны бесконечными каменными выступами. Через некоторое время дно начинает подниматься, а уровень воды уменьшаться, пока дорога не становится совсем сухой. Навстречу нам веет прохладой, и в промокшей ледяной одежде она пробирает до костей, зато теперь мы, по крайней мере, можем идти быстрее.

Вскоре мы достигаем самой высокой точки тоннеля, и перед нами открывается невиданный грот. Он небольшой, но в центре него простирается зеркальная водная гладь, по стенам струится конденсат, а воздух наполнен шумом тихого плеска. Со сводчатого потолка свешиваются сталактиты, сросшиеся с вырастающими из пола сталагмитами в гротескно оформленные колонны. Я с молчаливым благоговением оглядываюсь, замечая двух человек в тени одной из естественных колонн, и уже издалека замечаю сверкающий блеск серебряных глаз.

Холод, расползающийся во мне при виде Люция не идет ни в какое сравнение с ледяной водой, через которую мы только что пробирались. Это ощущение еще более безжалостно охватывает мое тело с ног до головы.

– Розали, Лео! – Голос Люция звучит неестественно громко, отражаясь от сводов грота. – Я удивлен, что вы так быстро ко мне добрались. Конечно, я ни секунды не сомневался в том, что вы справитесь, но мне казалось, что вам потребуется больше времени. Упс.

Прежде чем я успеваю сжать руки в кулаки, Лео переплетает наши пальцы, и его кожа ощущается горячей, как кипяток. Этим безмолвным жестом он просит меня не поддаваться на провокации Люция и не пускаться в объяснения, каким образом я наткнулась на подсказку о Виа дель Назарено. Прежде всего мы не должны забывать, зачем мы здесь.

– Ты нарушил свое слово Люций, – громко отвечаю ему я с едва сдерживаемой яростью и шагаю навстречу, но Лео одергивает меня за руку уже через несколько шагов. Зато теперь я достаточно близко, чтобы видеть насмешливо-веселое лицо Люция, прислонившегося к колонне и, как и в прошлый раз, полностью одетого в черное.

– Если я правильно помню, в моем первом письме к тебе не было ни слова о том, как я поступлю с герцогом после того, как ты вернешь мне Рубиновую Табулу. Вспомни хорошенечко: я никогда не обещал тебе, что отпущу его на свободу! Я бы убил его в любом случае, и если бы ты потерпела неудачу, это была бы лишь одна из многих причин. Наш дорогой Чезаре слишком влиятельная фигура на шахматной доске истории, чтобы я мог удержаться и не вывести его из игры, надеюсь, ты это понимаешь.


При упоминании своего имени мужчина, скорчившийся на полу рядом с Люцием, вздрагивает. Связанный, с кляпом во рту, он отчаянно вырывается, но Люций только с насмешливым фырканьем наблюдает за его безуспешными попытками.

– Ну что ж, барабанная дробь! Я рад, что вы успели занять места в первом ряду на моем представлении.

Люций нагибается, поднимая с пола какой-то завернутый в салфетку предмет, и, разматывая ткань, вынимает Табулу, которую он с лаской взвешивает в руке.

– Прошло так много времени с тех пор, как она была моей в последний раз. Она еще красивее, чем я запомнил… И еще мощнее.

Он ласковым движением скользит по Табуле кончиками пальцев, и она загорается рассеянным светом под этими прикосновениями. Зловещее свечение его серебряных глаз все усиливается, пока зрачки не становятся едва различимыми в этих металлических всполохах, делая его глаза похожими на серебряные монеты, бездушные и немилосердно холодные. Во мне поднимается желчь, но я не могу отвести взгляд.

Медленно засучив рукава рубашки до локтей, Люций обнажает мощные предплечья, бледную кожу и… что это? Я растерянно моргаю, замечая слабое свечение под его кожей. Я уже видела такое раньше… в день моего прибытия в Рим, когда Леонардо да Винчи и я разглядывали Рубиновую Табулу на заднем дворе. Однако тогда его руки были скрыты одеждой и это свечение слабо проникало сквозь темную ткань. Но сегодня он словно специально показывает нам, что за этим стоит: мерцание зодиаков, которое я узнаю по тому, как мой собственный знак светится металлическим синим цветом. Люций не ограничивается собственным зодиаком на запястье: вся внутренняя сторона его предплечий покрыта знаками, похожими на неоновые татуировки, свет которых все набирает интенсивность, переливаясь всеми цветами радуги. Оранжевый, светло-зеленый, лавандовый, бирюзовый, желтый… Бледное лицо Люция переливается в этих отблесках лунным камнем, и это зрелище, бесспорно, прекрасно, но в то же время я никогда не видела ничего более ужасающего.

На моем запястье сходит с ума мой собственный знак зодиака, светясь и пульсируя так сильно, как никогда. Я рискую опустить на него взгляд, чтобы заметить, что он горит насыщенным синим цветом. Знак Лео же, напротив, сияет алым. Я все еще полностью сосредоточена на мерцании бесчисленных зодиаков, пытаясь понять, в чем дело, но тут волна боли сбивает меня с ног. Прежде чем упасть, я все еще вижу, как вокруг Люция набухает разноцветное свечение, и я почти не чувствую удара о каменистую почву, охваченная агонией своего зодиака. Невыносимый нарыв, словно Люций одной силой мысли пытается сорвать его с моей кожи, и это чувство не сравнимо ни с чем, что я ощущала раньше. Мой рот раскрывается в беззвучном крике, потому что боль съедает все силы, не давая издать ни звука, а весь мир сжимается до этой агонии, парализующей тело, поглощая меня изнутри, проникая все дальше и дальше, пока все во мне не растворяется. Я должна сопротивляться, нельзя терять ни секунды!

Призвав на помощь всю свою силу воли, я пытаюсь оградиться от боли, словно мысленно оттолкнуть Люция, прервать его незримую связь с моим зодиаком, и, похоже, это действительно работает. Чем больше ослабевает его воля, тем легче мне стряхнуть с себя болезненное давление, пока мое запястье не отзывается лишь легкой пульсацией. В следующий момент я подлетаю к Лео, извивающемуся на полу. Он скрипит зубами, а его тело напряжено так, словно высечено из камня. Склонившись над ним, я кладу руки к нему на плечи и тихо бормочу, заклиная его так же, как и я, призвать всю свою волю, отталкивая боль. Я продолжаю убеждать его в том, что это возможно, надеясь, что в агонии он разбирает хотя бы часть моих слов.

Лео мечется, изгибаясь в последний раз, и наконец открывает глаза. Яростно задыхаясь, он смотрит на меня, совершенно обезумевший от боли, которую ему только что пришлось пережить, но у нас нет времени на передышку. Пока мы сопротивлялись этому нападению, Люций оттащил Чезаре к берегу мерцающей водной глади, собираясь столкнуть его туда. Скованный веревками, Чезаре продолжает извиваться, но тщетно.

Не колеблясь ни секунды, мы с Лео бросаемся к ним. Не знаю, сколько времени мы провели, корчась на полу от боли, прежде чем нам удалось от нее избавиться, но главное, что еще не поздно. Люций настолько сосредоточен в своем намерении столкнуть Чезаре в воду, что у нас получается застать его врасплох, врезаясь в него на полном ходу и тараня прочь от его жертвы, пока в конце концов не сваливаемся на землю все втроем, дико извиваясь клубком рук и ног. Со всех сторон на меня обрушиваются удары, и я даже не могу сказать наверняка, какие из них чьи, но в какой-то момент сильный удар в живот отбрасывает меня на спину, а Лео и Люций продолжают ожесточенную схватку, в то время как я продолжаю лежать, задыхаясь.

Некоторое время у меня перед глазами пляшут звезды, пока я не нахожу в себе силы подняться снова. Шатаясь, я встаю на ноги и оглядываюсь на Чезаре, но обнаруживаю только воду, отчего мое сердце чуть не останавливается. Его нигде не видно, только пузырьки воздуха на водной глади подсказывают мне, что он, должно быть, все-таки упал.

Я, не колеблясь, ныряю за ним, снова оказываясь в ледяной воде, но сейчас это меня не волнует. Место, где Люций столкнул его, находится вплотную к берегу, и я лихорадочно прочесываю эту местность, пытаясь нащупать тело. Потревоженный ил мутит воду, затрудняя мои поиски, но вскоре пальцы натыкаются на копну волос, и я падаю на колени, чтобы обхватить Чезаре за плечи и попытаться вытащить его на поверхность.

Черт возьми, почему он такой тяжелый?! У меня едва получается удерживать его на поверхности, связанное тело вновь и вновь норовит выскользнуть из моей хватки, но я из последних сил выбрасываю его на берег и, дрожа от гнева, вытаскиваю кинжал из сумочки на спине, первым делом вынимая изо рта Чезаре кляп. Избавившись от кусков ткани, он закашливается, отплевываясь водой, и со свистом втягивает воздух. Я помогаю ему выпрямиться, похлопывая по спине, пока он продолжает жадно дышать, а затем приступаю к разрезанию веревок.

– Спасибо, – сипит он грубым голосом, в котором я отчетливо слышу испанский акцент. – Тысяча благодарностей.

– Тсс, – шиплю я. Он только что чуть не утонул, потом поблагодарит.

Чезаре смотрит на меня из-под прядей темных волос, и я знаю, что сейчас не самый подходящий момент для этого, но я не могу не заметить, как он красив: прямой нос, бритвенно-острые скулы и полные чувственные губы. По крайней мере, теперь я понимаю, что относительно его привлекательности легенды не врали. В его глазах столько вопросов, но сейчас на это нет времени. Все потом.

– Вы ранены? – настойчиво спрашиваю я.

Со стороны Лео и Люция все еще доносится шум борьбы, но я не могу тратить драгоценное время, мне нужно вытащить Чезаре наружу. Он качает головой, разминая конечности, словно для того, чтобы проверить, не поспешил ли с ответом.

– Слушайте меня внимательно! Вам нужно как можно скорее покинуть этот акведук, там выход из грота, за ним будет тоннель полный воды. Поверните налево и идите против течения, пока слева не появится винтовая лестница. Поднимайтесь по ней вверх, там вас встретит наш друг, его зовут Анджело, вы узнаете его по золотым волосам, ему можно доверять. Вы все поняли?

Чезаре серьезно кивает.

– Но как же вы, мадонна… Этот человек… – Чезаре явно не хочет оставлять нас с Люцием наедине, но я энергично мотаю головой.

– Мы с моим спутником позаботимся о нем. Важно, чтобы вы оказались в безопасности, причем настолько быстро, насколько возможно. Анджело ответит на все ваши вопросы. – Я поднимаюсь, протягивая ему руку, а потом подталкиваю в направлении выхода из грота. – Помните, что я вам говорила? Против течения до винтовой лестницы!

Бросив на меня последний взгляд, полный изумления и благодарности, Чезаре пробирается в тоннель, который скоро выведет его из этой сырой тюрьмы. Он ослаб за время своего заточения, но выглядит вполне способным выбраться наружу, а обо всем остальном позаботится Анджело. У меня остается только мгновение, чтобы с облегчением вздохнуть, прежде чем я поворачиваюсь к Лео и Люцию.

Они уже не катаются по земле, как прежде, а выхватили свои кинжалы и ведут ожесточенный рукопашный бой. Оба совершенно растрепаны и перемазаны в крови от нескольких небольших порезов, но, судя по всему, никто серьезно не ранен. Изящно и удивительно смело они кружат, парируя удары противника, и так сосредоточены друг на друге, что даже не заметили, как я вытащила Чезаре из воды и помогла ему выбраться из грота. Я взвешиваю, стоит ли мне ввязываться в их поединок и не окажу ли я этим Лео медвежью услугу. Кто знает, вдруг я его только отвлеку, спровоцировав на ошибку, которая может стоить жизни…

Вместо этого в поле моего зрения попадает алый отблеск где-то на земле, рядом с колонной. Мое сердце ускоряется: Табула!

Не выпуская Лео и Люция из виду, я бросаюсь к ней, опускаясь на колени. Как и в прошлый раз, от камня исходит рассеянное сияние, магически притягивающее меня. Все инстинкты подсказывают мне бежать. Схватить Табулу и исчезнуть как можно скорее. Но я подавляю этот импульс: во-первых, я не могу оставить Лео здесь, во-вторых, если мы просто заберем Табулу у Люция из-под носа, этот театр одного актера начнется сначала, и на этот раз он найдет способ изощреннее шантажа, чтобы добиться своего. Нет, я должна нанести ему решающий удар, который по-настоящему выведет его из строя. Чтобы у него появились проблемы посерьезнее охоты за Табулой. Даже мысль о том, чтобы убить его, меня сейчас не особенно пугает, потому что вся наша борьба с Люцием ведет только к двум исходам: или покончить с ним, или отправить в место, откуда он не сможет вернуться.

Мой мозг работает полным ходом, пока я перебираю в голове варианты. Я бросаю взгляд на Табулу, лежащую рядом с моими коленями. Могу ли я как-то с ее помощью обезвредить Люция? Могу ли я каким-то образом отнять у него ту силу, которую я только что ощутила на собственной шкуре, когда он пытался отнять мой зодиак? Или, может быть, мне удастся каким-то образом отправить его в место, откуда нет возврата, чтобы покончить наконец-то с этими варварскими набегами на ход истории?

Я решительно беру Табулу, и энергетическая волна сбивает меня с ног, однако на этот раз я к этому готова. Мои руки срастаются с гладким камнем, я чувствую, как древняя сила стремится наполнить меня целиком, и снова этот бестелесный голос, раздающийся в моей голове дуновением ветра:

Анжитиа Рената. Ты – начало и конец. Хранительница порога. В тебе течет эфир.



Я дрожу, стараясь запомнить каждое слово, а когда все заканчивается, Табула мягко выскальзывает из моих рук, оставаясь лежать на коленях. Все мое тело покалывает в ожидании решительных действий… Я готова принять вызов Люция.

Я поднимаюсь, чтобы привлечь его внимание. Они до сих пор борются с Лео, и возможно, Люций каким-то образом чувствует мое намерение, потому что его глаза сужаются в щелки, а из горла вырывается зловещий рык.

– Нет! – орет он.

Лео, рванувшись вперед, пытается воспользоваться возможностью, чтобы нанести удар кинжалом, но Люций извивается и так сильно бьет его в живот, что Лео отбрасывает назад, и он с болезненным стоном обрушивается на пол, заставляя меня зашипеть от ярости. Я так разгневана, что этот звук мало чем походит на человеческий.

– Тебе не стоило этого делать. – Даже мой голос звучит как рычание озлобленного зверя.

Мне не терпится собрать в себе всю силу, которую даровала Табула, сосредоточить ее в одной точке и обрушить на Люция. Облаком чистой энергии она сжимается передо мной, надвигаясь как грозовая буря, невидимая, но такая плотная, что искрится у меня перед глазами. С последним всплеском я спускаю ее прямо на Люция, который поднимает руки вверх. Сквозь потрескивающую вуаль, надвигающуюся на него, я вижу, как зодиаки переливаются на его руках всеми цветами радуги, и в этот момент я с оглушительной ясностью понимаю, что происходит. Почему я не догадалась с первого взгляда? Он же их собирает. Эти мерцающие знаки зодиака он украл у других путешественников во времени. Он напал не только на Анджело, но и на многих других…

Мысль о том, что за каждым из бесчисленных знаков на его предплечьях стоит судьба человека, вызывает у меня тошноту. Сколько путешественников во времени он уже так бесчеловечно лишил их сущности? И теперь мне приходится с ужасом наблюдать за тем, как эти украденные зодиаки на его коже отбивают ударную волну энергии, которую я выпустила на него. Он отбивает мою атаку словно щитом, и грот содрогается от того, как ее отзвуки рикошетят от сводов.

Мой испуганный взгляд вызывает у Люция очаровательную в своей жестокости улыбку, отблески мерцающих зодиаков на его коже отражаются в металлических глазах, делая его кожу перламутровой.