Почти ушла

Она открыла дверь, ввалилась в спальню и показала через стеклянную раздвижную дверь на пустой пьедестал, стоящий на балконе, на котором когда-то стояла статуя.

- Кто из вас столкнул оттуда статую? Скажите мне. Сейчас же. Потому что я как раз гуляла под балконом, когда она упала, и она прошла всего в нескольких сантиметрах от меня.

Она проследила за их лицами. Элла возмутилась, Марк неповиновался, а у Антуанетты было самодовольное выражение лица.

Кэсси ожидала, что понадобится какое-то время, чтобы получить признание, и ей следует обратить внимание на язык их тел в поисках признаков вины. Но Марк тут же закричал, как будто гордился тем, что он сделал:

- Это был я! Я прятался здесь, потому что мы играли в прятки. Эта статуя выглядела такой шаткой, что я её толкнул. Я такой сильный! Смотри, я могу сбросить и вторую тоже.

Он устремился к стеклянной двери, пока Антуанетта практически завизжала от веселья.

Кэсси поспешила за ним, вспомнив, что Пьер сказал, что сегодня в обед статую должны заменить, что означало, что под ней могли работать люди.

- Нет, - закричала она. – Это опасно, и ты можешь причинить кому-нибудь вред.

- Мне всё равно, - воскликнул Марк. Он пнул её по голени, пальцы его ног причиняли ей боль, пока он старался выбраться из её хватки, и когда она боролась с непокорным мальцом, а его пальцы всё ещё были липкими от мёда, Кэсси почувствовала, как её обуяла грубая сильная ярость.

Она оттащила его прочь от двери. Он кричал от гнева, его лицо побагровело, а его руки, хватающие всё подряд, оставляли на стекле огромные следы.

- Перестань вести себя подобным образом! Тебе нужно начать слушаться, - орала Кэсси на Марка.

- Я не буду! Я не буду! – крикнул он в ответ.

Прежде, чем она успела подумать о последствиях своих действий, Кэсси схватила мальчика и повела его через всю комнату к большому шкафу из красного дерева. Она открыла дверь, втолкнула его внутрь, а затем захлопнула её, прислонившись к ней для пущего эффекта.

- А теперь посиди там и подумай над своим поведением! – закричала она.

На мгновение наступила шокирующая тишина, пока все осознавали то, что только что произошло.

Затем Марк начал испуганно и истерично кричать.

- Выпусти меня! Выпусти меня!

Он колотил в дверь, стуча кулаками по дереву, но Кэсси только сильнее прислонилась к двери. Она дышала быстро, её сердце билось, а уровень адреналина подскакивал у неё в крови. Она не станет его отпускать; не станет.

Марк начал плакать.

- Я боюсь темноты. Пожалуйста, выпусти меня отсюда!

Сцепив зубы, Кэсси уверенно стояла у двери. Она слышала неподдельный страх в тоне его голоса, и знала, насколько ему, должно быть, страшно, но её гнев был намного сильнее её внутреннего голоса, который говорил ей, что она несправедливо поступает с мальчиком.

Элла начала рыдать.

- Он там напуган! Марк напуган!

- А я была напугана, когда та статуя разбилась вдребезги позади меня. Марку надо научиться думать, прежде, чем действовать, - закричала Кэсси. – И не делать умышленно капризные и разрушительные вещи.

Крики Марка немного ослабли. Теперь он просто отчаянно плакал.

- Мне так страшно, - хныкал он. – Пожалуйста, выпусти меня.

Антуанетта подошла к Кэсси и взглянула на неё с презрением в глазах.

- Отпусти его, - потребовала она. – Ты поступаешь очень жестоко.

- Это я поступаю жестоко? – Кэсси подняла бровь, и новая волна гнева захлестнула её. – Тебе, скорее всего, надо показать пальцем на себя, а не на меня.

Антуанетта была в ярости от того, что ей бросили вызов. Она шагнула вперёд с недовольным лицом и физически попыталась оттолкнуть Кэсси от двери.

Кэсси сделала то, что ей не терпелось сделать весь день. Она подняла руку и сильно ударила девочку по лицу.

Антуанетта отшатнулась, упала на колени и согнулась пополам, обхватив лицо руками, рыдая от боли.

- Ой, ой, ой.

Элла подбежала и опустилась на колени рядом с ней, девочка при этом рыдала, помогая Антуанетте вытереть лицо. Крики Марка внутри шкафа стали не более, чем хриплым, отчаянным шёпотом.

- Выпусти меня. Пожалуйста, я прошу тебя, выпусти меня.

Слушая нотки страха в его голосе, Кэсси обнаружила, что к ней возвращаются воспоминания о том событии. Она вспомнила те моменты своего давно забытого прошлого, которые глубоко похоронила в недрах своей памяти.

У неё вдруг возникло такое странное чувство, будто это она была внутри этого шкафа. Она точно знала, каково было там находиться. Как маленькая полоска света сначала сузилась, а затем и полностью исчезла, когда дверь закрыли, оставив её в гнетущей, удушающей тьме. Как шкаф внезапно начал казаться ей слишком маленьким, чтобы вместить её вместе с её паникой, и не важно, насколько сильно она кричала, ей казалось, что её крики никогда не выйдут за пределы той толстой двери.


Кэсси знала, что её отец стоит за той дверью, потому что слышала, как он кричит, даже если она и не могла точно разобрать, что именно он говорил. Это было неважно. Он был зол, а она вела себя плохо, и поэтому он притащил её наверх и затолкал в этот большой, тёмный шкаф, а затем закрыл дверь.

Кэсси вспомнила, что потом он ушёл. Она ждала внутри шкафа, казалось, несколько часов, пока у неё не заболело горло от криков, а её пятки не были разбиты до ссадин, когда она била ими в дверь, отчаянно пытаясь её открыть. Там практически не было воздуха, было очень жарко, и ей приходилось сражаться за каждый вдох.

Её отец не выпустил её оттуда. В конце концов, наверх поднялась Джеки и освободила Кэсси.

Внезапно, не в силах продолжать это наказание, Кэсси отошла от шкафа и открыла дверь.

Марк, полностью побеждённый, лежал на полу, совсем как она тогда. Он вылез, моргая от дневного света и Кэсси вспомнила, каким мог быть свет после той удушающей темноты. Он причинял боль, и она едва могла открыть глаза хоть на мгновение.

Лицо Марка было опухшим и мокрым от слёз, он казался более подавленным, чем она могла бы себе даже представить.

Когда мальчик проходил мимо, он что-то пробормотал, чего Кэсси не смогла разобрать.

Антуанетта вскочила на ноги и попыталась обнять его, но Марк оттолкнул её и вышел из комнаты, повернув в направлении своей спальни.

Антуанетта и всё ещё рыдающая Элла молча последовали за ним.

В ужасе от полученной травмы, Кэсси вспомнила, что тогда тоже оттолкнула сестру.

Она сильно толкнула её, Джеки закричала и упала вниз, в темноту.

Кэсси яростно покачала головой. Она снова путала воспоминания со снами. Этого не было. Она оттолкнула Джеки, но это был лишь слабый, нежный толчок. Она не стояла на краю оврага. Она не пыталась спастись, хватаясь за воздух своими руками с красным маникюром на пальцах, когда падала.

Кэсси закрыла дверь шкафа, и когда она это сделала, то обнаружила, что весь её предыдущий гнев испарился. А на его место пришло чувство вины.

Она пыталась сказать себе, что её действия были оправданы, что эти дети вели себя настолько дико, что им требовалась серьёзная дисциплина. Что Марку не будет особого вреда от того, что он пару минут провёл в шкафу, а Антуанетта более чем заслужила ту пощёчину.

Но это не помешало ей осознать, что именно чувствовала она, даже если и пыталась отстраниться от реальной действительности.

Она повела себя в точности так же, как это сделал её жестокий отец.

Она потратила годы, пытаясь убежать от него и забыть о его существовании. Кэсси твёрдо верила, что она лучше него и что она, в любом случае, была жертвой, а не угнетателем. Но ничто из этого ей не помогло.

Ей было необходимо признать правду, которая состояла в том, что она, в конце концов, стала такой же, как и её собственный отец.





ГЛАВА 28




После того, как они вышли из комнаты, Кэсси ожидала, что дети в бешенстве разбегутся по дому. Она удивилась, когда они покорно вернулись в свои спальни. Дети были такими тихими и послушными, что она догадалась, что это происшествие травмировало каждого из них.

Она спустилась вниз и обыскала комнату для мытья посуды на предмет чистящих средств. Затем она изо всех сил постаралась отмыть машину, вытирая каждую поверхность и убирая как можно больше пролитого какао с кожаных сидений. Она была рада этому занятию, будто оно позволяло её расшатанным эмоциям выйти наружу.

Она перешла черту в общении с детьми. Она стала их угнетателем, вместо того, чтобы быть их защитником.

Она изо всех сил старалась переиграть этот инцидент в своей голове таким образом, чтобы получить некоторое объективное представление о нём, и решить насколько неприемлемым в действительности было её поведение, и могла ли она каким-либо образом исправить это. Пытаясь подробно всё вспомнить, она поняла, что не может в точности воспроизвести всё, что произошло в той комнате для гостей.

Кэсси не могла восстановить все детали. Как ситуация настолько обострилась? Что такого сказал Марк, что она так отреагировала? Она полагала, что отвела детей в ту спальню в воспитательных целях, чтобы объяснить им то, что произошло в машине. А когда она попыталась вспомнить это, то снова стала маленькой и беспомощной девочкой, которая сама была закрыта в шкафу.

Затем, когда она попыталась снова, она оказалась на краю того оврага, борясь со своей сестрой, пойманная в ловушку своего кошмарного сна.

Кэсси задалась вопросом, намеренно ли её разум стирал воспоминания, чтобы защитить её от слишком большого стресса. Она надеялась, что детали происшествия должны восстановиться, когда она сможет лучше справиться с ними.

А пока что у неё было такое впечатление, что её мысли разрывались в сотне разных направлений. Она продолжала думать о словосочетании «быть разрываемым на части дикими лошадьми». Это было именно то, что, как она чувствовала, происходило с её здравомыслием. У неё было слишком много неконтролируемых забот, не было группы поддержки, и её самый большой страх состоял в том, что худшее ещё впереди.

Она по-прежнему хотела расплакаться, и даже думала, что она уже плачет, но, когда девушка подняла свою руку к глазам, то почувствовала, что они были сухими. Внешне она ничего не проявляла, но внутри её душа разрывалась на части.

Проверив время на своём телефоне, она поняла, что было уже вечернее время. Несколько часов незаметно пролетело, как будто она была во сне. Поскольку Марни не было на месте, то в её обязанности входило проверить, что ужин для детей был готов, что дети были выкупаны и одеты в свои пижамы, при условии, что они вообще захотят с ней говорить. Собирая свои мысли в некоторое подобие нормальности, она спустилась вниз.

На кухне никого не было. Та горничная, которая чуть раньше тут мыла посуду, очевидно уже ушла. По причине неожиданного исчезновения Марни, никаких идей по поводу ужина не было.

Кэсси проверила холодильник, морозильную камеру, и огромную кладовую. Там в кладовой было полным-полно всевозможной еды, включая коктейли для похудения, которые выглядели неуместно по сравнению с остальным содержимым. Она догадалась, что они принадлежали Марго, и теперь никто их не будет использовать.

Когда она посмотрела на имеющиеся продукты, то придумала несколько вариантов возможного ужина. Потом она подумала – почему бы не спросить детей? Возможно, она могла бы наладить свои взаимоотношения с ними и избавить себя хоть от части той снедающей вины, которую она испытывала, если бы сама сделала первый шаг в восстановлении общения между ними.

Она позвала их всех в комнату к Антуанетте.

Они послушно собрались и молча уставились на неё. Кэсси снова была поражена изменением в их поведении, и поэтому полностью забыла, как намеревалась себя вести.