Поцелуй сумрака

– Лайла единственная, кто у меня остался, – сказала я, силком возвращаясь в реальность. Вероятно, Абель понял мои слова так, будто она моя единственная живая родственница. Временами, потеряв отца, которого я знала в детстве, я почти верила, что это так. – Я даже представить себе не могла, что нас заберут в разные дома.

– Как по мне, разлучать семьи неправильно, – кивнул Абель.

Любопытство и голод теленка наконец взяли верх над страхом перед неизвестным. Он подошел ко мне, виляя тонким хвостом.

– Согласна. Но моего мнения никто не спрашивал.

Я снова протянула теленку бутылочку, но он задрал свой бархатистый розовый нос.

– Знаешь, есть одна хитрость… – начал Абель.

– И почему ты не удосужился сказать о ней сразу?

– Ты бы все равно сначала сделала по-своему, – он игриво ткнул мою пятку носком тяжелого рабочего ботинка. Затем добавил с вызовом: – И скажи, что это не так.

– Показывай уже свой волшебный фокус, – проворчала я, скрывая улыбку.

– Нужно оседлать его. Зажми шею между коленями, чтобы он не двигался.

Теленок боднул мое колено головой.

– Если ты пытаешься выставить меня идиоткой, то сильно об этом пожалеешь, Абель Этчли. – Я поймала шею зверька между колен. Тот вырывался, задирая юбку. На моих щеках проступил румянец. – Отвернись, пожалуйста.

– Как для девушки, которая пять минут назад заявилась ко мне в спальню, ты слишком беспокоишься о приличиях.

Теленок взбрыкнул и чуть не повалил меня на пол.

– Хватит зубы скалить, помоги!

Абель подошел, забрал у меня бутылочку и бесцеремонно засунул ее в рот теленку. Раздался сдавленный звук, затем бульканье.

– Ты что, утопил его?

– Просто смотри, – ответил Абель. Теленок сглотнул, удивленно похлопал длинными черными ресницами и сделал еще глоток молока. Довольно дернув ушами, принялся пить с упоением.

Продолжая зажимать теленка между коленями, я забрала бутылочку и наблюдала, как он заканчивает свою трапезу.

– Нужно дать ему имя.

– Есть предложения? – поинтересовался Абель, прислоняясь к двери стойла.

Я погладила рыжие пятнышки на белом лбу теленка.

– Он напоминает мне веснушчатого мальчика из приюта. По-моему, его звали Эдгард.

Абель подпер рукой подбородок.

– У меня это имя всегда ассоциировалось с воинскими формированиями… авангард, арьергард. Эдгард.

Я рассмеялась.

– У тебя необычный ход мышления.

Он пожал плечами.

– Приму это за комплимент.

Новонареченный Эдгард втянул воздух из пустой бутылочки.

– Пока все, – сказала я и, подняв взгляд, обнаружила Абеля сидящим на калитке в стойло. Он протянул руку, и я забралась к нему.

Мы балансировали на узком краю и наблюдали за бычком, пока тот недовольно таранил головой стену.

– Видимо, не зря упрямых людей называют твердолобыми, – сказала я. Эдгард громко и обиженно замычал. – Лайле бы он понравился. Пожалуй, они родственные души. – Слова непреднамеренно срывались с моих уст в теплый ночной воздух. – Когда наша мама умерла, из старшей сестры я превратилась в родителя. Я до сих пор переживаю за нее, даже если на то нет причин.

Абель медленно кивнул, глядя через двустворчатые двери на темное пастбище. Поля укрывали тени.

– Знакомое чувство, вот только у меня полно причин переживать за сестру. Я даже не представляю, что будет с Кларой или ее ребенком.

Я быстро опустила взгляд с его красивого усталого лица и заметила, что наши руки очень близко держатся за грубое дерево.

– Ты сделаешь для Клары все, что сможешь. Как и я для Лайлы. А затем мы придумаем, как сделать еще больше. Потому что они семья.

Внезапно меня охватило сильное желание накрыть его ладонь своей. Я прогнала его, как могла. Теперь ясно, что у Абеля нет романтических отношений, но не ответит ли он взаимностью Делле?


Луну затмило мятущееся облако.

– Уже поздно, – сказала я и вдруг поняла, что не хочу уходить из сарая. – Утро здесь наступает рано. Нужно идти спать.

– Кажется, я знаю, что тебе необходимо перед сном, – заявил Абель и с легкостью скользнул на землю. Я спрыгнула, а он забрался по лестнице на чердак. Спустя минуту вернулся с книгой в руке. – Так, не спеши воротить нос от фантастики. Иногда полезно побыть какое-то время в другом месте. Даже если оно существует только в твоей голове.

– Моя сестра того же мнения. Вы бы отлично поладили, – вздохнув, я забрала у него книгу. – Ладно, полагаю, хуже от этого не будет.



Я возвращалась к ферме под ярким сиянием луны. Лесные деревья в другой части поля стояли как темные, далекие стражи.

Все лампы в доме уже погасили. Я сняла ботинки и на цыпочках прокралась по лестнице, чтобы не разбудить Везерингтонов. Из спальни донесся громоподобный храп Большого Тома, напоминая похрюкивание спящих свиней, но, как ни странно, он вызвал во мне теплые чувства.

Я остановилась у двери в комнату и морально приготовилась к чердачной духоте. Такое впечатление, будто эти знойные дни никогда по-настоящему не заканчивались, а скорее перетекали в не менее удушающие ночи. Здесь время шло медленно. Казалось, будто с моей встречи с Лайлой и ее новым опекуном уже прошли годы.

Я переоделась в сорочку, зажгла свечу и, опустившись на твердый стул, открыла книгу Абеля. Это был зачитанный сборник «Старых деревенских сказок». Я пролистнула позолоченные страницы, улыбаясь, когда видела сказки, которые родители читали мне в детстве.

А затем нашла новую. Подняв книгу ближе к свечке, я изучила иллюстрацию ведьмы, стоявшей у домика с красной крышей. Избушки на курьих ножках. Под рисунком была надпись: «Баба-яга скрывается в лесу и охотится на доверчивых детей».

Баба-яга противно мне улыбалась, лохматые белые волосы под косынкой стояли дыбом, крючковатые руки тянулись вперед. Приоткрытые морщинистые губы обнажали железные зубы, которыми она вгрызалась в детей, заблудившихся в лесу. По спине пробежали мурашки. В голову пришел непрошеный образ: девочка бьется в панике, зажатая в тисках кривых рук с потрескавшимися окровавленными ногтями.

Я захлопнула книгу и попыталась забыть жуткую сказку. Но тут на плечи закралось холодящее душу чувство.

Меня охватила уверенность – так же внезапно, как в лесу.

В комнате был кто-то еще.





10




– Абель? – позвала я, настороженно замерев на стуле.

Ответа не последовало.

– Хэтти, это вы?

Все мышцы моего тела напряглись. Я обвела взглядом пустую комнату. В углу, напротив двери к лестнице, стояла аккуратно заправленная кровать. Рядом – небольшой плотно закрытый шкаф.

С колотящимся сердцем я взяла со стола подсвечник и встала. Скользнула босыми ногами по грязному полу к шкафу. Дрожащими пальцами потянулась к ручке. Собравшись с духом, распахнула дверцу.

Внутри ничего не было, кроме парочки платьев, которые легонько покачивались, и рабочих сапог. Пропитанная потом соломенная шляпа, в которой я ходила на поле, висела на гвозде с печальным и вялым видом.

Я опустила свечку и вздохнула.

Сзади раздался едва уловимый шорох ткани: будто кто-то отодвинул занавески.

Я быстро развернулась к незваному гостю. Свечка мигнула и погасла, лишь сияние луны освещало силуэт мужчины, лезущего в окно.

Тело требовало бежать отсюда со всех ног. Но я проглотила отдающий горечью страх и кинулась вперед, замахнувшись подсвечником ему в затылок.

На моем запястье сомкнулась мозолистая рука. Я испуганно вскрикнула, но мужчина уже перелез через подоконник. Он крепко зажал мне рот ладонью. Дернувшись назад, я высвободилась из его хватки и набрала побольше воздуха, чтобы позвать на помощь.

Крик застрял в моем горле, как только я услышала знакомый голос:

– Тихо, Вери.

Подсвечник выпал из моих пальцев и медленно покатился дугой по полу.

– Папа?

Я изумленно уставилась на него; меня будто окатили ледяной водой. Сердце пропустило удар, затем прерывисто забилось. Он протянул руки для объятий, и я растерянно прижалась к нему, уткнувшись лицом в грубую куртку.

– Слава Богу, ты цела, – пробормотал отец в мои волосы.

– Как ты сюда попал? Врачи отпустили тебя?

В душе боязливо зародилась надежда. Быть может, ему стало лучше. Быть может, в лечебнице свершилось чудо, и его вылечили благодаря идеальному сочетанию правильных лекарств и методов лечения. Я всмотрелась в его блестящие глаза и взмолилась, чтобы это было правдой.